Обмани меня

Глава 21. Максим

За окном льет дождь. Я лежу в темноте и слушаю, как крупные капли барабанят по уличному подоконнику. Надеюсь, что работа по устранению последствий схода селя уже ведется, иначе я не знаю, как мы завтра будем возвращаться в город. Можно, конечно, попробовать поехать в объезд, но это три лишних часа в пути. Не хотелось бы, и так все запланированные на выходные дела пришлось отложить.

Мне не спится. Я шумно вздыхаю и резко откидываю плед. Выхожу из комнаты и спускаюсь на первый этаж, чтобы взять в холодильнике бутылку холодной воды. Неслышно, чтобы не разбудить родителей, крадусь до кухни и застаю там маму. На плите греется чайник.

— Не спится? — негромко спрашиваю я ее.

— Совсем бессонница замучила, — так же тихо отвечает мать. — С каждым годом все хуже, скоро совсем спать перестану.

— Может, к доктору сходишь? Выпишет снотворное.

— Вот еще, буду я химию всякую глотать, — мама взмахивает рукой в протестном жесте и выключает закипевший чайник. — Я, вот, сейчас чаю ромашкового выпью, а там, глядишь, и усну.

— Тогда и мне налей, — я достаю из шкафа вторую кружку и ставлю ее на стол рядом с маминой.

Мама насыпает в кружки травяной сбор и заливает его кипятком, затем достает из холодильника блюдо с булочками и подогревает их в микроволновой печи.

— Спасибо, что не выдала меня Полине, — произношу я и сажусь за стол перед дымящимися кружками с чаем.

— Дурак ты, Максим, — строго произносит она. — И Кирилл твой — тоже дурак, так ему и передай. Морочите девочке голову. Вроде бы взрослые мужики уже, а все как дети.

— Мам! — устало прерываю я ее. Давненько она меня не отчитывала, я уж и забыл что это такое.

— Разве я не правильно что-то говорю? Такая девушка хорошая. И нравишься ты ей.

Отпиваю чай и вопросительно приподнимаю бровь.

— Скажи еще, что не замечал! — всплескивает руками мать. — Полиночка каждое твое слово ловит, всегда в непосредственной близости от тебя старается быть, не отходит ни на шаг.

Молчу, отрываю кусочки от булки и складываю рядом, на блюдо. Да быть того не может!

— Да не мучай ты плюшку, — бьет меня по руке мама. — И ты к ней тоже неравнодушен, — продолжает она. — Я заметила, как ты на нее смотришь. Материнское сердце все чует. Вижу, голову от нее теряешь. Кота, вон, притащил, хотя отродясь у тебя любви к кошкам не было, ты всегда собак больше любил.

Мамины слова заставляют задуматься. Да, действительно, я все чаще ловлю себя на том, что наблюдаю за Полиной. Мне нравится, как грациозно она двигается, как легким взмахом головы отбрасывает со лба непослушную прядь. Нравятся ее вьющиеся карамельные волосы, ее глаза-блюдца, меняющие свой цвет в зависимости от погоды или настроения — от серого до небесно-голубого. Нравятся ее тонкие пальцы, с аккуратными лунками ногтей. Нравится ее смех, звонкий и переливчатый, как сотня маленьких колокольчиков. Как много, оказывается, я заметил и как много не уловил. Например то, что эта девушка, и правда, мне не безразлична. Как же так вышло, что я, взрослый мужчина и чуткий руководитель, не сумел распознать собственных чувств?

Поднимаю на маму хмурый взгляд.

— Вот и я об этом, — кивает она, словно прочитав мои мысли. — Поэтому бросай дурью маяться и расскажи Полине правду, пока не поздно. А то скоро совсем запутаешься в своем вранье, не выпутаться будет. Не так я тебя воспитывала, сынок. Ох, не так.

Я поднимаюсь со стула и целую маму в щеку.

— Доброй ночи, мам, — произношу я и направляюсь к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Я надеюсь, что ты меня услышал, Максим, — говорит мне в спину мать.

Безусловно, мама права. С каждым днем становится все сложнее делать вид, что я ничего не знаю о Полине. Я и так чуть не прокололся, когда сказал ей, чтобы она позвонила Кириллу. Хорошо, что я тогда стоял спиной, и девушка не видела, как я судорожно вращаю глазами, соображая, как бы выкрутиться. Нужно непременно все ей рассказать. Только как это сделать, не навредив еще сильнее их отношениям, и без того далеко не идеальным, с братом? Дернул же черт пойти на поводу у друга и ввязаться в эту авантюру.

Решив, для начала, обсудить все с Киром, я бесшумно иду к своему временному пристанищу и вдруг слышу слабый голос из-за двери, ведущей в комнату, где спит Полина. Осторожно приоткрываю дверь и вхожу. Девушка мечется по кровати, залитой слабым светом от включенного телевизора, и крепко сжимает пальцами мягкий плед.

— Не надо, — стонет Полина, — пожалуйста, нет.

— Поля? — тихо зову ее, не понимая, что делать.

— Нет, прошу, — бормочет во сне она. — Помогите…

Я нахожу на постели пульт и выключаю телевизор. Комната погружается в темноту. Обхожу кровать и ложусь, не раздеваясь, на покрывало. Обнимаю девушку сзади и притягиваю ближе.

— Не отпускай, — шепчет, не просыпаясь. — Пожалуйста.

Прижимаю ее еще крепче к себе. Полина несколько раз всхлипывает и расслабляется, успокоившись. Лежу, не решаясь пошевелиться, и вскоре сам проваливаюсь в поверхностный, тревожный сон.

Когда я открываю глаза, за окном уже брезжит рассвет. Мне неизвестно, сколько я проспал. По ощущениям — часа два. Солнце еще не взошло над горизонтом, но уже окрасило облака в дымчато-розовый цвет. Я аккуратно, чтобы не разбудить девушку и не напугать ее своим присутствием, поднимаюсь с кровати и бесшумно покидаю комнату.