Адриано

Ответа нет.

За спиной слышатся шаги.

Массимо.

— Позвольте мне взять ее, — кричит он, когда ветер кружит вокруг нас.

— Я…

— Ты не в состоянии нести ее! Позволь мне взять ее, — кричит Массимо. — Пожалуйста.

Я колеблюсь, потом киваю.

Он просовывает руки под ее тело и поднимает ее в воздух, как будто несет ребенка.

— Давай, мы должны отвезти и тебя в больницу, — кричит он мне.

Ветер развевает ее красное платье, когда Массимо идет к вертолету.

Я напрягаюсь, чтобы подняться на ноги...

И тут я кое-что вспоминаю.

И оборачиваюсь к машине.

Меццасальма лежит на водительском сидении.

Он не пристегнут ремнем безопасности. Его тело сломано и скручено, как крендель, голова под неестественным углом прислонена к потолку машины.

Но он улыбается.

Его пустой взгляд насмешливо смотрит на меня... особенно этот белый глаз...

И он скалит на меня желтые зубы на своем залитом кровью лице.

Я думаю, он мертв...

Я почти уверен в этом...

Но мне наплевать.

Моя ярость за гранью разумного.

Я выхватываю пистолет и выпускаю в его лицо все пули, которые у меня есть.

Когда я слышу щелчок, давший мне понять, что пистолет разряжен...

Я поднимаюсь на ноги, затем поворачиваюсь и, пошатываясь, направляюсь к вертолету вслед за Массимо...

... и моей девочкой.

Моей Бьянкой.

Глава 96

Бьянка

Долгое время вокруг есть только темнота.

Ничего не видно... но мне кажется, что я перехожу из комнаты в комнату, блуждая в лабиринте теней.

Изредка, словно призраки, появляются лица.

Лица людей, которых я люблю.

Моей матери...

Моего отца...

Адриано.

Его чаще всех.

Лицо, которое я люблю.

И еще голоса.

Слабые и далекие, но я их слышу...

И я пытаюсь следовать за ними по лабиринту.

Некоторые я не узнаю...

Но несколько да.

Снова мамин...

Моего отца...

И Адриано.

За его голосом я стараюсь следовать сильнее всего...

Он тот, кого я больше всего хочу найти.

Я могла бы сдаться, если бы это были только мои родители.

Я знаю их всю свою жизнь, и все было бы в порядке, если бы я просто ушла.

Но Адриано...

Я хочу его.

И он был у меня так недолго.

Поэтому я продолжаю двигаться, искать, пробираться сквозь тьму...

Пока не вижу первый проблеск света.

Глава 97

Бьянка

Я открываю глаза.

Я нахожусь в комнате с бежевыми стенами.

Справа от меня огромное окно. Через него видны крыши старой Флоренции, солнце и голубое небо.

Раздается высокий гудок... гудок... гудок.

Это напоминает мне медицинские передачи — эпизоды «Скорой помощи», которые я смотрела в Интернете.

Во рту сухо, как будто он набит ватой...

И все тело болит.

Затем я вспоминаю последнее, что происходило перед наступлением темноты:

Машина перевернулась через ограждение.

Весь мир перевернулся...

О, я поняла.

Я, должно быть, в больнице.

Я поворачиваю голову на подушке, чтобы видеть комнату вокруг себя.

На стуле у моей кровати сидит мужчина, верхняя часть его тела согнута, предплечья лежат на ногах. Его голова опущена, а руки сцеплены вместе. Похоже, что он молится.

Это на секунду выбивает меня из колеи, потому что я никогда не видела никаких признаков религии в человеке, которого знаю и люблю...

Но даже не видя его лица, я узнала бы остальные части его тела.

— ... Адриано?.. — зову я.

Меня удивляет, как звучит мой голос: как хриплое карканье.

Мужчина поднимает голову, словно слышит выстрел.

Это он. Под глазами темные круги, он выглядит бледным и осунувшимся, но это мой Адриано.

Он вглядывается в мое лицо, будто видит привидение.

Потом он бросается ко мне и встает на одно колено, чтобы сжать мою руку.

— Детка, — говорит он, и я могу поклясться, что никогда не слышала, чтобы он был так счастлив.

— … эй… — шепчу я.

Он целует мою руку с болью и страстью…

А потом он встает, наклоняется ко мне и легонько целует в губы.

Его губы такие мягкие и теплые…

В то время как мои — сухие и потрескавшиеся.

Я хмурюсь. На нем другая одежда — темно-синяя рубашка и черные брюки.

— … как долго меня не было? — шепчу я.

— Три дня.

Мои глаза широко раскрываются.

— … три дня?

Он усмехается и кивает.

— Да. Это первый раз, когда ты пришла в себя. На самом деле…

Он протягивает руку и нажимает кнопку на пластиковой коробке.

— … что это?

— Я звоню медсестре, чтобы она сообщила твоим родителям.

— … они здесь?..

— Конечно, они здесь. Просто пошли перекусить.

Дверь в палату открывается, и женщина просовывает голову внутрь.

— Да?

Затем она видит меня, и ее глаза расширяются.

— Ой…

— Не могли бы вы найти ее родителей? — спрашивает Адриано. — Они должны быть в столовой.

Медсестра кивает, затем поспешно выскальзывает за дверь.

Адриано снова опускается на колени рядом с моей кроватью и морщится, словно ему больно.

— … что случилось?..

— Ничего. Все в порядке.

Я роюсь в памяти, что же произошло — чем можно объяснить его гримасу.

Потом вспоминаю.

— … в тебя стреляли! — восклицаю я.

— Да, но я в порядке.

— … почему ты не в больнице?

Он в шутку оглядывает комнату.

— Я в больнице.

— … но…

— Все в порядке. На мне был пуленепробиваемый жилет. У меня небольшие ушибы. Это ничто по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе. — Он берет меня за руку и пристально смотрит мне в глаза. — Это ведь ты разбила машину Меццасальма?

Мне приходится снова порыться в памяти.

Я вспоминаю — ощущение руля в моих руках, когда я выкручиваю его до упора.

— … да.

Внезапно внутри меня поднимается ледяная паника.

— Он…

— Он мертв, — успокаивает меня Адриано. — Все кончено.

Я снова могу дышать. С облегчением я откидываюсь на подушку.

— Спасибо тебе, — шепчет Адриано. — Ты спасла мне жизнь. И Массимо тоже. Тот парень в люке собирался нас убить, но ты спасла нам жизнь. И чуть не поплатилась за это своей собственной.

Я улыбаюсь ему.

— … вместе, несмотря ни на что… так?

Его глаза наполняются слезами. Несколько секунд он слишком взволнован, чтобы говорить… но когда он продолжает, то яростно шепчет.

— Я люблю тебя.

Эти слова…

Они как мед.

Как глоток прохладной воды после долгих дней жажды.

Я улыбаюсь еще шире.

— … потому что я сумасшедшая сука?

Это ответ на то, что он сказал, когда мы ехали обратно во Флоренцию из дома его семьи:

«Потому что я не понимал, какая ты на самом деле сумасшедшая стерва».

Он сразу понимает шутку и усмехается.

— Ну да… и ты потрясающая в постели.

— … черт возьми…

Затем он становится серьезным.

— И потому что ты самая смелая, самая умная, самая невероятная женщина, которую я когда-либо встречал.

Мои глаза наполняются слезами.

Я поднимаю руку, чтобы вытереть слезы, и понимаю, что в моей руке капельница.

— … Боже… я, наверное, выгляжу как дерьмо…

— Наоборот, ты самая красивая женщина из всех, кого я когда-нибудь видел. — Он лезет в карман брюк. — Я хотел тебя кое о чем спросить. Я уже поговорил с твоими родителями, и они не против.