Послание Геркулеса

- Потом. Почему здесь все в инее?

- Убей меня, если я знаю, - ответил Гарри, провожая взглядом носилки. - Кто это? - спросил он у ближайшего санитара. - Вы можете сказать?

- Не знаю, мистер Кармайкл. Это мужчина. Пока мы ничего больше сказать не можем.

Гарри потянулся к одеялу, но санитар перехватил его руку.

- Не надо на это смотреть, сэр, поверьте мне на слово. Вы его все равно не узнаете.

Гарри не стал спорить. Охранники с любопытством разглядывали остекленевший тротуар, бетон, кровлю.

- И даже земля, - заметил Уиллер.

Он топнул ногой, и почва пошла трещинами. От дыхания в воздухе шел пар.

Гарри уже не чувствовал носа и ушей. Было чертовски холодно. Камни, галька, бетон возле фасада виллы блестели от льда. Окна покрылись инеем полностью, сосульки повисли на телефонных проводах, дощатая обшивка напоминала темный лед.

Уиллер взял Гарри за локоть и отвел назад, потом повернулся к одному из пожарных.

- Никого не подпускайте к дому, - велел он. - Никто чтобы его не трогал, никто чтобы и близко не подходил.

Пожарный кивнул и передал его слова дальше. Женщина в форме сотрудника службы безопасности, представившаяся дежурной, спросила почему. В чем опасность?

- Насколько я понимаю, любой, кто коснется обмерзших частей дома, - объяснил Уиллер, - и даже травы поблизости, может уже не суметь отнять руку. - У Гарри даже в теплых ботинках стали замерзать ноги. - Что бы тут ни случилось, похоже на сверххолод. Если это так, то оттаивать будет не один день. И пока не растает, надо держать людей на безопасном расстоянии.

Дежурная была средних лет, ростом примерно пять футов два дюйма, темноволосая и темноглазая. Звали ее Луиза.

Уиллер спросил, можно ли ему оглядеть место, и она охотно разрешила. Он исследовал границу между сгоревшей и замерзшей частью дома, походил туда-обратно, пиная носком бревна, кирпичную пыль и обгорелые головешки.

- Посмотри на это, - показал он.

Между этими двумя частями не было постепенного перехода - здесь все выгорело, здесь все замерзло. Будто кто-то провел через дом черту, одну половину заморозил, а другую сжег.

- Чего ты ищешь, Пит? - спросила Лесли, подходя сзади.

- Не знаю, - ответил он. - Но что-то здесь найдется. В середине. Вот оно! - довольно вскрикнул он, показывая под какое-то почерневшее бревно. Гарри помог людям Луизы его сдвинуть.

Среди обломков лежала большая капля оплавленного металла.

- Здесь мы нашли тела, - сказала Луиза.

- Пит, - спросил Гарри, - что может вызвать вот такое? У тебя есть предположения?

- С одного конца - инферно, с другого - суперхолод, - сказал Уиллер. - Знаешь, что это мне напоминает? Демона Максвелла.

- А что это такое? - спросила Лесли. Он нахмурился:

- Это такая штука из статистической физики газов в магнитных бутылках. О ней потом, а сейчас я хочу поискать, что еще тут есть.

Гарри проводил Лесли до дома. Она была разгневана и потрясена - вернее, подавлена.

- Нужен какой-то контроль, - говорила она. - Бейнс тоже сам по себе работал. Либо ты, либо Эд должны ввести какие-то правила и прекратить эту самодеятельность. Ты видел ту хреновину, что Пит из обломков вытащил? И кто будет разбираться, что это? Это ведь значит, что кто-то еще взорвется! - Она не отводила глаз от Гарри, и они были круглые, испуганные и мокрые. - Ты не думаешь, что там мог быть кто-то другой?

- А не Корд? Вряд ли.

- Когда нам скажут?

- Они позвонят, как только идентифицируют. При тех медицинских записях, что есть у нас на каждого, это будет довольно скоро.

Гарри никогда особо не любил Маевского и подозревал, что Лесли тоже. Но сейчас это не имело значения.

- Вот так вышло, - развел он руками.

До самого дома Лесли они шли молча. Подойдя, она открыла дверь, вошла и придержала дверь для Гарри.

- Знаешь что? - сказала она. - А ведь Корд - не единственная жертва. Каждый участник проекта - Эд, Пит, Бейнс, ты, даже я, быть может, - все мы должны быть на пике профессиональной карьеры, но почему-то проект начинает рождать несчастья.

Она сбросила туфли. Гарри хотелось ее утешить, заверить, что все будет хорошо. Что сказать о проекте, он не знал: любые слова, которые он мог придумать, прозвучали бы легковесно.

Лесли извинилась, вышла на минуту и вернулась в халате.

- Кофе хочешь?

- Естественно.

Она скрылась в кухне. Открылась и закрылась дверца холодильника, потекла вода в чайник, и снова Лесли возникла в дверях.

- Может, Пит прав, - сказал он. - Может быть, без этой передачи было бы лучше.

- Это на тебя не похоже, Гарри.

- Бейнс говорил насчет «Выбора «Манхэттен», - произнес Гарри. - И еще говорил, что лучше всего было бы избавиться от текста, пока еще можно.

- Гарри! - Целый мир неодобрения звучал в ее голосе. - Так что, мы повернемся и побежим?

- Не знаю, стал ли бы я возражать.

Она стояла в темной столовой, обрамленная светом из кухни. Длинная шея скрывался в объемных складках халата - бесформенной одежде, полностью скрадывавшей линии тела. И все же она стояла так, будто хотела дать Гарри понять, что тело есть.

- Иногда я думаю, - сказал Гарри, - что Пит обеспокоен возможной угрозой для церкви.

Она вошла в гостиную и села в кресло.

- Нет, тут сложнее. Пит - человек странный.

- В каком смысле?

Она посмотрела на Гарри, но не ответила.

- У него свои секреты, - отметил Гарри.

- Можно сказать и так.

- А ты? - спросил Гарри по наитию. - Какие ты скры-.ваешь секреты?

Кофейник подал реплику - свистком.

- Сейчас приду, - сказала Лесли. Когда она вернулась, то ответила:

- Пит никогда не перестает меняться. У него не может быть одного кредо на всю жизнь. - Она улыбнулась Гарри и подумала: и почему это она не замужем? Почему у нее нет в жизни мужчины? Трудно объяснить. - Его образование полностью уводит его в сторону. По профессии он скептик. Зарабатывает на жизнь, разбивая теории, придуманные другими. Фактически он просто старается быть двумя разными людьми одновременно.

До сих пор Лесли стояла у окна, откуда было видно, что делается у дома Маевского. Теперь она уселась на софу рядом с Гарри. Стандартная мебель с прямоугольными виниловыми подушками. Лесли прикрыла софу ковром, но это не слишком помогло. Она все равно была вся в выбоинах.

- Ты хочешь сказать, - спросил Гарри, - что текст бросает вызов его вере?

- Он может бросить вызов любому христианину, - дипломатично ответила Лесли, - который свою веру принимает всерьез.

Гарри было трудно представить себе, что веру Пита может поколебать хоть что-нибудь.

- А ты? Что угрожает тебе?

Глаза ее затуманились, тени пробежали по подбородку и горлу.

- Не могу сказать. У меня начинает возникать чувство, что алтейцев я отлично знаю. По крайней мере того, который послал передачу. И от него веет страшным одиночеством. Мы полагали, что это обращение одного вида к другому. Но ощущение такое, будто он там совсем один, где-то в башне. В полном одиночестве. - В глазах ее появилось выражение, которого Гарри раньше не видел. - Ты знаешь, на какую мысль меня наводит весь этот разговор о христианстве? Оди^ нокий Бог, потерянный в безднах.

Гарри положил руку на обе ее руки.

- Передача, - продолжала она, - полна жизни, страсти, той странности, которую люди зовут ощущением чуда. Что-то в ней есть детское. И очень трудно поверить, что отправитель уже миллион лет как мертв. - Она вытерла глаза. - Я уже сама не знаю, что говорю.

Гарри невольно замечал, как поднимается и опускается у нее грудь. Она повернула к нему голову, чувственная геометрия мягко изогнутых губ, широких скул обдала его теплом,

- Я уже никогда не буду прежней, Гарри. Ты понимаешь? Ты говоришь, что мы неправильно обошлись с передачей, а я думаю, что ошибкой было принести сюда переводы и читать их одной по ночам.

- Тебе не полагалось этого делать, - улыбнулся Гарри. - Неужели вообще никто не подчиняется правилам?