Охота на Аделайн

Глаза Люка расширяются в круглые диски, он с недоверием смотрит на своего жнеца.

Это всегда неверие. Как будто они не ожидали этого. Или, может быть, они просто не могут принять тот факт, что они действительно умирают.

Такие люди, как этот, которые прожили свою жизнь эгоистично и не обращая внимания жизни других, всегда больше всего хотят жить вечно.

Но они никогда не понимали, что именно это делает их такими чертовски слабыми. Это люди, которые не заботятся о своей собственной жизни - такие, как я. Именно мы самые смертоносные.

Что мешает мне забрать людей с собой, когда я умру?

Ничего.

Ни черта.

  Глава 7

Бриллиант

"Ты привел в мой дом товар в таком виде?" - шипит женщина., поднимая на меня глаза. Я стою, повернувшись спиной к грязному зеркалу в полный рост, голова задрана на плечо, рубашка поднята вверх, пока я рассматриваю швы на спине. Огромные синяки испещряют мою кожу, делая ее в уродливый цвет.

Прочистив горло, я опускаю свою безразмерную, выцветшую рубашку и поворачиваюсь, чтобы встретиться с ней взглядом.

Передо мной стоит красивая женщина, ее лицо покрыто косметикой, а кожа

пропитана цитрусовым парфюмом. Обтягивающее платье облегает ее изгибы, а пара туфель  на шпильках придают ей амазонскую высоту.

Ее наряд не подходит для такой погоды, но она выглядит так, как будто могла бы пройтись в метель босиком и не заметить. На вид ей всего тридцати, и хотя она красива, она выглядит усталой и обветренной. Хождение бок о бок с дьяволом сделает это с вами.

Это, должно быть, Франческа.

И прямо сейчас она смотрит на меня, выпуская кинжалы из своих золотисто-карих глаз.

Черт. Вот так.

Рио неловко отодвигается, но не отвечает на ее возмущенный вопрос.

И это небольшое действие говорит мне о многом. Если у тебя нет уважительной причины для твоей ошибки, держи рот на замке. Может быть, даже если есть, все равно держи его на замке.

Ее глаза сужаются и скользят по моему телу, пока она идет ко мне, проверяя меня. Определяет, сколько денег я могу ей принести, скорее всего.

Я благодарна Рио, что нашла одежду из комнаты другой девушки, и что

что на мне больше нет больничного халата. Я представляю, что ее реакция была бы намного хуже, чем сейчас.

Она стоит передо мной, ее сильные духи щекочут мне нос. Я молчу, наблюдая, как она берет грязную белую рубашку и поднимает ее вверх. Ее взгляд заостряется, когда она замечает уродливые синяки на моем торсе. Они повсюду, и у меня тошнотворное чувство, что она собирается сделать своей миссией найти каждый из них.

Затем она обходит меня кругом, резкий вздох пронзает тихий воздух, когда она замечает две большие раны на моей спине.

"Что ты с ней сделал?" - рычит она.

Рио опускает глаза на свои черные ботинки, на них все еще видны пятна засохшей крови.

"Автомобильная авария", - коротко отвечает он.

"Глупо. На заживление уйдут недели. Когда можно будет снять швы?

Он наконец-то поднимает голову, его темно-карие глаза пылают ненавистью, но при этом на его лице извиняющееся выражение на его лице. Он изготовлен только для Франчески. Он совсем не извиняется.

"Доктор Гаррисон сказал, от четырех до шести недель".

Она шипит и сбрасывает рубашку, поворачиваясь ко мне лицом.

"Она принимает противозачаточные?"

Мои брови нахмурились, и я нахмурилась, задаваясь вопросом, почему она спрашивает его и как черт возьми, Рио вообще может это знать.

"Гаррисон сказал, что у нее внутриматочная спираль".

Слезы начинают наворачиваться, и мне требуются усилия, чтобы сдержать их. Мне тошнит от того, что меня так оскорбили. Я понятия не имела, что он проверял, что значит, он сделал это, пока я была без сознания.

Она хмыкает, довольная этим, и наконец обращается ко мне напрямую. "Вы знаете кто я?"

Мне требуется несколько секунд, чтобы обуздать свои эмоции, но мне удается проглотить их достаточно, чтобы ответить ей.

"Франческа", - говорю я уверенно, добавляя в голос как можно больше громкости. насколько это возможно. Она не относится к тому типу людей, которым нравится бормотание.

Полагаю, в этом и есть плюс писательского труда. Я создал и столько воображаемых личностей, что не нужно много усилий, чтобы понять и вычислить тех, кто существует в реальной жизни.

Франческа, вот, не имеет терпения и не терпит наглости, лени, или слабости. Она излучает силу, и именно этого она ожидает в ответ. Не конечно, не путать с непокорностью.

Она поднимает наманикюренную бровь на лоб. "Да", - говорит она. "Это мое имя. Но это не то, о чем я вас спрашивала".

Нахмурившись, я вскидываю брови, не зная, что ответить. Прежде чем я успеваю сообразить. ее длинные акриловые ногти ущипнули меня за щеки. Я резко вдыхаю, когти впиваются в мою кожу, когда она притягивает мое лицо к своему, спокойное, но угрожающее выражение на ее лице.

"Я твоя госпожа. Ты не будешь говорить, действовать или даже думать без моего разрешения, ты меня понимаешь?"

"Да", - шепчу я, хотя звук выходит беспорядочным между моих сжатыми губами. Она резко отталкивает мое лицо, заставляя меня потерять ноги и приземляюсь на задницу. От удара я выдыхаю воздух, затем хныканье, и я зажмуриваю глаза, когда боль пронзает мой позвоночник.

Эти засранцы не хотят получить товар в синяках и крови, но при этом не могут удержать свои чертовы руки от меня. В этом, блядь, есть смысл.

Мне не нужно быть экспертом в торговле кожей, чтобы знать, что никто не хочет есть ушибленное яблоко. Им нужны красивые, блестящие яблоки, чтобы вонзить в них зубы и разрывать на части, кусочек за кусочком.

Франческа фыркает, презрительно глядя на меня. Медленно выдохнув я встречаю ее взгляд, изо всех сил стараясь не выдать даже намека на гнев в своих глазах.

"Послушание - это главное, чего я прошу от вас. Мне лично не нравится

вводить наркотики, чтобы девочки были послушными. Я люблю, чтобы мои девушки были ясными и контролировали себя, так как это улучшает впечатления наших покупателей. Никто не хочет шлюху с наркотической зависимостью, которая едва может держать глаза прямо и правильно держать член в кулаке. правильно. Это значит, что если ты ослушаешься меня или не выполнишь мои указания, ты будешь наказана. Понятно?"

Я опускаю глаза, прежде чем она успевает увидеть эмоции, которые выплескиваются из них, как жир на раскаленную сковороду. Сглотнув камень в горле, я задыхаюсь: "Да, мэм".

Она издает звук отвращения. "Никогда не называй меня так. Напоминает мне мою мать", - огрызается она, пробормотав последнее слово.

"Как бы вы хотели, чтобы я к вам обращался?" спрашиваю я, набираясь смелости, чтобы поднять глаза и снова встретиться с ней взглядом.