Псы войны

– Понимаю, – кивнул Дэвид.

Он и сам почувствовал запах жареного и понял, что из всего этого можно вытянуть отличный репортаж. В Биармии назревал конфликт в духе Приднестровского противостояния, и он, Дэвид Хольц, будет первым, кто поведает об этом конфликте миру. Стать случайной жертвой местных разборок он не боялся – может быть, потому, что никогда ещё не попадал в серьёзный переплёт, а может, и потому, что эта девушка, к которой он вдруг ощутил глубокое чувство, поразившее его самого, нисколько не боялась, рассказывая о «провокациях российских властей» спокойным, почти равнодушным голосом. Американским читателям-слушателям-зрителям будет наверняка наплевать и на Биармию, и на её независимость, но материал можно подать как очередное свидетельство произвола русских, мечтающих о возрождении Империи и не желающих прислушиваться к мнению малых народов. А такие репортажи всегда способствуют росту рейтинга. Если же дело дойдёт до войны, то совсем хорошо – можно будет претендовать и на полнометражный документальный фильм, и на полноценную книгу. А там смотришь, и фонд какой-нибудь учредят, и богатый Голливуд подтянется, и разработчики военных игр.

«Главное – с самого начала закрепить за собой монополию на новости из Алонца, – думал Хольц озабоченно. – Чтобы все знали, к кому обращаться за материалами и консультацией. А значит, нужно срочно вызывать операторскую группу…»

Меркантильные расчёты отвлекли его от Риты, а она продолжала говорить о том, что их редакционная коллегия намерена стоять до конца, даже если здание издательства будут брать штурмом и попытаются арестовать всех сотрудников. Дэвид пропустил эти слова мимо ушей и спросил не в тему:

– А скажите, этот ваш Брумман настроен серьёзно?

Рита сбилась, но тут же ответила:

– Да, Борис Брумман собирается сделать Биармию независимой республикой. И он достаточно волевой и целеустремлённый человек, чтобы реализовать свой план в полном объёме.

– Вот как? Очень интересно. А какую ориентацию выберет правительство Биармии после отделения от России?

– Брумман обещает скорейшее вступление Биармии в Европейский Союз и в НАТО.

– Отлично! А как будет решаться «русский вопрос»?

Рита вздохнула. Её явно волновали иные проблемы, нежели отдалённые перспективы развития независимой республики Биармия.

– Я не член Фронта национального возрождения, – призналась она. – Но насколько мне известно, Борис Брумман не является «непримиримым». Он сознаёт, что большинство биармов жили в России и ощущали себя русскими. Так же и русские, которые жили и живут в Биармии, не должны считаться людьми второго сорта. После провозглашения независимости и те, и другие получат равные права, гарантированные конституцией Биармии.

– А если они не захотят?

– Кто не захочет?

– Русские.

– Тогда им придётся покинуть Биармию.

– Великолепно!

– Что же в этом великолепного? – удивилась Рита.

Дэвид смутился. Он не хотел, чтобы девушка догадалась о его планах и прикидках – это выглядело бы некрасиво, ведь речь всё-таки шла о её народе. Впрочем, Дэвиду никогда не удалось бы получить место в «Си-Эн-Эн», если бы он не обладал способностью быстро находить правильные слова. Репортёр улыбнулся Рите одной из своих фирменных обезоруживающих улыбок и сказал так:

– Великолепны прежде всего вы, мисс Лани. А если говорить о русских в Биармии, то я думаю, всё образуется самым наилучшим образом, ведь Биармия – цивилизованная страна, не так ли?

– У нас с ними разговор будет простой, – прогудел со своего места Роман, всё это время прислушивавшийся к беседе. – «Чемодан, вокзал, Россия»!

– Не обращайте внимания, – быстро сказала Рита, смерив бритый затылок Романа недовольным взглядом. – Иногда он совершенно невыносим. А грубит просто так – чтобы замечали.

– Но-но, – сказал спецкор «Бьярмскринглы» без малейшей, впрочем, угрозы. – Ты говори, Рита, да не заговаривайся. У меня своё мнение тоже есть. А то, что вы мои статьи редактируете до полной неузнаваемости, ещё ничего не значит.

– В бухгалтерии ты не такой принципиальный, – заметила Лани.

Похоже, дело шло к ссоре между коллегами, и Хольц хотел было вмешаться, сменить тему, но тут бритоголовый Роман обронил кратко: «Вот и приехали» – и Дэвид действительно увидел впереди, за ветровым стеклом, огни города, вынырнувшие навстречу машине из чёрной бездны ночи.

Потом начались обычные для России приключения. Единственная гостиница Алонца оказалась закрыта – в буквальном смысле заперта на ключ. На торопливые настойчивые звонки вышел охранник в форменной куртке, окинул компанию мутным взглядом и объявил, что все места заняты, и нечего тут под окнами стоять.

– Поехали в «Биармию»? – предложил Роман. – Там сервис получше.

Поехали в «Биармию» – так называлась гостиница на той стороне реки, в Белогороде. И снова незадача: мост оказался разведён.

Чертыхаясь, Роман вылез из машины, подошёл к установленному перед въездом на мост ограждению и, как бы не веря собственным глазам, постучал по крашеному металлу кулаком.

– Вот блин горелый! – сказал он, вернувшись. – Его же в это время года не разводят.

– У вас и разводной мост имеется? – восхитился Хольц.

– Имеется, – отозвался Роман. – С этого берега до острова. И разводят его, как вы могли убедиться, в самый неподходящий момент.

– А если в объезд?

– В объезд долго. Доберёмся только к утру – уже и возвращаться придётся… Проблемка, – Роман помолчал. – Я-то могу и в машине переночевать, а вот куда вас девать? Может, у тебя, Рита, его поселим? – он посмотрел на девушку.

Лани замешкалась, а Дэвид почувствовал, что должен немедленно придумать, как помочь Рите выпутаться. Ему она очень нравилась, но в первую же ночь оказаться с ней в одной квартире, наедине, воспользовавшись естественным гостеприимством, – это слишком просто и словно бы взято из дамского романа стоимостью шесть долларов девяносто девять центов…

– А скажите, – обратился Хольц к Роману, – ваша редакция тоже на ночь закрывается?

Роман хлопнул себя по лбу: