Страница 38 из 130
Вы открыли предпочтение
Либерализм — Анри предельно чужды имперские порядки, навязанные ценности и древние догмы. Ее мечта — свободное общество, ограниченное только личной свободой его членов.
Вы открыли привычку
Пылкость — Анри яро берется за любимое дело и погружается в него с головой, порой не замечая, что может обжечься сама и невольно отдалиться от близких.
Вы собрали предысторию воедино
Такая-сякая — Анри сбежала из своей патриархальной семьи — сначала в академию словесности, а затем в Авилан. Все потому, что деспотичные родители хотели выдать ее замуж в шестнадцать лет и отправить на ферму следить за хозяйством и рожать детей: чтоб было все, как у людей.
Я поначалу не понял, в чем причина столь кроткого поведения — особенно с учетом открывшихся подробностей — и как ни в чем не бывало представил презенты.
— Посмотри, что удалось добыть, помимо сыра. Инжир, финики, свежие лепешки и грог. А еще свечи. На мой взгляд, вполне недурно — почти как в ресторане.
— Надо же… — Анри слабо улыбнулась. — Похоже, теперь придется извиняться еще больше.
— Ты о чем? — нахмурился. — Все нормально?
— Да. Просто…я бы хотела попросить прощения за то, что нагрубила в ванной. Ты точно не заслужил такого отношения. И так вертишься, как белка в колесе, рискуешь жизнью, делаешь наш быт лучше… А вместо благодарности я срываюсь и гавкаю, как собака. Прости, Семен, — она опустила голову. — Мне стоит быть более благодарной. Ведь если бы не ты, я бы в лучшем случае сидела на цепи в бараке. А скорее всего, отправилась бы прямиком в портовый бордель.
— Да какие проблемы? — махнул рукой. — Все в порядке. Давай лучше есть.
Мы сели за стол и поделили снедь по тарелкам. Несмотря на сильный голод и отсутствие приборов, Анри ела как настоящая леди — с прямой спиной, размеренно и маленькими кусочками.
— Совсем забыл, — брякнул на стол пыльную шляпу. — Это тебе.
— Merci, — рыжая осторожно взяла подарок и повертела перед собой. Но надевать не стала, хотя интерфейс начислил должное количество экспы:
Очки отношений: +120
Уровень отношений повышен до Симпатии
— Не нравится? Других на складе нет.
— Дело не в этом, — Дюран вздохнула, подперла щеку ладонью и огладила пыльную тулью. — Просто мне больше не хочется строить из себя крутую ковбойшу. То, что янки творят в этом мире, вызывает лишь отвращение. Прежде я даже не догадывалась, насколько все омерзительно. На Земле такое уже не станется безнаказанным, поэтому они просто взяли все самое худшее из своей истории — и перенесли в Авилан. И я больше не хочу быть частью этой культуры.
— Понимаю, — кивнул и смахнул шляпу на пол. — Хотя для меня ковбои — это в первую очередь лихие погонщики скота и персонажи из вестернов, а не расисты и угнетатели. Среди них, конечно, встречались и такие, но вряд ли все поголовно разделяли такие взгляды. Впрочем, это уже неважно. Я тут навел кое-какие мосты и на шаг приблизился к нашей главной цели.
— Правда? — в глазах блеснул азарт.
— Да. Когда пойдет кипеш — проблем с оружием не будет. Но это — лишь одна часть из четырех. Надо узнать, как избавиться от ошейников, обесточить плантацию и связаться с мятежными эльфами. Без этого если и получится вырваться, то с огромными потерями.
— И как это все это сделать?
— Со всем, кроме эльфов, я разберусь сам. Что делать с повстанцами — даже не представляю. Ближайшая зацепка — пленница, но если и удастся ее освободить, я смогу передать с ней лишь одно послание.
Анри заправила рыжую прядь за ухо, оперлась подбородком на ладонь и как-то странно посмотрела — с легкой улыбкой и вниманием, с каким девушка любуется своим парнем, а не слушает оперативную сводку. Может, дело в гроге. Может, в моих чарах. Но с таким восхищением на меня еще никто никогда не глядел.
— Что-то не так? — спросил на всякий случай.
— Обстановка странная. Мы сидим, как на свидании в ресторане, и обсуждаем планы по свержению жестокого и коварного врага.
— Почему бы не совместить приятное с полезным.
Дюран помолчала немного, не сводя глаз, а затем накрыла своей ладонью — мою. И сказала:
— Сводишь меня в обычный ресторан, когда все закончится?
Я улыбнулся. Один удачный комплимент — и она полезет на меня прямо за столом. Второй — влюбится до беспамятства.
Третий — выполнит любую, даже самоубийственную просьбу. Однако я не хотел использовать магию на Анри, чтобы затем использовать ее саму.
Она мне слишком сильно нравилась, чтобы относиться к ней, как к безвольной рабыне. Эромантия — это оружие, а Дюран мне явно не враг.
— Конечно. В любой, какой захочешь.
— Ловлю на слове. Но это — не единственная наша проблема.
— Что еще? — я настороженно огляделся.
— Нас двое, — девушка игриво захлопала ресницами. — А кровать всего одна.
— Хм… — еще раз проверил мебель — ни кушетки, ни софы, ни даже кресла. — И правда.
— Ты чего покраснел? Боишься, что ли?
— Я? Покраснел? Ничего подобного. Просто думаю, как поступить. В принципе, можно повесить посередине простыню…
— Да успокойся ты… — Анри усмехнулась. — Когда я ездила в гости в Техас, отец часто брал меня на охоту. И приходилось спать в палатке с целой оравой немытых поддатых трапперов. Уж твое соседство как-нибудь переживу.
— Что же… — с трудом подавил зевок и потер слипающиеся глаза. — Тогда пойду помоюсь — и баиньки. Завтра — тяжелый день.
— Как будто у нас бывают другие, — Дюран залпом допила грог и плеснула себе еще.
И то верно. Заперся в ванной и тщательно смыл с себя всю пыль и грязь. К сожалению, вода и мыло справлялись далеко не со всем, поэтому подбодрил себя тем, что вскоре домою оставшееся кровью врагов.
Закончив, натянул банный халат и вернулся в спальню. В окно заглядывала огромная луна, светя, как прожектор.
На столе догорала свеча, в постели на коленях стояла Анри, прикрывая обнаженные прелести тонким атласным покрывалом.
У меня аж в горле пересохло — и не столько от полуголой натуры, сколько от томного пожирающего взгляда подруги.
— Ты чего не спишь? — удивленно нахмурился. — В кровать залез паук?
— Нет… — француженка провела кончиком языка по нижней губе. — Просто я подумала, что пришла пора отблагодарить тебя за все старания. И ради пленников, и ради меня.
В чем дело? В алкоголе? В моей магии? Или же спутница дозрела до интима сама, пройдя через тяжелейшие испытания и стресс? Хотя скорее всего, все перечисленное сразу.
И несмотря на дрожь в чреслах и пожар в душе, я не хотел пользоваться минутной слабостью. Потому что Анри значила для меня явно больше рядовой охмуренной девки вроде Омады.
— Слушай… — подошел к окну, второпях прикидывая такой ответ, чтобы и отказаться от предложения, и при том не оскорбить подругу, и не сжечь мосты для будущих отношений. — Давай в другой раз. Сегодня устал, как собака.
— Это из-за Нараз, да? — рыжая понурила плечи. — Ты все еще любишь ее?
— Все сложно, — вздохнул и привалился плечом к решетке, наблюдая за долиной за стенами.