Страница 13 из 17
Девица, встряхнув своей чернявой головой в золоченом бриллиантовом короне венце, зазвенев большими в ушах под завитушками височных волос такими же бриллиантовыми серьгами. Разметав по плечам и груди, голой узкой и гибкой восточной танцовщицы спине до самой задницы, вьющиеся длинными, как змеи локонами густых черных как смоль волосы, произнесла – Бойтесь господа мусульмане юных дев в Раю вас ублажающих. Белокурых гурий с губами сладкими как мед. Ибо обман все это. А истина, смерть в великих муках в огненной бездне самого Ада. Это послание вам джинны и демоны от дочери самой Богини Хаоса Тиамат. Принцессы Раоха Айелет. Алах Акбар Хусаим. Алах Акбар.
Смуглая, похожая на арабку или сирийку убийственной красоты девица. Танцовщица, вихляя крутыми голыми в разрезах шелковой белоснежной полупрозрачной юбки на золотом тонком обвешанном монетными бляшками поясе, и в узких плавках, вращая голым изящным девичьим животом и крутя широкой женской задницей, гремя сагатами в своих руках. Под звук флейты и ритм громыхающих барабанов. Трепыхая по сторонам своей полненькой в лифчике грудью, ворвалась в наполненный черными демонами и тенями сад. Она ворвалась в мир спящего в реальном мире палача и убийцы Рахмада Куиб Дель Рахиба. В полумраке в окружении летающих по саду черных теней. Она летела почти бегом на звуки льющейся где-то недалеко в глубине сада восточной музыке. А за ее спиной прячась и раскрытой вуалью, бежал, догоняя ее и, пригибаясь, молодой шестнадцатилетний призрак мальчишка. В руках, которого была большая сумка. И работал взведенный часовой механизм инфернальной бомбы. Бомбы способной разрушить тут все и превратить это адское жуткое место в черный полностью безжизненный хаос. В полное ничто. Черную бездну без любой вообще жизни. Уничтожая всех демонов и призраков любого вида и породы. Превращая это место в пустоту между мирами реальности и нереальности. Просто в полное ничто.
***
Она полетела как белоснежный мотылек, распахнув свои белоснежные из шелковой ткани крылья. В кровоточащем кровью вверх подымающемся в саду демонов тумане. Среди кровоточащих, корявых низкорослых таких же кровью сочащихся деревьев. Среди больших кровоточащих кровью камней по каменной тропинке на гул барабанов и заунывный звук свирелей и флейт.
Она была уже не тем, кем была до этого. Уже не была тем русским солдатом. И, хоть, чем-то напоминающим мужчину. И внешне и внутренне.
Она не помнила уже своего того земного имени. И не принадлежала, теперь никаким мирам. И, она теперь, хотела только одного. Хотел танцевать. Ее завораживала эта громкая льющаяся из самого кровавого мокрого сочащегося кровью ползущего и свивающегося клубами тумана музыка. Айелет. Огромную змею в этом девичьем молодом гибком обворожительной красоты теле. Огромного змея левиафана. Жителя междумирья и далеких запредельных просторов. Мира, где только дикая такая же кровожадная страсть и вечный голод. Где много таких же, как и она ее братьев и сестер. И она ненавидела всех демонов. Этих отщепенцев отморозков. Мусор, порожденный злом инфернального мира и омерзительными грехами самого человека.
Этих выродков и мутантов темноты. Мусора и отбросов, порожденных не Богом. А, чем-то, вообще инородным. Не свойственным самому Богу.
Этот мусор, вышедший из творения ее родного брата золотого левиафана. Бога создавшего этот загробный и реальный миры. Миры людей, ангелов и бесов. Мир, погрязший в дележке и войне. И, идущий к закату и к своей полной неизбежной гибели.
- Брат мой родной, что ты наделал? – произносила она, летя навстречу своей судьбе и самому злу, зло творящему в этом призрачном загробном мире. Она его любила и ненавидела как родного отщепенца Творца сущего и несущего брата. Как и положено левиафанам. Она дочь своей матери Тиамат. Великого дракона Хаоса. И она здесь посланная ею, чтобы следить за этим и внешним миром. Миром своего отбившегося от рук матери непутевого сына.
В образе прекрасной восточной красавицы танцовщицы, она сразу же ворвалась в круг кружащихся перед ее теперь личным врагом, таких же красавиц танцовщиц. Демониц из мира ада. Таких же, почти голых. В одних золоченых гремящих обвесками лифчиках и плавках как и она. С золотыми поясами на талии и развивающейся вуалью на самих бедрах голых ног. Кружащихся вокруг горящего костра посредине самого сада в самом мраке и в самом месте жуткого кошмара. Извиваясь в танце живота, они как дикие змеи кружились перед ним, перед главным демоном Рахмадом Куиб Дель Рахибом. Который сидел в высоком из человеческих костей сложенном троне в окружении своих подчиненных военачальников и командиров подразделений. Черных душ тех, кто сейчас там в том реальном мире спал и видел это все. И пировал на кровавом пиру, возле горящего в саду демонов костра.
Они были все здесь. И чеченец Мехмед Джафаров и араб Вагиз Мемильхан. Отморозки те еще и убийцы, отличившиеся зверствами еще в самой Чечне. Потом в Ливии, Ираке. А, теперь еще и здесь. И еще многие из отряд Игил и Джабхад ан-Нусры. И так, называемых, умеренных. И даже, тех, кто был здесь с самого запада. Порождение черного культа и пришедшие сюда только казнить мучить и убивать. Упиваться кровью жертв своих. Их страданиями и болью.
Она ворвалась в этот круг восточных демонических красавиц танцовщиц. И она была красивее всех. Красивее всех этих красавиц, этого кровавого жуткого места. Места, где вокруг летали черные тени и глотали налету текущую с кровоточащих кривых низкорослых черных деревьев кровь. И по кустам сада шарахались мерзкие горбатые черные звери с горящими огнем глазами. И вокруг этого места, где горел яркий инфернальный синим пламенем костер, валялись кучами обезглавленные трупы человеческих голых тел. И их пожирали эти горбатые черные с острыми клыками и оскаленными ртами твари. Которые делили добычу и вырывали ее из когтистых лап друг у друга. А вокруг костра, где кружились в танце живота голые, почти молодые танцовщицы торчали колья. И на них были отрезанные человеческие еще живые головы. С моргающими вытаращенными в ужасе глазами и шевелящими широко открытыми в оскале зубов ртами. Они что-то кричали, но их не было слышно под гром барабанов и звук флейт и свирелей. Который, лился ото всюду из самого тумана и из сознания самого спящего где-то там, в реальном мире боевика и командира отряда Игил.
Этой твари, как и его подчиненным ничего не стоило отрезать любому сирийцу голову. Хоть мужчине, хоть женщине. Хоть, даже ребенку.
В миру, это было порождением черного ислама. Он был приверженец черных сект. Еще в Германии, он этот немец, отрастив длинную седую бороду, дал сам себе это арабское имя. И теперь работал на запад. Выполняя кровавую работу, возложенную самим ЦРУ на его и его подчиненных в самом Игиле. Тесно завязанный на Штаты и их пособников.