Страница 50 из 82
И все откровенно пошло в разнос.
Вот часть биев, проживавших ближе всего к яицким казакам, и решилась на важный поступок. Отправилась в Москву на поклон.
Логика их была проста.
Вон у калмыков и башкир что происходило? Полки служивые создали? Создали. Добро укомплектовали? Да. Хозяйства на местах ставят? Конечно. И овец особых завезли, и коз, и прочее. Жизнь налаживается. И тихо, спокойно. А ежели кто начинает шалить, то его в лучших традициях степи растирают в сопли. А бии помнили, ясно и ярко, как Алексей Петрович поступил с казаками-раскольниками, которые не могли угомониться и продолжали совершать набеги.
Это был жестокий, но насквозь понятный поступок.
Со времен Аттилы или даже еще более глухих времен иное в степи было бы воспринято как признак слабости. Не способности карать. Дряхлости.
Тут же — задумались.
Многие.
В пользу этой задумчивости сыграло и поведение русских властей с теми, кто совершал покушение на царевича. Ведь нашли и казнили. Всех. От рядовых исполнителей до тех, кто организовывал и курировал.
Без исключений.
Никто не ушел.
И пусть руководство убили не русские, а австрийцы, но по степи шли разговоры именно о том, что Алексей Петрович их достал. Грубо говоря — у них в собственной юрте.
Звучало жутковато, но вызывало уважение.
Ведь если отбросить личные мотивы и эмоции этот поступок воплощал неотвратимость наказания и какую-то высшую справедливость. Лишние люди не пострадали. Те же, кто виновен — наказан. И их ничего не спасло.
Вот бии и явились.
Они хотели только одного. Чтобы им наладили жизнь также, как калмыкам да башкирам. Взяв под защиту от джунгар в первую очередь, которые наводили страху в регионе…
— Вы готовы заключить договор? — поинтересовался царевич.
— Такой же, какой заключили башкиры?
— Да. Новый. Вы его читали?
— Разумеется…
Петр посмотрел на сына, задавая немой вопрос. Царь сам в этом регионе вообще ничего не понимал. Он вообще старался держаться подальше от степи. И вообще — раздражала его степь. Не нравилась. Ибо являлась слишком сильным антиподом любимой им Европы…
Алексей глянул в ответ на родителя и с трудом сдержался от реплики в духе:
— А вот зря, зря. Тебе с твой страстью напиваться, бешбармак бы очень подошел в качестве горячей закуски. Понаваристей да пожирнее.
Хотел.
Даже уже рот чуть не открыл. Но сдержался. И они перешли к решению вопросу с этими биями.
Типовой «степной» договор заключался с каждым родом по отдельности. Чтобы не было всякой грязи. При этом территориально он не привязывался, как в старом договоре башкир. Просто род переходил на службу царя, признавая себя его подданными. И все. А дальше шло описание в чем заключается служба и плата за нее.
Отдельно с ними заключался договор об экономическом сотрудничестве. С перечнем мероприятий. Поставки там, закупки и все такое. Но уже как с подданными России, а не иноземными биями.
Ну и в финале — военные дела.
Россия для большой кампании в Средней Азии готовила полноценную конную армию. Стягивая в нее временно почти всю свою регулярную кавалерию. Полноценно ее задействовать пока не требовалось. Но выделить определенные полки — да — теперь пришлось бы применить, выдвинув на новые зимние квартиры. Чтобы они могли обеспечить безопасность новых подданных.
Заодно был поднят вопрос о создании новой Степной губернии. И развертывании на ее базе особого кавалерийского корпуса. Из числа калмыков, башкир, казаков яицких да уральских и… казаков улуса, которых в середине XX века стали именовать казахами. Что требовало, правда, перезаключения договора с калмыками и башкирами.
Причем, Алексей особо подчеркивал — полки этнически смешанные. От греха подальше…
— А остальные? — спросил царевич у биев.
— Остальные рода?
— Да. Как они смотрят на то, чтобы заключить такой же договор? Признаться, устраивать бойню в ваших краях — последнее, что я хочу.
— Есть непримиримые, но большинство смотрит на нас и ждут.
— И что они ждут? Хотя глупый вопрос… глупый… да… — произнес Алексей и попытался припомнить, сколько сейчас на складе типовых комплектов для корпусных доспехов и шлемов. Тех, что сейчас массово поставлялось союзникам в Африку и передавалось башкирам с калмыками.
Оказалось — около тысячи.
Всего.
Но и это количество, переданное гостям в качестве подарка, сыграло чрезвычайно резонансным образом. В хорошем смысле слова…
[1] У первых, примитивных инерционных взрывателей (типичные для 1830−1860-х) вероятность срабатывания была в районе 80–90%, то есть, 1–2 выстрела из 10 шли с осечкой.
[2] Такие конструкции использовались в оригинальной истории в 1860−1870-е годы. Например, в 3-inch ordnance rifle 1861 года или в семействе Parrott rifle, которую производили примерно в те же годы.
Часть 2
Глава 9
1712, ноябрь, 7. Москва
Алексей довольный вошел к себе в кабинет.
Во временный.
Частью новый дворец уже ввели в эксплуатацию, одно из крыльев, вот он там и разместился. Чтобы не мешать жене, которая вчера родила дочку. Хотя вокруг нее закрутилась суета-сует с месяц как. Женская круговерть. Из-за чего не то, чтобы работать, а и просто находиться там было очень сложно. Этот хаос давил на психику похлеще любых пыток.
Раз.
И ты уже вовлекся во всю эту возню.
Да, все по делу. Но как-то уж много лишних движений и беготни. Из-за чего волей-неволей они вытягивали словно матерый вампир из Алексея… психическую энергию. Он это называл так, потому что не понимал природу данного явления. А избегать вовлечения никак не удавалось, ибо гостевой дворец был все ж таки довольно маленьким.
Так что он пока жил тут.
Уже добрую неделю.
И сразу стало тихо. Работа же стала делаться быстрее и как-то проще…
С утра навестил супругу. Маленького сына с новорожденной дочкой. И отправился по делам.
Лейбниц, впечатленный успехами Ньютона с круговой печью, сумел отыграться и показать, что ничем не хуже. То есть, разработал в инициативном порядке, а потом на свои средства даже построил механическую линию для формовки кирпичей с приводом от паровой машины.
Взял за основу монетную машину, над усовершенствованием которой, среди прочего много трудился. И адаптировал ее под новые задачи и иной формат сырья. Ну и скомпоновал все в конвейер, на который с одной стороны поступала смесь, а с другой — вылезали заготовки кирпичей.
При этом производительность установки оценивалась Готлибом примерно в три миллиона кирпичей в год. Если не увлекаться и проводить регламентное обслуживание ну и выключать на государственные праздники да воскресенья. А ее конструкция получилась настолько кондовой, что при желании можно «лепить» подобные линии буквально в слесарных мастерских. Если, конечно, оснастить их вагранкой для чугунного литья. За исключением самих паровых машин. Те — да, те пришлось бы привлекать со стороны. Но при особой нужде такая механизированная линия работала даже от водяного колеса или ветряной мельницы. Хотя и не так производительно. В комплексе же с круговой печью, созданной Ньютоном, это позволяло принципиально поднять производительность кирпичных заводиков. В несколько раз. Без увеличения количества рабочих рук. И, как следствие, снизить еще сильнее себестоимость изделий.