Красноармеец.

Добравшись до реки, я прямо в форме прыгнул в воду. Всё равно в карманах ничего нет, а она уже заметно попахивала. Потом форму снял, постирал с мылом и, выжав, повесил на ветках ивы. Сам также помылся с мылом, в том числе и волосы, а потом просто лежал в воде – какое блаженство. На берегу тарахтел генератор: заряжал батареи дрона, планшета и ноута. В ячейке я это сделать не мог: размеры убежища не позволяли.

Выбравшись из воды, я собрался, влажную форму убрал пока в хранилище, подобрав себе другую из запасного комплекта, и покатил к окраинам города. В город уже пешком пришлось идти, а это не так быстро. Я искал, где можно добыть гражданскую одежду, а тут представился благоприятный случай. Я услышал шум, играла музыка, похоже, шла пьянка, а немецкие патрули не обращали на это внимания, как будто так и надо.

Мне это сразу странным показалось, и я подобрался к частному подворью, где шла гулянка. А когда увидел, как из сарая вывели двух избитых девушек и сорвали с них платья, похоже, собираясь тут же во дворе приступить к насилию, мне сразу всё стало ясно. Бандиты, празднуют начало войны и то, что Советы ушли из города. Это подтверждалось и их разговорами, сопровождавшимися матом.

Сделать я ничего не мог: тут около сорока крепких мужиков и парней, многие вооружены. Что меня удивило, у бандитов были свои женщины, так они ещё и подбадривали своих мужиков, чтобы те «красных шлюх побольше драли». Я мужиков по любому валить собрался за наших девчат, это дело принципа, а теперь и их баб тоже (называть их женщинами после подобного я уже не мог).

В хату я проник через окно, охраны тут не было. Да и кого им бояться? Первым делом достал пакет со снотворным и растворил его в бутыли с самогоном, поставив бутыль поближе к входу. Минут через десять заскочила одна из бандитских баб и унесла бутыль с частью закусок. А я двинулся по дому, замирая и прячась, если в дом кто-то заходил, но это случалось редко, в основном все были в саду. На рынок уже не пойду, тут отберу то, что мне надо.

Я открывал сундуки, шкафы. Дом оказался зажиточным, а в подвале нашлось немало награбленного. Я подобрал себе отличный костюм по размеру, туфли, крепкие зимние ботинки на меху, пальто для осени, шляпу и даже нательное бельё. На кухне прихватил тёрку, разделочную доску и небольшой половник. В подвале среди награбленного забрал все четыре имеющихся ящика с советской свиной тушёнкой и четыре коробки с макаронами. Была ещё домашняя лапша, видимо, хозяйка дома делала, насушила, в мешочке кило четыре будет, её я тоже прибрал.

Оружие в доме тоже было. Я отобрал для себя два пистолета ТТ с тремя запасными магазинами к каждому, два нагана, по полтысячи патронов к каждой единице, четыре цинка патронов к винтовке Мосина, два ящика гранат Ф-1. Особенно заинтересовали три винтовки: две СВТ (одна с оптикой, другая без) с подсумками запасных магазинов и винтовка Мосина, специализированная, с оптическим прицелом. Патроны к ним тоже специальные, поискал и нашёл один цинк. Забрал и винтовки, и патроны.

Пулемёты тоже были, но мне они без надобности: один ручник имелся, и хватит, а станковый Максима слишком тяжёлая бандура, нефиг место полезное занимать, лучше МГ иметь и патроны к нему. А МГ-34 среди оружия был, а также две «улитки» на пятьдесят патронов и два короба с лентами на двести. Вот его с боезапасом я и взял. Всё, хранилище полное.

Время от времени я выглядывал наружу, проверяя, не закончилась ли гульба. Наконец снаружи почти все уснули. Девчата без сознания (ещё бы, столько мужиков через себя пропустить), но вроде живы. Ну а дальше была рутинная работа. Я подходил к бандитам и их бабам и круговым движением ножа вскрывал им глотки острым ножом, взятым на кухне. Живых не оставлял. Большинство спали, а кто не спал, находились в таком состоянии, что просто не понимали, что вокруг происходит. Так что проблем не возникло.

Под конец пробежался по двору – вроде все. Ещё раз пробежался, и нашёл-таки одного по храпу, доносившемуся из туалета. И ведь заперся изнутри, гад. Ножом подцепив крючок, я вошёл и дважды ударил – в грудь и горло. После этого у колодца вылил на себя ведро воды. Я ведь нагишом был: ещё не хватало кровью испачкать форму. Ополоснувшись, вытерся полотенцем, взятым в доме, потом оделся и надел немецкие сапожки. К слову, в доме обуви своего размера не нашёл, а снимать с бандитов… Да ну, найду ещё.

Вот так полностью собрался, каска на голове, подсумки, винтовка и сидор за спиной. Когда я подошёл и открыл створки сарая, на меня испуганно глядели три пары девичьих глаз.

– Свои.

– Мы знаем, – ответила одна, в форме командира-медика, старшего военфельдшера. Форма чуть порвана, на скуле синяк, но взгляд боевой. – Видели, как ты голым убивал этих нелюдей.

– А что голос не подали? А, боялись?

Судя по тому, как они смутились, так и есть. Фразу насчёт обнажёнки я пропустил, чай не дуры, должны понять, для чего это, поэтому перешёл сразу к делу:

– Ладно, тянуть не будем. Ваши подружки здорово мне помогли, отвлекли бандитов, так что я смог поработать. Вы, девушка, врач, так займитесь пострадавшими, они без сознания, но живы. А мне нужен тот, кто умеет запрягать коней. Я городской мальчик и этому не обучен.

Врач занялась пострадавшими девушками, ещё одна вызвалась ей помогать, а третья согласилась помочь мне с лошадьми. Мы запрягли двуконную пролётку, та была подрессоренная, с колёсами-дутиками – куда мягче повозки, да и скоростнее. Дивчина ловко управлялась, а я больше мешался, так что побежал в дом. Нашёл и выдал медикам простыни, осмотрел одежду хозяйки, отобрав платья для пострадавших.

Потом заглянул в погреб, на ледник, а там три крынки с простоквашей да две со сметаной. Прибрал их, нашёл место. Как? Да просто. Два ящика с гранатами у меня были, и эти ящики место занимают. Я все гранаты снарядил и вернул в хранилище, а ящики бросил. Хватило места ещё на одну глубокую тарелку квашеной капусты из бочки, она тут ох неплоха. Потом в два мешка я собрал припасы со стола, такие, что быстро не испортятся, прежде всего хлеб. Заодно и девчат накормил, хотя их мутило от увиденного.

Девчата также вооружились тем, что сняли с тел бандитов. У старшего военфельдшера уже ремень появился, кобура, ремешок через плечо, другие девчата с карабинами Мосина. Дом я заминировал, усилив гранату канистрой с керосином – надеюсь, её хватит для детонации. Ну а потом мы покинули подворье и покатили прочь. Я на козлах, помогавшая мне девушка – её звали Людой – рядом, остальные на двух мягких диванчиках. Изнасилованные девчата всё ещё были без сознания, мы занесли их в пролётку на руках.

Вот с выездом из города возникли проблемы, два патруля пришлось положить из «Вала». Документы их я собрал, после чего покинул городок и выехал на львовскую дорогу. А тут всё забито немцами, наши не так уж далеко отступили: пока я день пережидал в ячейке, канонаду слышал с утра до вечера. Впрочем, я об этом уже говорил.

Мы проехали километров двадцать, не раз видели немцев, но они на нас даже внимания не обращали. Видимо, дорожные полицаи только днём работают. Кони запалились, я часто ускорял их, и за остаток ночи мы смогли уйти подальше от города. Когда начало светать, свернули с дороги в глубокую балку. Люда принялась распрягать лошадей. Одна из изнасилованных очнулась, вторая пока нет. Я сказал девчатам, что посплю, мол, больше суток на ногах, пусть постерегут. Еда в мешках, оружие есть, а дальше – бочаг с водой, пить можно и лошадей поить.

Вот так и уснул. По факту, вырубило меня. Это было утро двадцать пятого июня.

Проснулся я от разговора; говорили негромко, но мне хватило. Сонная хмарь ещё держала меня, но сна уже ни в одном глазу – похоже, выспался. Спал я на траве, используя вместо подушки ладонь. Солнца не боялся, загорел уже до черноты, хотя тень неплохо было бы найти.