Сердце моё

Exposure

Валерия:

В себя я то приходила, то вновь отключалась. Уже не зная, где я , что происходит. Лишь тяжёлая рука Святослава, что гладила меня по волосам, жалея как маленького ребенка, давала мне понять, что я по эту сторону реальности.

Когда я окончательно проснулась, то с удивлением обнаружила себя лежащей в автомобиле головой на коленях Соболева. Он тоже спал, откинувшись назад на сиденье. По крайней мере, глаза его были закрыты. Но стоило мне пошевелиться, поднимаясь, как он тут же открыл их:

-Валерия...- будто помимо воли вырвалось у него. "Надо же, теперь вот такой официоз? После всего, что между нами было?"- хотелось мне ехидно спросить, но в горле пересохло.

-Держи. - он протянул мне бутылку с водой, будто читая мысли. А, увидев, как я с подозрением кошусь на нее, хмыкнул- Там ничего нет, поверь.

Но я не поверила. Только не теперь, когда меня чем-то обкололи, снотворным, наверно.

Он улыбнулся, открутил крышку, и не сводя с меня взгляда отпил добрую половину. Я так жадно выхватила у него бутылку, чтобы не допил полностью, что он невольно улыбнулся.

-Куда мы едем?- поинтересовалась я, выпив все до капли.

-Домой.- коротко бросил он, не переставая прожигать меня взглядом.

-У меня нет здесь дома! И к тебе домой я не поеду, я вообще хочу домой, в Россию. И если ты не отпустишь меня, я дойду до посольства, консульства! Это похищение! Я буду...

-Мы в России, Валерия.- оборвал он меня.

-Жаловаться! И пускай тебя посадят! И за жен, что ты убил тоже! И за меня есть, кому заступиться - я все вспомнила...- тут я осекаюсь, потому что только что до меня дошел смысл его слов. Я тихо, едва слышно, пищу - В смысле, " мы в России"?

-В прямом. Ты проспала весь перелет, сейчас мы едем от аэропорта.

Мне хочется спросить, чем же таким убойным меня накачали, но и тут он опережает:

-Тебе вкололи лёгкое снотворное. До перелета и после, а остальное время ты спала сама. Изредка даже просыпалась на борту, обнимала меня так, что я пошевелиться не мог.

Я не могу понять, шутит он, издевается или говорит правду?

Переводя дыхание, пытаюсь успокоиться.

-Я все равно не останусь у тебя. Ясно? Я сбегу или что-то придумаю, но так дальше продолжаться не будет.

Он темнеет лицом, но лишь кивает:

-Ясно, Валерия.

А меня будто когтями по коже скребёт это его " Валерия"! Лучше бы его презрительное " Талова'" или почти нежное " Лера", чем вот так вот. Хотя, разве мне есть дело до того, как зовёт меня похититель:

-Скажи, а ты ещё тогда запланировал меня похитить? Ну, когда в гости к нам приходил, знакомиться?

Его глаза загораются недобрым огнем, а руки сжимаются в кулаки. Вижу, как желваки ходят на его лице, но Соболев держится:

-Так, оказывается, ты у нас все помнишь?- издевательски спрашивает он. Я не поддалась на провокацию:

-Не нужно строить из себя оскорбленного! Мне все равно, что ты обо мне думаешь, ясно?! Ты- преступник, больной ублюдок! Тебя посадят! Отпусти меня- и я клянусь, я никому ничего не скажу. Обещаю!

Соболев лишь устало потёр переносицу, выдав то, что окончательно выбило меня из колеи:

-Я и не держу тебя. Сейчас приедем домой, подпишешь некоторые документы, тебя осмотрят врачи- и я отпущу тебя.

Я едва не падаю с сиденья от неожиданности, это что, правда? Или очередная издёвка?

-Я не шучу, Валерия. Я отпущу тебя, но- он поднимает кверху палец, обрывая десятки вопросов, готовых сорваться с моих губ- С тобой будет охрана. Куда бы ты ни шла, что бы ни делала. Потому что я не доверяю тебе.

Чтооо?! Он это серьезно?! Он не доверяет мне? Он, что похитил меня, таскал за собой, запирал в подвале?! От такой наглости мне хочется рассмеяться ему прямо в лицо. Надменное, красивое какой-то жестокой мужской красотой лицо.

Тут меня чуть мутит, и я откидываюсь на сиденье, отворачиваясь от него, тянусь приоткрыть окно. Святослав опережает меня, будто нечаянно скользнув рукой по моему колену, отчего меня будто жаром обдает. Все у нас вообще так странно - разумом я ненавижу его, но предательское тело ещё помнит его ласки...

***

В доме тишина, Татьяна Филипповна, увидев меня, вытирает передником глаза. Она хочет подойти ближе, поздороваться, но Святослав лишь отрицательно качает головой, бросая ей " потом"- и ту словно ветром сдувает.

-Пойдем наверх, Валерия. Нам предстоит долгий серьезный разговор- протягивает мне руку Соболев, а меня буквально трясет от " Валерия". Почему я так реагирую? Может, от снотворного не отошла ещё.

-Поесть чуть позже принесут в комнату, ты пока можешь принять душ. Вещи на кровати- лениво проходится он по комнате, не обращая на меня никакого внимания. И это злит! Я пытаюсь успокоиться, вновь и вновь твержу себе, что мне не должно быть до него никакого дела! Что я даже радоваться должна и вот такому скупому приему, и тому, что Соболев, по всей видимости, наигрался со мной и отпускает. Живой и почти невредимой. И тому, что я теперь дома, в России. Как там говорится, " звёзды сошлись"? Все чудесно в моей жизни? Так отчего же мне так больно?

Когда я выхожу из ванной, переодевшись в вещи, что захватила с собой из шкафа ( моя одежда, купленная им ещё тогда, когда он впервые привез меня в этот дом) висит чистая и выглаженная, будто все это время меня ожидали.

Соболев, закатив рукава темной рубашки, сидит на кресле, вполоборота ко мне, уперев локти в мощные ноги.

Рядом с ним столик, на котором уже чья-то заботливая рука сервировала ужин на двоих.

-Садись, поешь.- кивает он на кровать- Когда закончишь, спустись в мой кабинет.

Я внимательно рассматриваю его лицо, на нем не считать эмоций- холодное жесткое выражение. Неужели я ему настолько надоела, что аж неприятно, противно находиться рядом? Когда-то я читала интервью одного миллионера, что словно сумасшедший заменял жен и любовниц, каждые несколько месяцев. Сродни охоте для него подобное было- с каждой новой добычей, как признавался он репортёру, он сам будто молодеет, испытывает неописуемую бурю эмоций. Да вот тот же Ди Каприо, у которого пунктик на возрасте - едва его пассии исполняется 25, то он сразу расстается с ней, списывает в утиль.

Но я, конечно, чемпион по вылету из жизни Соболева- даже несколько месяцев не продержалась. И это должно бы радовать, должно! Я зря пытаюсь настроить себя, потому что внутри все восстаёт против этой мысли, о том, что мы больше не увидимся. Это безумие. Бред! Это иррационально- пытаться сбежать, скрыться от него всеми возможными способами...и мечтать, чтобы он сейчас не уходил.

-Хорошо- киваю я, принимаясь вяло ковыряться в еде.

-Там твои лекарства- кивает он, уже стоя на пороге, на маленькую тарелочку, где лежит несколько таблеток.

-Хорошо- вновь бесцветно бросаю вслед.

Как же хорошо помнить все, теперь я точно знаю, что эти лекарства мне жизненно необходимы. Как и знаю, увы, что жизнь моя будет короче, чем жизнь обычного человека. Может, поэтому я так хватаюсь за Соболева? С ним я испытываю невероятно яркие эмоции. Отрицательные или положительные- это уже второстепенно. Потому что они - сильные. Я так стремлюсь " впихнуть" в свою короткую жизнь все то, что должна бы испытать, что готова связаться с любым абьюзером, или как там звучит это новомодное слово?

Немного перекусив, я долго брожу по комнате. Пытаясь освободить голову от стайки мыслей, что жужжащим роем кружатся в голове. Что со мной будет? Сейчас я спущусь, Соболев скажет, что я свободна? Или это- очередной его безумный стёб?

Наконец, когда я спускаюсь вниз, робко стучусь в дверь кабинета, та резко открывается передо мной, словно бы Святослав стоял на пороге и ждал моего появления. И точно, он ещё больше нахмурившись, недовольно бросает: