Решения, принятые после полуночи

Он взял один из стаканов, сунул в него нос и глубоко вдохнул.

— Даже запах.

После этого я почти потеряла дар речи. Я никогда не думала о выпивке как о чем-то большем, чем о сосуде для снятия напряжения. Обычно, если я пила, особенно много пила, я, вероятно, проходила через что-то, о чем больше никогда не хотела думать. Или я беззаботно праздновала достижение, окруженное стрессом и усилиями.

Но придавала этому совершенно другой оттенок. Пить не для того, чтобы забыть, а для того, чтобы помнить, было такой приятной сменой точки зрения. Я бы никогда не взяла в руки еще один стакан чего-нибудь, не вспомнив его слов.

Начиная с этого. Я взяла свой стакан и поднесла его к свету, чтобы посмотреть, насколько он на самом деле живой. На мой взгляд, это больше похоже на симпатичный коктейль.

— Так ты хочешь сказать, что это изменит мою жизнь? — спросила я его, не в силах удержаться, чтобы немного не досадить ему.

Он тоже поднял свой бокал и чокнулся с моим.

— Да, Новенькая, я действительно думаю, что это изменит твою жизнь.

Наши взгляды встретились как раз перед тем, как мы сделали первый глоток. И в глубине этих глубоких, травянисто-зеленых глаз я знала, что не пиво должно было навсегда изменить мою жизнь… Это был этот мужчина.

К моему удивлению, пиво было ярким и отдавало фруктами. Я отстранилась только для того, чтобы снова нырнуть за вторым глотком.

— О, боже мой, — воскликнула я. — Это так хорошо.

Он пожал плечами. Как будто это было очевидно с самого начала.

— Они знают свое дело.

— Что это такое?

Он кивнул.

— Технически, это Гозе. Кисловатая версия берлинского вайсса. Я думаю, из того, что я прочитал, они сделали его с малиной, клубникой, гранатами и лимонами.

— Это именно то, на что это похоже на вкус, пунш из кислых фруктов. Но он такой шипучий.

Он пустился в объяснения эволюции напитков и того, как они раньше были почти неслыханны, но за последние несколько лет приобрели огромную популярность, и как небольшие крафтовые пивоварни, полные инноваций и экспериментов, завоевали популярность по всей стране.

Мы сидели и разговаривали до конца бутылки о пиве и виски, а потом о жизни. Он рассказал мне о своей маме, которая все еще жила неподалеку, и задавал вопросы о моих родителях, моем брате и моей жизни в Чикаго.

Когда эта бутылка закончилась, он открыл другую. Ещё одна кислая, но с лаймом и кокосами, и такая терпкая, что у меня скривился рот. Я рассказала ему больше об "Органикс" и моем видении компании. Он рассказал мне о баре и о том, что, несмотря на то, что он с трудом платил арендную плату, все счета и трех боссов, плюс персонал, ремонт оборудования и все остальные расходы, дела у него шли отлично, и он привлекал много внимания. Он поделился своим видением будущего, рассказал о других мероприятиях, подобных сегодняшнему вечеру, которые он хотел бы провести, и о сотрудничестве с некоторыми из его приятелей-шеф-поваров в городе.

В конечном счёте, я выложила все об Оуэне. Как мы познакомились, как наши отцы постоянно бросали нас в ситуации, когда мы могли бы потусоваться. Я рассказала ему о нашем неловком первом свидании и о том, как я думала, что оно никогда ни к чему не приведет. А потом я призналась в своих сомнениях и отрицаниях, с которыми боролась до той секунды, пока не нашел тот секретный телефон. Я сдерживала слезы, рассказывая, как столкнулась с Оуэном, когда он пришел ко мне той ночью. Как мне потребовались часы, чтобы набраться смелости, но я, наконец, справилась с этим. Возмущение. Опустошение. Последовавшее за этим бессердечное поведение всех, кто должен был любить и защищать меня. Он прислушался. И сочувствовал. И разозлился на меня. Затем, после того, как я выложила все начистоту и очистила все еще грязные воспоминания об Оуэне, он мягко, любезно вернул разговор в более спокойное русло.

Мы сидели в баре, разговаривали, смеялись и открывались друг другу, пока солнце не проникло сквозь окна передней двери. Мы оба были удивлены этим вторжением. И на след из бутылок, которые мы оставили после себя, некоторые мы прикончили, а некоторые только попробовали. По крайней мере, одна останется со мной на всю оставшуюся жизнь, запах, вкус, то, что он заставлял меня чувствовать, и компания, которая разделила его со мной.

Он встал, потягиваясь, и я поняла, что наша ночь закончилась. Как в прямом, так и в переносном смысле. Но он был прав насчет алкоголя. Это была драгоценная ночь, которую я всегда буду лелеять. Это помогло нам радоваться жизни и пережить потери. Это помогло нам пережить события, которые никто из нас не считал достаточно сильными, чтобы выжить. Мы наслаждались новой дружбой и, возможно, расцветом чего-то большего. Мы провели ночь, медленно выпивая и полностью оставаясь живыми. И если это было отвлечение, то это был лучший из возможных способов, который я могла придумать, чтобы прийти в норму.

Риз имела в виду отвлечение как своего рода сексуальное увлечение, когда я использовала Уилла, чтобы забыть Оуэна, а затем продолжила свою жизнь. Но отвлечение означало нечто иное в мире финансов. Это был второй шанс, новое начало. Когда вы говорили об акциях, это было полное восстановление стоимости и силы. И, чёрт возьми, если бы Уилл не помогал мне чувствовать именно это. Где-то в его внимании и интересе я находила свою собственную ценность, свою собственную силу. Где-то в его разговоре, напряженных, внимательных глазах и всех этих сладких, украденных прикосновениях я возвращалась к чему-то большему, чем женщина, которой я была раньше — я находила женщину, которой всегда хотела быть.

Уилл проводил меня до двери и поцеловал в лоб.

— Спасибо за незабываемую ночь, Новенькая, — прошептал он мне на ухо.

Я ушла с самой широкой улыбкой в моей жизни. В какой-то момент сегодня вечером я почувствовала усталость, но теперь я не чувствовала ничего, кроме надежды.

ГЛАВА 16

Ещё одно воскресенье, еще один день у Риз. Последняя неделя была сплошным потоком работы, смешанной с кокетливыми, украденными моментами с Уиллом. А также много мыслей, мечт и пускания слюней на Уилла. Мои родители угрожали приехать за мной, но я продолжала игнорировать их. Я знала, что это были пустые угрозы. Они были слишком заняты и слишком увлечены собой, чтобы приложить столько усилий, чтобы найти меня. Или, по крайней мере, я на это надеялась.

Но я на всякий случай отключила службы определения местоположения на своем телефоне. Я не думала, что они действительно выследят меня и утащат. Публичные сцены и похищения людей на самом деле не были их коньком, но никогда нельзя быть слишком осторожной.

Я снова нашла Риз на кухне у кофейника. Мы почти не видели друг друга несколько дней. Она работала над утомительным делом, которое требовало много часов в офисе. А я задерживалась на работе все больше и больше, просто чтобы уловить несколько минут наедине с Уиллом. Хотя ничто и близко не подходило к нашему восходу солнца в среду утром. Риз и я были разными существами в этот момент. Она, ранняя пташка. Я, ночная сова.

Но так как бар был закрыт сегодня и завтра, а воскресенье было священным нерабочим днем Риз, мы планировали тусоваться как можно дольше.

Это было позже, чем мы изначально планировали, потому что я проспала до одиннадцати.

— Доброе утро, соня, — сказала она, когда я, спотыкаясь, подошла к кофейнику.