Страница 18 из 63
Я услышала смех. Вокруг была тьма, и я старалась напрячь все силы для грядущего испытания.
Всю свою жизнь я старалась побыстрее забыть всякого рода тягостные события, выпадавшие на мою долю, хотя это мне и не всегда удавалось. Одним из таких событий была моя свадебная ночь. Я проснулась в полусознании. Дневной свет был мне ненавистен так, что я закрылась с головой одеялом. С глубочайшим облегчением я почувствовала, что была в постели одна.
Она миновала, эта ночь, ночь боли, ужаса, унижения, и наступило чудовищное пробуждение. Если бы я была опытнее, как большинство девушек, все обошлось бы легче. Моя невинность была отнята у меня холодным, расчетливым человеком, нетерпеливо преодолевшим мое сопротивление, безжалостным к моим слезам и стонам протеста.
Я ощущала его раздражение и инстинктивно понимала, что и ему происшедшее было не более приятно, чем мне. Для него это тоже был только долг. Он презирал меня, а я его боялась.
Неужели это так и будет каждую ночь, спрашивала я себя. И я молилась, глупо, по-детски, чтобы ночь никогда не наступала.
Некоторое время я пролежала неподвижно, униженная, подавленная, чувствуя себя так, словно я вывалялась в грязи.
Вошли мои фрейлины, Элизабет Вилльерс со своей сестрой Анной и моя любимая Анна Трелони, глядевшая на меня с тревогой и сочувствием. Она обняла меня и нежно поцеловала.
– Я буду с вами в Голландии, – напомнила она мне. Эти слова были восприняты мной как слабый проблеск радости в темном, мрачном мире.
– Вы опять плакали, принцесса, – сказала Анна Вилльерс.
Элизабет смотрела на меня насмешливо, и я ненавидела ее. Я подумала, не попросить ли отца не отправлять ее со мной. Но это казалось пустяком по сравнению с моим отчаянием.
– Я промою вашему высочеству глаза, – сказала практичная Элизабет. – Они у вас опухли.
Меня одели. Я не знала, придет ли принц. Я молилась, чтобы он не приходил. Я не хотела его видеть.
Ко мне явился посетитель. Это был Уильям Бентинк, и я содрогнулась при виде его, так как я знала, что он был любимцем моего мужа и между ними существовала тесная дружба. Я догадывалась, что в этом человеке было что-то необыкновенное, потому что принц обычно не выказывал расположения к окружающим и в то же время он, несомненно, выделял этого человека.
– Я пришел по поручению его высочества принца Оранского, – сказал Бентинк. – Он просил передать вам это.
Он поклонился и вложил мне в руки ларец, после чего с видом человека, исполнившего свой долг, попросил разрешения удалиться и вышел, низко поклонившись.
Я продолжала держать ларец. Элизабет смотрела на него с любопытством.
– Ваше высочество намерены взглянуть на его содержимое? – спросила она.
Обе Анны тоже проявили любопытство, но я смотрела на ларец с отвращением, словно ожидая, что из него выползут ядовитые змеи, потому что мне прислал его человек, подвергший меня никогда прежде не испытываемому мной чувству унижения.
Дрожа, я открыла ларец. В нем лежали драгоценности, в том числе кулон из бриллиантов и рубинов на золотой цепочке.
Элизабет в восхищении затаила дыхание.
– Какая прелесть! – воскликнула ее сестра.
– Вы должны примерить кулон, – сказала Анна Трелони.
– Таков обычай – посылать молодой жене драгоценности утром после свадьбы, – сказала Элизабет.
Я ощутила холод драгоценных камней на шее. Я никогда этого не забуду, подумала я. И это было еще только начало.
– Ну не прекрасно ли! – сказала Элизабет. – Подумать только, сколько это стоит. – Глаза ее совсем перекосило. Она завидует мне, подумала я. О если бы она была на моем месте, а я на ее!
– Снимите его, – сказала я, – и положите обратно в ларец.
Они все удивились. Даже Анна Трелони не понимала меня. Все они были в восхищении от красоты и ценности присланных мне украшений.
Принца я видела недолго. Он почти не смотрел в мою сторону, и у меня появилась надежда, что, может быть, события прошедшей ночи больше не повторятся.
Весь день я принимала поздравления. Казалось, все были довольны этим браком, кроме моего отца, мачехи и, разумеется, самих новобрачных. В эту ночь я лежала в своей брачной постели в страхе, ожидая вот-вот услышать шаги мужа. Я было задремала и тут же проснулась, вздрогнув. Было уже очень поздно, когда я поняла, вне себя от радости, что он не придет.
Было решено, что до нашего отъезда, я останусь в Сент-Джеймском дворце, моем любимом доме. Уже несколько дней я не видела свою сестру Анну. Говорили, что она слишком больна, чтобы принимать кого-либо. Ей нужен покой. Я хотела поговорить с ней и была уверена, что, как бы она ни была больна, она тоже хотела видеть меня.
Мои придворные дамы все время толковали о принце Оранском. Я знала, что он казался им странным. Они говорили, что он был непохож на пылкого любовника. Он не бывал со мной наедине, а когда нам приходилось встречаться, он избегал смотреть на меня. Он не выказывал ни малейших признаков расположения ко мне.
Ему хотелось, чтобы все церемонии поскорее кончились. Я полагаю, ему так же наскучили поздравления, как и мне, но то, что он старался держаться подальше от меня, было лучшее, что он мог сделать.
Через два дня после свадьбы Мария-Беатриса родила.
Отец пришел ко мне, и я сразу же увидела, что он был очень доволен, потому что он обнял меня с выражением сочувствия, понимания, раскаяния и нежности. Я хотела рассказать ему о своих бедах и дать ему понять, что не считаю свершившееся его виной.
– Моя милая, – сказал он, – я пришел сказать тебе, что у меня сын.
Моей первой мыслью было: как жестоко, что это не произошло неделю назад, тогда моего замужества могло и не быть.
– Сын, – повторил он, – да, сын.
– А как герцогиня?
– Она прекрасно себя чувствует и вне себя от радости.
– А ребенок?
– Он будет жить.
– Дорогой отец…
– Моя дорогая дочь, если бы только…
Бесполезно было говорить об этом, но было все же отрадно, что он сочувствовал мне.
– Принц, твой муж, будет недоволен, – сказал он.
Я покачала головой.
– Лучше бы он родился до… – я не кончила. Отец обнял и прижал меня к себе.
Я выразила желание видеть герцогиню, на что он сказал мне, что она очень утомлена, однако, как только она сможет принимать посетителей, я буду первой, кого она увидит.
Когда отец ушел, я испытала некоторое удовлетворение оттого, что надежды моего мужа не оправдались. Он женился на мне, потому что было вполне вероятно, что я когда-нибудь унаследую английскую корону. Несмотря на любовь к своей стране, оплоту протестантов в Европе, он жаждал получить английскую корону и ради этого готов был жениться на нелюбимой им девушке, и теперь он навсегда связан с ней, а его надежды на английский трон почти развеяны. Он получил по заслугам.
Я хотела видеть сестру, но мне по-прежнему говорили, что ее нельзя беспокоить. Я не могла дольше выдержать разлуки с ней и решила, что настою на нашем свидании.
Когда я пришла в ее апартаменты, как и раньше передо мной появился доктор Лейк.
– Я должна навестить сестру, – сказала я твердо.
– Простите, ваше высочество, но это невозможно. Леди Анна очень больна, и герцог приказал не допускать вас к ней.
– Вы хотите сказать, что это распоряжение моего отца?
– Да. Я должен сказать вам, ваше высочество, что у леди Анны оспа, и ваш отец опасается, чтобы вы не заразились.
– О нет… не может быть! – воскликнула я. – А… леди Фрэнсис?
– У леди Фрэнсис та же болезнь, ваше высочество.
Я была в ужасе, но я сказала:
– Я все равно хочу видеть мою сестру.
– Невозможно, – отвечал доктор Лейк. – Герцог категорически запретил.
В этом лишний раз проявилась любовь и забота обо мне отца.
Теперь у него был сын, наследник трона, но я знала, что он любил меня и Анну так, как он никогда не смог бы любить других своих детей. И вот теперь одна из его дочерей страдала от ужасной болезни, часто оказывавшейся смертельной, а другую он отдал человеку, к которому у него не было никакой симпатии.