Красноармеец.

– Да, я в курсе этой истории. Это всё?

– Да вроде.

– Немцев интересует секретное бесшумное оружие. По их данным, вы его использовали в городе Владимир-Волынский, уничтожив два патруля, а там было по десять солдат при унтере.

– А, это. Ну было, и что? У бандитов взял, заинтересовало, красивое такое, никогда ничего похожего не видел. Когда бандитов вырезал, по трупам это оружие проверил, шесть пуль выпустил, им-то уже всё равно. Там автоматический огонь и одиночный, переключатель был.

– Где это оружие? – впервые подал голос носитель ромба, кажется, старший майор госбезопасности.

– Так выбросил, как боезапас закончился. На черта лишнюю тяжесть носить? Там и было всего два запасных магазина, по двадцать патронов каждый. Я у бандитов весь дом перевернул, не было там больше таких патронов.

– Как они выглядели?

– Ну, меньше винтовочных и больше пистолетных, посередине где-то.

Оба командира переглянулись, и капитан попросил рассказать всё с самого начала. Вот я и описал, как наткнулся на гулянку, как бандиты перепились, и я их резал, трофеи собирал, а после автомат этот нашёл в сундуке, заинтересовал он меня. Как девчат освободил и на пролётке двинул к выезду из города. Как патруль уничтожил. Солдаты валились, а другие до последнего момента этого не видели и не слышали: громко сапогами топали, тревогу поднять не успели.

А автомат компактный, разборный, приклад набок складывается, глушитель откручивается, так в сидор и убрал, вполне уместился. Потом использовал его, когда дали задание немецкого майора добыть, пришлось больше двадцати немцев тихо уничтожить, чтобы до этого майора добраться. А когда с погоней на хвосте гнал на угнанной машине к своим, по пути и выкинул. Где именно, даже примерно сказать не могу: ночь была. Разве что примерный район. Мне велели показать этот район на карте. На вопрос, почему не сдал оружие командованию, ответил, что не думал, что оно секретно, обозначение на оружии было наше, тем более это трофей, а трофеями я не делюсь: был неприятный опыт, отобрали, с тех пор не показываю. Это всё.

Все мои показания записали, даже дали лист бумаги и карандаш, чтобы накидал, как этот автомат выглядел. Я накидал, очень даже неплохо получилось, настоящий автомат «Вал» с глушителем и оптикой. Оба командира задумчиво изучили рисунок. Его внешний вид действительно был очень необычным, никто так не делает, а я утверждал, что прямо один в один. Потом меня повторно опросили, всё то же самое и сначала. Никаких противоречий не выявили, так что дали расписаться под листом показаний и сказали, что я свободен.

Неожиданно. Я несколько секунд так и сидел на стуле. А потом вздохнул и признался:

– Мне ещё есть что сказать.

– Вспомнил, где оружие? – тут же заинтересовался капитан.

– Да нет, выкинул и выкинул. Я одну гильзу сохранил на память, чтобы внукам показывать. В сидоре она.

Капитан тут же связался с дежурным и приказал принести мои вещи. Они с ромбовидным сами перетряхнули весь сидор и нашли в платке три гильзы. А я как раз и хранил на этот случай, всё равно бы до наших спецслужб дошла информация, и легенду заготовил, которую уже и выложил.

– Одна, значит? – покосился капитан на меня.

– Внукам показать, – вздохнул я. – Память. Хватит вам и одной.

– Куркуль, трофейщик хренов, – буркнул ромб, и они с капитаном снова всё повторно обыскали, каждый шов прощупали, а потом и меня. Только после этого приложили гильзы к опросу и отпустили, держать не стали.

Я вышел из здания и осмотрелся. Блин, вечер, темнеет уже. Помотал мне нервы этот капитан, я даже не заметил, как время пролетело. И что теперь делать? Доложиться нужно. Придётся повторять наглость с прямым докладом в Генштаб.

Поймал машину, это не таксомотор был, местный водила, начальника какого-то возил. Слежки вроде нет, я поглядывал. Уже стемнело, когда он высадил меня у нужного здания. Я прошёл в здание Генштаба, где дежурный внёс мои данные в журнал учёта и поинтересовался причиной появления.

Пришлось объяснить:

– Меня отсюда направили охранять мост стратегического значения; когда немцы подошли, я его взорвал. Устный доклад маршалу Шапошникову по телефону был, а письменный куда сдавать? Да ещё имущество в виде трёх подрывных машинок, их сдать надо. Бойцы по моему приказу три моста перед немцами взорвали, причём один во время попытки захвата с рукопашной, там погибли и немцы, и мои бойцы. Наградные написаны, многим посмертно.

Капитан быстро всё выяснил, позвонил одному, второму и выдал мне направление. Бывший при нём посыльный боец сопроводил меня до нужного кабинета. При мне был сидор, но другой, не с вещами, которые изучали на Лубянке. В этом лежали все три подрывные машинки и рапорты с наградными.

Постучавшись, я вошёл. Сидевший в кабинете полковник принял у меня рапорты и наградные и внимательно читал, пока я выкладывал на стол машинки. Они номерные, полковник проверил каждую, затем вызвал какого-то лейтенанта, тот принял машинки и унёс, а полковник продолжил читать. Получаса ему хватило, я вполне разборчиво писал. В итоге полковник сказал, что я молодец, вроде меня даже к награде представили, а пока выдал мне направление в управление по кадрам РККА, там я получу новое назначение. Всё это время я стоял, сесть мне не предложили.

Убирая направление с удостоверением в нагрудный карман, я уточнил:

– Товарищ полковник, мне самому искать жильё или есть где переночевать?

Тот задумался, потом позвонил куда-то и сообщил мне адрес: мол, там будут ждать. Покинув здание Генштаба, я направился по указанному адресу. Он оказался мне знаком: это всё те же казармы столичного гарнизона. Правда, на этот раз заселили не в общую, дежурный определил меня в командирское общежитие. Тут в комнате четыре койки, две заняты, я на третьей устроился. Форму и шинель отдал в стирку и глажку, сапоги высушить и начистить (такие услуги тут были), сам в душ – и спать. Умотал меня этот день изрядно, а сон – лучшее лекарство.

Утром я получил форму. Как новая, шинель тоже в порядке, только на одной стороне рыжая подпалина от костра. После завтрака, закинув за спину опустевший сидор, я двинул на рынок. В управление успею ещё. Честно говоря, я надеялся, что меня снова мост или другой важный объект охранять направят, но нет, по общему распределению. Ладно, пусть так будет.

Я метров на тридцать отошёл от входа в здания казарм столичного гарнизона, как меня окликнули – помдежурного нагонял, попросил вернуться. Я вернулся, а там как закрутилось. Посадили меня в машину и привезли в какое-то управление, кажется, инженерное – именно они и отвечают за подрыв мостов. Там проверили меня – форма была в идеальном порядке (ну, для её состояния) – и повезли в Кремль.

Оказалось, я уже три дня как был награждён. По личному распоряжению маршала Шапошникова рапорты мои дополнительно завизировали. А так как включили меня в сегодняшнее награждение (там списки перепутали, это мне так сказали, поди проверь), то сегодня и нужно награждать. Хорошо, знали, где я, и быстро нашли.

Вот так среди других фронтовиков я и был награждён орденом Ленина – третьего типа, без колодки, крепится на болт с гайкой. Я с медалями был, теперь вот и орден на своём положенном месте утвердился. Награждал Калинин, причём вызвали меня как лейтенанта Одинцова, а в таком деле не ошибаются, вот и подтвердили, что повысили в звании.

Орден дали, а вот документальное доказательство – нет. Но оказалось, всё оформляется тут же, так что, когда выходил, меня отозвали, вручили наградную книжку и приказ о повышении в звании. Велели зайти в отдел кадров: там изменят данные в командирском удостоверении.