Страница 9 из 20
- Да, спит, Корвик – произнес Корнилов – Я задал тебе вопрос, Корвик, куда его разместят?
- В трюм – пояснил Корнилову Корвик - И не задавайте мне сейчас вопросы больше, полковник Корнилов. Я должен отдать команды всем и распорядится отбытием срочно из этой бухты. Мы должны к сроку оказаться в районе прикрытия наших боевых кораблей. Под опеку нашего бравого морского волка и капитана Джереми Айронсайда. И как можно быстрее, уйти от зоны патрулирования русских пограничных судов и самолетов.
- Я все же настаиваю, Корвик – произнес полковник Степан Геннадьевич Корнилов и взял Корвика за отворот военной камуфляжной формы натовского офицера.
- Хорошо, полковник - произнес Корвик Корнилову – Раз вы такой нетерпеливый, отвечу вам. Вы будете рядом со своим человеком и тем, что внутри его. Это я вам гарантирую. Там в трюме есть одна приличная каюта. И именно для вас полковник. Со всеми удобствами. И даже окнами, выходящими над самой ватерлинией нашего грузовика. Только убедительная просьба, Корнилов, не открывайте те иллюминаторы. Судно и так загружено под завязку всякими тяжелыми грузами. Не дай Бог, пойдет ко дну из-за вас, полковник. Вы штабной человек и даже не из пехоты. Не морских дел военный и многого в этом не понимаете. Я бы не хотел из-за вас кормить акул в Тихом океане. Это мое последнее и самое ответственное задание. Я после этого ухожу на пенсию. И хотел бы добраться до дома в целости и сохранности. Может вас ни кто уже не ждет дома полковник, а меня ждут там, в Америке дочь и два сына с женой.
- Хорошо - произнес Степан Геннадьевич Корнилов и отпустил военного и командира диверсионной группы – Это меня устраивает. И питание трехразовое, если нетрудно. Лично в номер.
Корвик ехидно улыбнулся и, отвернувшись от стоящего у перил и верхнего посадочного борта полковника Корнилова, пошел по узкому правому от борта полуоткрытому в сторону берега коридору.
- Выбирайте трап быстрее, и отчаливаем отсюда – он произнес стоящему и ждущему его приказаний капитану грузового балкерного судна под американским флагом – Меня не по-детски трясет у этих русских границ. Быстрей бы добраться до нейтральных вод.
***
- Я все сделал, как обещал тебе, Айелет - произнес Корнилов Степан Геннадьевич – Я сделаю и то, что обещаю тебе, Айелет. Я спасу тебя, моя Айелет. И ты скоро будешь свободна.
Корнилов стоял на коленях перед ней. Он обнимал ноги черноволосой и черноглазой молодой восточной красавицы, которую безумно сейчас любил. Он ради нее отказался от всего. Званий и должностей. Причем легко без сопротивлений. А она приходила к нему после той операции в Сирии. И говорила ему, что любит его. Лет пятидесяти с лишним старика для такой молодой как она двадцатилетней на вид красавицы. Она приходила к нему ночами и любила его.
Она просто околдовала его собой. И подчинила его разум себе. И он Корнилов Степан Геннадьевич просил покинуть ее это мужское тело Любушкина Валерия и остаться с ним в этом мире. Но она сказала, что это невозможно. Ее тело срослось ментально и астрально с телом носителя. Слившись с ним при рождении и теперь став одним целым.
Она только может вот так приходить осязаемым и ощутимым практически реальным призраком во снах полковника к нему. Но отделиться от тела носителя она не способна. Любушкин Валерий теперь стал ей, а она, Айелет им. Теперь, это одно целое и неразделимое существо инфернального мира. Одно с двумя разными душами и даже разумом. Лишь за счет носителя она сможет проявить себя в реальном живом этом мире. И даже проявить себя тем, кем является на самом деле.
Она принцесса ледяного хаоса, змей Айелет. Дракон Левиафан и дочь самой Тиамат.
Но он видел перед собой очаровательную невероятно просто красивую черноволосую молодую лет двадцати девицу. Черноглазую и обнаженную. Она приходила к нему именно в таком виде. В золоте украшений и совершенно голая. Ее безупречно красивое с кофейным отливом смуглое тело, тонкое в гибкой талии и широкое в бедрах, просто лоснилось своим манящим соблазнительным отливом. А сама грудь с торчащими черными сосками просто звала мужчину к себе. Все говорило о страстной безумной любви. И за всей этой совратительной и убийственной красотой пряталось кошмарное чудовище хаоса ледяного безмолвия. Само порождение кошмарного ужаса. Такого ужаса, которого сам полковник Степан Геннадьевич Корнилов еще своими глазами не видел.
Он же неожиданно для себя на склоне своих лет влюбился. Да, влюбился. И об этом ни знал никто. И обещал ей все, что она хотела от Корнилова.
Это случилось лет пять назад, когда она первый раз явилась к нему. И еще тогда когда он увидел ее сверкающие желтым горящим светом змеиные дракона глаза. Она пришла к нему однажды ночью и в его постель. В постель почти уже старика. И околдовала его своей красотой.
Дальше была любовь. Дикая и безумная. От которой, у Корнилова просто съехала крыша. И он был теперь готов на все ради нее. Ради Айелет. И готов был сделать все, что та его ни попросит. Тем более теперь, когда так вот, сложились его служебные обстоятельства.
Она просила спасти ее и спасти его Любушкина Валерия. И он добровольно обещал ей это. Без каких-либо приказов и запугивания. Он был согласен ради этой безумной любви на все. Даже на предательство. Он даже бросил свою семью и жену. И все это ради теперь уже своей Айелет.
Он предал свою страну. Все ради любви и того, что она хотела от него.
- Я дам возможность вам бежать за океан, моя любимая Айелет – произнес он ей – Сейчас вы в безопасности. И скоро будете там, куда вас отправят. Где вас никто не потревожит больше. Где я буду тоже и всегда рядом с тобой, любимая моя. Только не бросай меня и приходи хотя бы ко мне в моих снах. Я сделаю все, что только ты попросишь от меня. Ради любви. Нашей любви, моя Айелет.
- Любимый мой - произнесла она ему вновь взгромоздясь на Степана Геннадьевича, лежащего на постели в своей уже корабельной комфортабельной каюте. И целуя его жаркими алыми девичьими губами. И занимаясь снова с ним любовью. Но никто этого не видел и не знал. Но планы вынашивал свои тоже иные. О которых, русский полковник Корнилов тоже сейчас не знал.
Все эти Американцы ЦРУ-шники и Натовцы его просто обманули. А он как обычный человек этого знать не мог.