Золотая кровь 2

Глава 6. Неопровержимые доказательства

На Эмбер свалилось всё и сразу. Она и не предполагала, что после её ухода из особняка события понесутся быстрее, чем сель с горы. Нападение на сеньора Виго, ауроскоп, который ему всё-таки удалось запустить, убитые грабители, карточка Эспины, которую ей дала Кэтэрина и которую она из-за своей злости потеряла в сокровищнице и… смерть Люка.

Когда сеньор Виго сказал об этом мимоходом, Эмбер едва не захлебнулась воздухом.

Как же так?!

Это не могло быть правдой, ведь ранение было пустяковым, сеньор Виго так сказал. Он ругал доктора Гаспара, обвинив его в том, что тот проглядел серьёзность раны. А Эмбер стояла в кабинете и слушала, пытаясь выглядеть безразлично-спокойной, но в голове всё это не укладывалось.

Неужели Барон не услышал просьбу Джины? Неужели бриллианта графа Морено было недостаточно?! Или рассказы Джины о могуществе этого лоа оказались сильно преувеличены? Или… он просто его убил? Ну или она чего-то не понимает?

Эмбер была в растерянности. Она и сама не знала, чего хочет от обряда, который провела Джина, она просто верила в какое−то чудо, что всё разрешится само собой, уснёт охранник, обронит ключи, а Люк их стащит…Но убить его?! А ведь Джина спросила её: «Ты знаешь, чем ведает Барон?»

И в тот момент Эмбер до конца не понимала, что просит. А вот теперь поняла, и чувство вины за то, что это она, возможно, виновна в смерти Люка, накрыло её с головой. Поэтому она не услышала вопрос, который ей задал сеньор Виго, и очнулась, только когда он подошёл ближе, глядя на неё внимательно, так, что она даже испугалась.

Вот сейчас он всё поймёт!

— Ты какой-то рассеянный, Эмерт? Всё в порядке? — услышала она вопрос и, посмотрев на сеньора Виго, увидела на его лице озабоченность. — Кстати, как там здоровье твоей сестры?

— Э-э-э, да, простите, сеньор, всё хорошо. Ей уже лучше, лихорадка почти прошла, — ответила она торопливо, но голос едва не сорвался.

Ей всё труднее и труднее становилось играть чужую роль. Особенно в присутствии сеньора Виго. И сейчас рядом с ним в одной комнате, стоя так близко, она ощущала, что может выдать себя любым неосторожным словом или действием. Раньше она никогда не испытывала проблем с тем, чтобы притворяться. А теперь это давалось ей всё с большим трудом. И смотреть на него, и стоять рядом, и делать вид, что ничего не было, что он просто её наниматель, стало почти невыносимо. И врать приходилось через силу, а от этого терялась естественность, и он это уже заметил. Правда, пока не понимал, с чем это связано.

«Ты же вернёшься?»

Эта фраза, которую он произнёс вчера, когда Эмбер собиралась уходить, их танец, и сегодняшняя радость, с которой он её встретил, и невозможность сказать правду сковали её, как настоящие кандалы. И…

… кажется, зря она сюда вернулась!

Всё запуталось, превратилось в один большой клубок: ненависть к Агиларам, желание отомстить, чувство вины, невыполненный долг перед Джарром и Тибуроном, и те чувства к сеньору Виго, которые не отпускали её с самой фиесты.

Ей хотелось убежать куда-нибудь и побыть одной, но сейчас этого сделать было нельзя, и, как будто решив окончательно над ней посмеяться, судьба привела в кабинет сеньора Доменика, сеньориту Оливию и Мориса.

— Вот, хефе, сеньор Доменик любезно согласился нарисовать портрет вчерашнего «ухажера» сеньориты Оливии, — произнёс Морис, войдя в комнату.

У сеньора Доменика с собой была папка с бумагой и карандаши. Войдя в комнату, он поприветствовал Эмбер и чуть улыбнулся, будто старой знакомой. А затем, разложив на столе свои принадлежности для рисования, стал быстрыми штрихами набрасывать овал лица на листе. Морис сел наискосок, чтобы видеть рисунок, и закинул ногу на ногу, а сеньорита Оливия расположилась в кресле напротив, чтобы дополнить этот портрет собственными поправками.

А Эмбер, которой поручено было систематизировать списки гостей фиесты, пометки к которым сделал Морис, постаралась отодвинуться в тень шкафа, чтобы занимать в комнате как можно меньше места и не привлекать внимания. Сеньор Виго был рад поделиться с ней событиями прошедшей ночи, и она услышала предостаточно, чтобы понять: в подвал ей сегодня не попасть. Нужно ночью снова идти на разведку и придумывать новый способ забрать то, что она спрятала. Сеньор Виго велел везде поменять замки, забрал ключи и основную дверь велел заколотить досками. Вход остался только через маленькую дверцу, у которой дежурил, кажется, целый гарнизон гвардов.

— Ну вот, хефе, я же говорил: сеньорита Оливия очень смелая девушка, — произнёс Морис с явным уважением в голосе, — она осмотрела тела и проявила недюжинное хладнокровие. Я впечатлён.

− И что скажешь, Лив? — спросил Виго, присев на край стола и скрестив на груди руки.

— Это не они напали на нас, — произнесла Оливия, потерев лоб, будто вспоминая детали, — те были настоящие разбойники, понимаешь. Они выглядели не так… Они были какие-то неопрятные, какие-то грязные, что ли… Оборванцы или бродяги. Один из них был обрит наголо, тот, который с татуировкой на шее, и …

— С татуировкой? — встрепенулся Морис. — Вы не упоминали об этом в прошлый раз.

— А разве это важно? — удивилась Оливия. — Я как−то не подумала об этом.

— Ну, это примета, по которой можно опознать человека, и, возможно, инспектор Альварес мог бы помочь. Так что у него была за татуировка и где именно? — спросил Морис, наклоняясь вперёд.

— Да обычная татуировка… Я просто ударила его зонтиком в шею, поэтому её и увидела. Она была ниже уха, где-то вот здесь, − Оливия провела рукой под волосами, указывая место.

— И что там было изображено? — спросил Морис.

− Что-то религиозное, вроде ангела… − задумчиво ответила Оливия, погрузившись в воспоминания. — Да, крылья ангела, а в центре, кажется, пистолет. Но, конечно, рисунок был довольно ужасного вида.

− Сеньор Доменик, вы могли бы нарисовать эту татуировку? — спросил Морис. — Со слов сеньориты Оливии?

− Конечно. Сейчас закончу с портретом, нос был таким или шире?

— Да, почти таким, только чуть длиннее…

И, пока они обсуждали портрет мужчины и татуировку, Эмбер стояла тихо, забыв, кажется, как дышать.

Пистолет и крылья Ангела? Эту татуировку делали, присягая на верность своему королю, все костяные муравьи.

«То, что принадлежит Богу — принадлежит Богу, но то, что не принадлежит Ему — наше!»

Этот девиз произносили они на присяге, кладя руку на револьвер. Револьвер и крылья. Сила и бог. Они ходили всегда с приподнятым сзади воротником, и резким жестом дёрнуть его вниз, обнажая татуировку, было отличительным знаком при встрече с чужаками. Так демонстрировалась уверенность в собственных силах и силе банды, когда ты без страха показываешь противнику собственное горло и этот знак.

Так на карету дона Алехандро напали люди Джарра? На Голубом холме? Посреди дня?! О, Лучезарная, Джарр не дурак, и он бы не стал совершать без веской причины подобную дерзость!

Эмбер слушала, как Морис помогает Доменику исправить черты лица на портрете, и думала, что могла бы рассказать об этой татуировке, но… Зачем?

Она, вообще-то, здесь не затем, чтобы помогать. Чем больше загадок будет в этом деле, тем меньше подозрения падёт на неё.

− А у тебя какие новости, Эмерт? — спросил сеньор Виго, обернувшись и выдернув Эмбер из раздумий.

Она даже растерялась, не сразу понимая, о чём идёт речь.

− Ты сегодня точно витаешь в облаках! — усмехнулся сеньор Виго, подошёл и опустил ей руку на плечо.