Воровка

Мои родители любили друг друга с такой яростью, которую я наконец-то начинаю понимать. Те мучительные часы в больнице, когда я ждала, что с Антонио все будет хорошо, кое-что заставили меня осознать. Не думаю, что я когда-нибудь сделаю такой же выбор, как мой отец, но теперь я наконец-то понимаю его. Потерять любимого человека - это ужасно, и горе не поддается рациональному объяснению. Это дикий и отчаянный зверь, когтями впивающийся в твое сердце.

― Интересно, что ты находишь романтичным воровство в особо крупных размерах, но, когда я краду картину из музея, я слышу только - не делай этого, Антонио, она принадлежит Palazzo Ducale, Антонио.

Я закатываю глаза и делаю вид, что бросаю в него подушку.

― Хватит ныть, ― говорю я ему. ― Тебе это ужасно не идет.

Он бросает на меня взгляд, обещающий возмездие.

Я не могу ждать.

Он обхватывает меня за талию и притягивает ближе.

― Вернемся к кольцу, ― говорит он. ― Твой отец украл кулон у герцога Аосты. Я поспрашивал, и, как я понял, это было преступление, совершенное из лучших побуждений.

― Я этого не знала. Они мало рассказывали о своей работе.

― Несомненно, они пытались отговорить тебя идти по их пути.

― Жаль, что это не сработало, ― язвительно замечаю я. ― А теперь я выхожу замуж за еще одного вора. Они, наверное, переворачиваются в своих могилах. ― Это ложь. Антонио очаровал бы моих родителей. Мама приготовила бы для него все свои любимые блюда, а отец настоял бы, чтобы они вдвоем сидели в его кабинете и курили сигары. Это была высшая форма похвалы, которой он удостаивал только тех, кто ему искренне нравился.

― В общем, кулон был частью комплекта, и к нему прилагалось кольцо. ― Он надевает его мне на палец. ― Вот это.

Я смотрю на свою левую руку. Король Венеции лежит в постели рядом со мной, а на мне его кольцо.

Это все еще кажется немного нереальным.

Думаю, так будет всегда.

― Ты его украл?

― У меня был соблазн, ― признается он с легким смешком. ― Это было бы очень поэтично. Но это слишком узнаваемое украшение, и, в отличие от кулона, его нельзя спрятать. ― Его глаза вспыхивают собственническим огнем. ― Я и не хочу, чтобы ты его прятала. Я хочу, чтобы его увидел весь мир. Я купил его на аукционе в прошлом месяце. ― Он целует мою руку. ― Если оно тебе не понравится, мы можем купить другое…

― Не смей. Оно мне нравится.

Мы женимся через две недели. Это закрытая, скромная церемония, на которую приглашены только самые важные для нас люди. Энцо и Татьяна, конечно же, присутствуют, как и Данте, Валентина, Хуан, Томас и Леонардо. Антонио пригласил Агнес и Лиама, менеджера «Казановы».

― Он ужасно торгуется, ― притворно ворчит он. ― Я продал ему «Казанову» слишком дешево. Не могу поверить, что пригласил этого ублюдка и на свою свадьбу.

Агнес очень рада приглашению, но не очень рада тому, что мы не позволили ей готовить.

― Мы просто хотим, чтобы вы насладились свадьбой, ― настаиваю я. ― Как наша гостья.

Она неохотно соглашается, хотя я уверена, что часть моего блеска померкла в ее глазах. Агнес любит готовить своим людям.

Валентина - моя подружка невесты, а Анжелика - цветочница. Я также приглашаю Альвизу Занотти, Клаудию и Мириам, а также Розу, которая занимается моим свадебным платьем.

― Две недели, ― ворчит она на меня через полный рот булавок во время первой примерки. ― К чему такая спешка? Ты беременна?

Валентина захлебывается бокалом шампанского, выглядя так, будто она вот-вот разразится смехом.

― Нет? ― спрашивает она, когда перестает кашлять. ― Ты так ничего и не сказала.

Я смотрю на них обеих.

― Нет, спасибо. Но мы хотим небольшую свадьбу, и я не вижу причин ждать. А теперь прекратите монополизировать шампанское и налейте мне бокал.

Мы не хотим ждать, это правда. Но это не единственная причина. Я хочу выйти замуж зимой. Десять лет назад мои родители умерли в это время года, и я хочу заменить это воспоминание на более счастливое. Это не значит, что я забуду об их смерти, и уж точно не значит, что я не скучаю по ним каждый день.

Но это напоминание о том, что в жизни есть и горечь, и сладость. И радость, и печаль, и именно эта двойственность делает нас людьми.

По этой же причине мы женимся в Il Redentore. Мы с Антонио не религиозны, но это церковь, в которую его подбросили в младенчестве. Теперь, каждый раз, когда он будет проходить мимо нее, это будет не единственным его воспоминанием.

К черту прошлое. К черту демонов. Мы сами создадим свое будущее, и оно будет прекрасным.

В ночь перед свадьбой я лежу в постели с Антонио. Знаю, что по традиции я должна провести эту ночь без него, но не вижу в этом смысла.

― У меня есть для тебя подарок, ― говорит он. Его взгляд встречается с моим, и на его губах появляется улыбка. ― Жена.

― Муж. ― Я пробую это слово, и во мне вспыхивает чувство собственничества. Да. Мой муж. Мой. ― Еще один подарок? Антонио, мы это уже обсуждали.

― Нет, это ты обсуждала. ― Он протягивает мне маленькую прямоугольную коробочку. ― Открой ее.

Я хмуро смотрю на него.

― Если это снова драгоценности, то я собираюсь… — Я открываю крышечку, и мой голос срывается. ― Это ключ, ― говорю я в замешательстве. ― Ключ от чего?

― От музея. Ну, сейчас это пустое место на этаже над новым общественным центром. Но я надеюсь, что ты превратишь его в музей, который будет доступен каждому.

Музей, расположенный рядом с доком, где мы встретились, доступный для таких беспризорников, как он. Я в шоке смотрю на него.

― Ты хочешь, чтобы я создала твой музей?

― Почему ты так удивлена? Я уже сказал тебе, что хочу, чтобы этим занималась ты. Если только ты не сомневаешься, что справишься с этой задачей. ― Он одаривает меня лукавой улыбкой. ― Конечно, некоторые из моих коллекций… сомнительного происхождения, так что тебе придется придумать, как вернуть их владельцам. ― Он бросает взгляд на картину в моем шкафу. ― Начнем с Тициана, без сомнений.

Я созерцаю венецианский шедевр.

― Ты не будешь по нему скучать?

― Я думал, что буду. Но…

― Но?

― Но мне больше нравится картина, которую ты купила на рынке, та, что с цветами, ― говорит он со счастливой улыбкой. ― Она напоминает мне о тебе.

― Ты уже говорил это. Насколько я помню, в том же разговоре ты назвал меня энергичной. Как только Тициан вернется в музей, ты уже не сможешь изменить свое решение.

― Мне все равно, cara mia, ― говорит он. ― У меня на уме более важные вещи. ― Он прижимает меня к себе и ласкает мою грудь, пощипывая сосок. ― А теперь покажи мне, какой энергичной ты можешь быть.

Свадьба прекрасна. Церковь прекрасна. Валентина и Роза проделали потрясающую работу, украсив все. Алтарь изобилует благоухающими белыми розами и лилиями, среди которых стоят высокие свечи. Гирлянды зелени обвивают мраморные колонны, а небольшие композиции из роз украшают скамьи. После недели пасмурной погоды выглянуло солнце, пробиваясь сквозь окна и наполняя церковь светом.

Анжелика идет к алтарю в кремовом шелковом платье с кружевной отделкой и диадемой в волосах, выглядя при этом как сказочная принцесса.

Скоро зазвучит музыка, и настанет время выйти замуж за человека, которого я люблю.

Антонио

Лучия - это видение в шелке цвета слоновой кости. Она скользит ко мне, ее волосы мягкими волнами рассыпаются по плечам, а в зеленых глазах светится нежность. Позади нее распахиваются двери церкви, Венеция сверкает на заднем плане, золотая жемчужина, переливающаяся в сапфировом море. Но сегодня я смотрю не на свой город, а на свою великолепную, прекрасную воровку.