Прочнее цепей

Глава 6

Агнешка выбрала жизнь.

Стоило лишь на мгновенье вернуть ее к жизни, как она потянулась к груди чужой женщины и, как молоко матери, стала высасывать ее силу. Синева на коже тут же отступила, проявился румянец, появилась бодрость. В какой-то момент Агафье пришлось и вовсе отнимать грудь у ненасытной малышки – не то чтоб жалко было, но женщина опасалась, что, взяв силы больше, чем нужно для возвращения к жизни, девочка потом натворит дел, которые аукнутся и ей самой, и всем, кто рядом с ней окажется.

Любым ведь даром можно распорядиться по-разному: можно нести добро и свет, а можно – зло. Сила, живущая в Агафье, помогала людям, знахарка никогда не использовала ее для наведения порч или болезней, но был в ее жизни и один неприятный случай, когда, как и сегодня, пожалев человека, она поделилась своим даром…

Дело было несколько лет назад, поздней осенью, подобной той, что и сегодня стояла за окном – промозглой и дождливой. Леса здесь глухие, заблудиться в них легко, но зато грибные – издавна тянуло сюда и местных, и приезжих. Иван жил в соседнем поселке и частенько ходил на грибную охоту; и вроде бы места ему знакомые, вдоль и поперек исхоженные, но то ли дух лесной его в тот день запутал, то ли еще что случилось, но дорогу домой он найти не смог. Несколько дней плутал он по глухому мрачному лесу, и погиб бы тогда от голода и холода, если бы не нашла его Агафья – она собирала травы и увидела лежащего на земле мужчину. Не смогла пройти мимо. Присела с ним рядышком, руки его коснулась, и потекла от ее пальцев по венам умирающего целебная сила, согревая и питая. Агафья спасла его тогда. Но вместе со спасением передалась ему и ее сила.

Власть, превосходство, алчность испокон веков живут в сердцах людей, и всегда находились те, кто за собственное благополучие готов не только расстаться с деньгами, но и продать душу. А дар Агафьи, доставшийся ей от бабки, мог не только исцелять – он обладал и разрушительной силой, и последнее оказалось куда прибыльней, чем за доброе слово творить благое.

- Деньги не пахнут, - отмахнулся Иван от предостережений своей спасительницы и подался в «бизнес».

Без зазрения совести за шелест купюр в своем бумажнике стал он исполнять не самые добрые пожелания клиентов: кому порчу навести на соседа, кому яд вдруг понадобился, – ничем не гнушался. Много он зла успел сотворить, обнаружив у себя силу Агафьи. Убили его потом за это – собрались всей деревней и, недолго порешав, закололи вилами.

Повторения той неприятной истории Агафья не хотела, а потому первым делом, возвращая ожившую девочку ошарашенной матери, строго-настрого предупредила:

- О том, что здесь сейчас произошло, никому знать не нужно. Особенно, ей, - кивнула она на ребенка. – Если ваша дочь узнает о своей силе, то может накликать на себя беду. Не надо никому ничего знать – сама себя сила не проявит, будет только подпитывать жизнь девочки.

Ася с Андриком кивали, но слова Агафьи до них, похоже, не доходили; смотрели они только на любимую дочь и не верили своим глазам – будто и не было этого страшного дня, прежняя Агнешка, живая и румяная, тянула в рот кулачок, улыбалась и внимательно разглядывала заплаканных родителей.

- Агафья, вы… - плакал Андрик. – Просите что хотите – я для вас все сделаю!

- Просто услышьте, что я вам сказала, - вздохнула Агафья, отнюдь не разделяя радости гостей.

Огромным камнем давил на сердце тяжкий груз – девочка осталась жива, но ведь места на земле ей от этого больше не стало.

Уезжали они счастливые, уверенные, что сумели обмануть судьбу. Агнешка что-то довольно попискивала на руках матери, Аська плакала и все не могла насмотреться на свою кровиночку, а Андрик, спеша поскорее добраться до дома, улыбался как блаженный, смотрел через зеркало на жену и дочь и смеялся от той легкости, которая окутала его отцовское сердце.

Но стоило им чуть отъехать от Хомячинок, как радость их сменилась тревогой – Агнешка вдруг опять притихла на груди у Аськи. Как утром.

- Заснула, - успокоил Андрик, но, встретившись с взглядом жены, осекся.

- Агнеша! – попыталась Ася растормошить дочь.Девочка открыла глазки, посмотрела на мать и снова закрыла. Опять вялая, сонная… Будто минуту назад не она смеялась, радуясь жизни. Материнское сердце удар пропустило – не помогла им сила Агафьи. Агнешка побледнела, обмякла на задрожавших Асиных руках и снова заснула – синевы только той мертвенной не хватает.

Андрик резко развернул машину и помчался обратно, в Хомячинки. Странно, но стоило им въехать в деревню, как на щечках девочки опять заиграл румянец, Агнешка взбодрилась, открыла глазки и с интересом посмотрела на ничего не понимающую Асю.

- Чертовщина какая-то, - нахмурился Андрик, уже не зная, что делать дальше – домой ехать или снова к ведьме. – Ась, может, показалось?

- Я похожа на сумасшедшую? Мне весь день врачи говорили то же самое. Но, как видишь, не показалось. Андрик, надо вернуться к Агафье – пусть она хотя бы объяснит, что происходит.

Агафья снова приняла их. Выслушала внимательно, принесла какие-то травки, стала водить ими над телом девочки, пытаясь понять, почему так случилось. Ситуация осложнялась тем, что Агафья сама не знала толком, что за сила в ней живет, откуда берется и как работает; сила пугала ее, и после истории с Иваном всех страждущих знахарка лечила исключительно травами и настойками, ревностно оберегая свой дар от посторонних. Но одно ей стало сейчас ясно: источник силы находится где-то здесь, в Хомячинках. Она кормится от этих земель, от этих лесов и рек, и если сама Агафья была носителем этой силы, ее частью, то малышка была всего лишь потребителем, и источник ей необходим постоянно. А значит…

- Девочка будет жить, но при одном условии, - задумчиво проговорила Агафья. – Она должна жить здесь, в Хомячинках. Увезете ее в город – она погибнет.

- Как это «жить здесь»? – не поняла Ася. – Мы должны переехать сюда?!

- Если хотите, чтоб девочка жила, – да.

- Но это невозможно! – возмутился Андрик. – У нас в городе квартира, у меня работа там, родня… Мы же не можем все бросить!

- Разве я вас заставляю? Я всего лишь говорю, что жизнь девочки возможна только здесь. Если вы не смогли даже отъехать подальше, то, получается, источник силы не живет в ней, как во мне, – он только питает ее. Так что решайте, что вам важнее: жизнь дочери или то, что вы нажили в городе.

- Это безумие! – выдохнул Андрик, опускаясь на стул. – Это бред какой-то! Почему вы сразу об этом не сказали?

- Откуда же я знала? Я не каждый день, знаете ли, людей с того света возвращаю. Да и если б знала, сказала, – вы, что, приняли б другое решение? Дали б девочке умереть?

- Нет, конечно, - отмахнулся растерянный Андрик. – Но что нам теперь делать-то?

- А что делать? Жить. Здесь есть заброшенные дома – поговорите с соседями да живите. Хотите – сами стройтесь, если средства позволяют. Только не забывайте о том, что я вам сказала – если люди здесь узнают, что держит вашу дочь на этой земле, ее предпочтут убить, не дожидаясь, пока из девочки вырастет полноценная ведьма с неизвестными возможностями.

***

Привычная жизнь в один момент сменила вектор. К такому резкому повороту ни Ася, ни Андрик готовы не были, но выбирать не приходилось, и им пришлось согласиться. Агафья, понимая, что на столь резкие перемены нужно время, приютила Асю с дочерью у себя, а Андрик же уже на следующий день отправился на поиски подходящего жилища.

Местные жители приняли его сперва настороженно – косились на громадину-внедорожник и расспрашивали все, зачем ему, человеку явно небедному, понадобилось перебираться в такую глушь. Андрик, помня наказ Агафьи молчать о случившемся в ее доме, уверял, что захотелось ему подальше от городской суеты убежать, поближе к природе быть.