Высокое волшебство

– Так что ты хотела узнать? – спросила она.

– Дай-рин, – с удовольствием повторила Непоседа, – я задала вопрос. Почему ты так медленно обрабатываешь данные?

В первый момент девочка не поняла, а потом поразилась своей недогадливости. Ну конечно, скорость разговора компьютера с Материнской Планетой намного превышала возможности человеческого мышления. Им, в доли секунды усваивающим горы информации, ждать, пока она сообразит и ответит, было, наверно, так же нудно, как обычному человеку наблюдать за ростом дерева.

– Для моего образа жизни я достаточно быстро соображаю, – пояснила Дайрин. – Медленным это кажется только тебе.

– А существует где-то еще такая же медленная жизнь? – полюбопытствовала Непоседа.

– Конечно! – засмеялась Дайрин. – Ее полно повсюду. Это ты да «Эппл» живете «быстрой жизнью». – Она подумала и осторожно добавила: – Видишь ли, как ни странно это тебе покажется, быстрой жизнью живут лишь неживые механизмы.

– Я это поняла, – спокойно ответила Непоседа, – Нам это уже объяснил твой Даритель Знаний.

– Компьютер? – догадалась Дайрин.

– Да, – подтвердила черепашка и с неожиданным напором потребовала: – Цель изменений?

– То есть? – не поняла Дайрин.

– Какова цель работы новой программы?

«Она уже сообразила, что я переделываю их, изменяю структуру и суть, – подумала Дайрин. – О, они умнеют просто на глазах! Чего доброго, скоро станут умнее меня! Хорошо ли это? Да просто здорово! Они превратятся в субкомпьютеры и сконцентрируют в себе столько сведений, сколько нет и во всей Нью-Йоркской публичной библиотеке! Вот в какого незаменимого, замечательного дружка превратится эта нелепая Непоседа! Но как же ей объяснить цель моей работы?»

– Видишь ли, – осторожно начала она, – когда я уйду, вы сами должны будете усовершенствовать свой мир. Для этого я и создаю все новые и более совершенные конструкции, позволяющие не только постигать, но и переделывать мир.

– Дай определение понятия «уйду», – уловив в этом слове что-то тревожное для себя, потребовала Непоседа.

– Я же не могу оставаться здесь всегда, – начала Дайрин, – Ну как бы сказать это понятнее? Мое физическое присутствие здесь должно скоро закончиться. Но не беспокойся. Вы не будете беспомощными.

– Будем! – закричала Непоседа, и, казалось, вся планета возопила через нее.

– Нет, не будете, – твердо повторила Дайрин. – Не паникуй. Я обо всем позаботилась. Ты же видела, что я записала в программу компьютера уйму чертежей. Каждый чертеж – это новое, более совершенное существо. И все они отличаются друг от друга. Поняла, для чего я это сделала? Чтобы они могли, каждый из них, решать различные задачи и быть непохожими на остальных не только внешне, но и по своим способностям. Как люди, – добавила она, сознавая, конечно, что это сравнение здесь неуместно и останется непонятым. – Скоро вас будет больше.

– Как? – допытывалась с детским упорством Непоседа.

Ну как ей это объяснить?

– Вы станете непохожими друг на друга. Разными, – пыталась она втолковать черепашке, – словно бы раздвоитесь, скопируете свою основную программу и еще овладеете способностью к медленной жизни.

Не могла же Дайрин сказать, что хотела бы создать с помощью компьютера какое-то подобие человеческого существа, с его мышлением, чувствами и эмоциями. Она не поймет, пожалуй. Она и не поняла. Вернее, не приняла.

– Запрещенный вызов функции, – сказала Непоседа, помедлив.

– Нет. Поверь мне. Это вас не уничтожит, а, наоборот, сделает еще более сильными и неуязвимыми. Вы не будете уже бегать безликим стадом. С разными и непохожими на тебя интереснее разговаривать, дружить и даже играть, – волновалась Дайрин,

– Запрещенный вызов функции, – не соглашалась Непоседа.

– Ну как тебя убедить? Верь мне. Просто поверь, и все! – настаивала Дайрин. – Ой, посмотри! Взгляни на это! – Она обвела рукой вокруг себя.

И действительно, происходило чудо! Поверхность, только что вздымавшаяся и рябившая, вдруг успокоилась, стала опять гладкой и стеклянной. Но на ней кое-где остались, будто застывшие волны, выпуклости и бугры. И сквозь каждый изгиб поверхности, сквозь каждый растрескавшийся, словно громадное яйцо, холмик, стряхивая осколки, выпрямляясь, вставали неуверенно и неловко, как новорожденные жеребята, стеклянные фигурки. В розовом свете возродившегося солнца они сверкали и искрились. Одни были высокими и стройными, другие – коротконогими, коренастыми, некоторые – длинными, плавными, состоящими из множества сочленений, эти – округлые, легкие, изящные, те – наоборот, массивные, сильные. Они выпрастывались из поверхности планеты и шагали, скакали, ползли, скользили, катились к Дайрин. Вскоре она и все черепашки были окружены десятками и сотнями стеклянных фигурок. Лес гибких рук, посверкивание датчиков, блики вращающихся выпуклых, многогранных, как хрустальные шарики, глаз, переливы глубинных, как бы перетекающих из слоя в слой нежных красок. Все это было необыкновенно красиво, ново и просто непостижимо. Неужто все это великолепие вызвала к жизни она, Дайрин? Сотворенная из стекла жизнь.

– Посмотри на них, – восхищенно воскликнула Дайрин. – Это как будто ты сама, но в сотнях, тысячах вариантов. Теперь ты понимаешь, зачем я это делала?

– Данные получены, – растерянно сказала Непоседа.

– Верно! – воскликнула Дайрин. – И ты станешь получать их" эти данные, эти живые доказательства опять и опять. Тысячи вас, подобных, но разных, будут обучать друг друга, обмениваться запасами своей памяти, создавать новые цепочки понятий и учиться, познавать, усваивать, а в конце концов и создавать новое. Каждый будет видеть и понимать по-своему. Он расскажет об этом другим. Вы не будете только быстрой жизнью, неживыми механизмами. Вы научитесь копировать свои программы, передавать их по наследству. Вы станете настоящими Волшебниками…

– Функция законная, – вдруг согласилась Непоседа, – Степень трудности?

– Что? – не поняла Дайрин.

– Будет больно? – жалобно спросила черепашка. – Как в пасти темноты?

Сердце Дайрин сжалось. Она обняла Непоседу.

– Я не знаю, малыш. Может быть. Но ты не бойся. Я с тобой. Ты просто ухватись за меня. – Она повернулась к компьютеру: – Ты знаешь, как описать это, чтобы Материнская Планета поняла? Ты ведь должен будешь разделить ее и их программы, сделать их самостоятельными, отдельными от нее. Но нужно, чтобы, оторвавшись от матери-планеты, они не теряли связи с ней.

– Программа принимается, – ровно ответил компьютер. – Требуется выяснить, какие части волшебного программирования дать каждой индивидуальности и какому номеру особи. Очередность и степень насыщения информацией.

Она поглядела на него с удивлением.

– Зачем разделять? Дай каждому полную программу. Каждый номер, как ты их называешь, имеет право стать Волшебником.

– Требуется дополнительное подтверждение команды, – не подчинился компьютер.

– Почему? – недоумевала Дайрин.

– Такое насыщение Волшебниками превышает допустимый процент, – пояснил компьютер.

– Да? – поразилась Дайрин. – А какое соотношение на Земле?

– Соотношение потенциальных Волшебников и неспособных к Волшебству – один к трем. Соотношение практикующих Волшебников к потенциальным Волшебникам – один к ста. Соотношение… – тарахтел компьютер.

– Твои проценты означают, что на Земле… шестнадцать миллионов Волшебников? – перебила его Дайрин.

– Шестнадцать миллионов четыреста, – уточнил компьютер.

Дайрин помолчала, переваривая эту грандиозную цифру. Да, много. Но она-то хочет здесь, на этой планете, сделать их всех, всех поголовно Волшебниками! А почему бы и нет, если это в ее силах?

– Даю подтверждение. Три раза достаточно? – спросила она.

– Достаточно. Программа готова, – подчинился компьютер.

– Начинай, не тяни, а то они вон истомились от ожидания и страха. Гляди, как трясутся! – Дайрин прижала к себе вздрагивающую, словно щенок, Непоседу.

Компьютер тихо заверещал. Экран его зарябил от бегущих рядов цифр и формул. Ноги бедняжки Непоседы судорожно задергались. Дайрин крепче прижала ее, обхватив обеими руками. Вдруг и саму ее затрясло. Она почувствовала, как через нее проходят силовые линии, пронзают мозг, делают безвольным тело, ватными ноги и руки. Ну конечно, ведь это ее чувства, ее мысли, ее существо переходит, трансформируясь, превращаясь в формулы программы, в жадно впитывающие структуры этих существ. Человеческие чувства проникали и растворялись в глубине их механических организмов. А вдруг они все высосут из нее, опустошат и то, что было ей дороже всего на свете – самое сокровенное, составляющее основу ее личности, – никогда уже не вернется? Опустошение – вот что страшило сейчас Дайрин.