Авантюрист на поводке

Он с трудом скрывал разочарование. Что там рубашка? Ему была нужна Макс. Надолго или нет – авантюрист ещё не разобрался. Хотя уже и наплёл ей про внуков и завещание, однозначно имея в виду, что внуки будут общие, его и Макс!

– Я устала, – сказала она. – Я устала, хочу разобраться в себе, потому что у меня внутри явно что-то произошло. Я хочу домой. У тебя такой дом, что в нём хочется остаться – но вот разбираться в себе мне там будет некогда.

– Хочется остаться? – спросил Жерар, не веря своим ушам.

– По крайней мере, на какое-то время.

– Без обязательств? – уточнил он, хотя, кажется, и на них был уже почти готов.

– Возможно, что и без них.

– Просто для себя?

– Чтобы получить удовольствие… Если уж ты считаешь себя способным его мне доставить, – сказала Макс медленно.

О, с ней точно и явно что-то происходило.

– Мне не надо срочно бежать и искать какого-нибудь кота или пса, чтобы проверить, не метаморф ли ты? – спросил Жерар в шутку.

На что Макс довольно серьёзно ответила:

– Спроси меня о чём-нибудь, что знаю только я.

– Ну… это непросто, учитывая, что мы недавно познакомились, но… Скажи, ты точно не хотела съесть того воробья на ужин? Это не даёт мне заснуть, всё думаю о бедняге!

Она засмеялась. И снова смех понравился Жерару, который всегда считал, что лучше смеяться, чем ругаться, даже так забавно, как это делала Макс, поминая различные овощи и грибы.

– Кстати, открой мне тайну, – спросил он, – почему ты так ненавидишь артишоки и прочий салат?

– Если бы тебя в детстве всем этим богатством закармливали, чтобы добиться стройности и изящества – ты бы тоже ненавидел, – сказала Макс. – И всё из лучших побуждений, между прочим! А заметил, да?

– Что именно?

– От овощей никакого толку. Если женщине не дано быть стройной и изящной, как, скажем, Кати или Мари-Жанна – то никакие артишоки не помогут. Они не принесут никакого толку, никакого счастья!

– Ну… А жирная утиная ножка на такое способна? – улыбнулся Жерар.

– Она хотя бы вкусная, – грустно сказала Макс. – Ну вот, теперь я поняла, что проголодалась! Надеюсь, Ролан что-нибудь приготовил…

Жерар снова покосился на неё.

Сейчас был такой момент, когда он легко мог настоять, чтобы Макс всё-таки поехала к нему. Всего лишь посулить вкусный ужин! Сначала – ужин, а потом как пойдёт. Вероятно, первый раз будет не слишком бурный: они оба изрядно устали. Но утром они наверняка возьмут реванш…

Однако он не повернул… И машина всё так же плавно скользила по улице по направлению к дому, где жила Макс, и в голове Жерара постепенно складывалась совсем иная картина. И уже у самого подъезда дома номер шестнадцать по Зонтичной улице он понял, что готов ждать не только до четырнадцатого февраля, но и гораздо дольше.

– Ну, встретимся в субботу, – сказал Мильфей, помогая Макс выйти из машины. – Заеду за тобой в семь вечера.

– Если только у меня не будет ещё какого-нибудь сложного дела, после которого я совсем сойду с ума, – неловко пошутила Макс. – И если тебя не решит оставить при себе комиссар Матьё.

– Да, этот твой Матьё мне не понравился, в отличие от Бланшетта, – сказал Жерар, – но сажать меня, конечно же, некогда. Возможно, мы встретимся на неделе, если он решит немножко меня подопрашивать… Хотя допрос в твоем исполнении всё равно навечно останется у меня в памяти как самый лучший.

Даже в вечернем свете было видно, как Макс покраснела. Но вот чудо – сердиться и даже раздражаться она не стала, только слегка улыбнулась.

– Видно, за тебя ещё не брались как следует, – сказала она. – И если что, я помню, что ты выбрал горькое.

– С этого в следующий раз и начнём, – пообещал Жерар.

Она уже хотела уйти, но вдруг сделала шаг к ловкачу, приблизившись на опасное для обоих расстояние. Опасное, конечно же, тем, что их договорённость подождать и потерпеть сейчас могла бы быть нарушена.

– Спасибо, – сказала Макс едва слышно. – На какое-то время ко мне вернулся вкус жизни. Работать с тобой было удовольствием, и знаешь, я даже готова взять тебя в качестве постоянного напарника в своё агентство.

– А знаешь, я тоже об этом думал, – легко согласился Жерар, потому что детективное агентство вписывалось в только что представившуюся ему картину. – Во-первых, без меня ты явно бы не справилась с этой семейкой, потому что у них очень много шкафов со скелетами – уверен, мы даже половину не проветрили, по выражению мадам Орабель. Во-вторых, мне пора завязывать с незаконными авантюрами и переходить ко вполне одобряемым полицией, если уж я задумался о детях и внуках.

– А ты задумался?

– Ну а кому же я иначе оставлю своё завещание? Всегда надо думать о том, что всё ценное стоит кому-нибудь завещать. Вот ты кому передашь свой сервиз?

Макс сделала обиженное лицо и ткнула Жерара кулаком в ребра. Этого ей делать не стоило, потому что он тут же поймал этот кулачок и поцеловал все пальцы, которые почти сразу же разжались. Макс еле слышно вздохнула.

– А будет и в-третьих? – спросила она зачарованно.

– Конечно. Помнишь, я говорил про два высших удовольствия в моей жизни? Первое – это, конечно, разгадать тайну до конца. А вторая… Догадаешься?

Макс покачала головой, но Жерар был готов поклясться, что она знает. Потому что она качнулась навстречу, приподнимаясь на цыпочки, и подняла лицо так, что оставалось лишь поцеловать.

А первый поцелуй, означающий, что продолжения действительно стоит ждать и желать, всегда ценился Жераром превыше всего. За сладкий кратчайший момент, когда губы ещё не соприкоснулись и за то, что последует дальше.

Он угадал: в Макс пряталась давно и глубоко затолканная поглубже страсть, и вся она сейчас излилась в поцелуе. Столько жара и искренности, столько желания и нежности выплеснула она сейчас, что хватило бы, наверно, чтобы утонуть с головой. Жерар даже забыл, что они стоят на улице возле подъезда жилого дома – ему было на это совершенно наплевать. Он переживал лучший момент этого дня, куда лучший, чем разъяснившаяся тайна, потому что не было ничего слаще и прекраснее, чем внезапно открывшаяся ему замкнутая, сердитая, вечно недовольная женщина. Сейчас она вспомнила, что может быть совсем другой – и наверняка была такой раньше! И с упоением отдавалась нахлынувшим эмоциям.

Наверняка они бегом поднялись бы на второй этаж, вышибли бы дверь, вздумай она не открыться сразу, и занялись бы любовью в сиротской квартирке Макс, если б не Ролан.

Он выглянул в окно и окликнул их:

– Доброго вечера, мадемуазель Максис, мсье Жерар.

И Макс тут же опомнилась и взяла себя в руки. С трудом – это было видно по блестящим глазам, в которых плескалось желание. Жерар точно знал, что его глаза выглядят не лучше. Или не хуже? Они снова потянулись друг навстречу другу, не понимая, зачем вообще разорвали поцелуй, но тут же Макс с усилием отодвинулась и сказала:

– И всё же мне надо время на размышление.

– Боже, Макс, ты ещё способна размышлять? – хрипловато удивился Жерар, желая продолжения.

– Вся моя жизнь ни к чёрту не годится, одни не полотые огороды артишоков, – сказала она. – Я неудачница, и мне хочется, чтобы ты был удачей, а не очередным этапом на пути в никуда.

– Я не в никуда, – качнул головой Мильфей. – Это путь вперёд. Какая разница, продолжать его сейчас или потом?

Ролан, шаркая тапочками, спустился и открыл подъездную дверь подобно швейцару в каком-нибудь пафосном отеле.

– Вы ведь к нам, мсье Жерар?