Крестные дети

Джеми, которого всегда радовала перспектива получения наличных средств, горячо поблагодарил тестя и после седьмой текилы уже собирался стать правоверным иудеем.

Потом появилась Маргарет Темпл, и ее познакомили с Зубином и Харриет. Все прошло гораздо лучше, чем следовало ожидать. Маргарет подарила внучке викторианское кольцо для салфеток — единственное, которое Джеми по невнимательности не успел унести из дома во времена увлечения наркотиками. Харриет отметила про себя, что кольцо было сильно поцарапано, потускнело от времени и даже не имело отдельной коробочки.

Когда Зубин с радостью сообщил о том, что Джеми собирается пойти на курсы иврита, а после — стать истинным иудеем, Маргарет была слишком занята тем, что пересказывала его жене историю возникновения английского кольца для салфеток, и не обратила на эту новость внимания.

«Расторопная Лиззи», располагавшаяся на Кемпден-Хилл-роуд, была самым элитным и модным частным детским садом в Холланд-парке. Среди его воспитанников были дети двоих руководителей Би-би-си, режиссера, получившего «Оскар», трех редакторов национальных газет, двух министров от консервативной партии, миллионера-социалиста и последнего обладателя премии Тернера. Если кому-то удавалось встать в очередь на место в этом детском саду, такому человеку было обеспечено признание лондонского общества.

Список родителей, получивших отказ, рос с каждым годом, в него попадали все более известные фамилии. Сообщалось, что Мадонне, которая решила пристроить туда свою дочь, отказали, а американский совладелец корпорации «Гольдман-Сакс», пытавшийся дать взятку владелице «Расторопной Лиззи» Лиззи Фробишер (пятьдесят тысяч фунтов наличными!), получил немедленный и решительный отказ.

Чарли Криф звонил туда прямо от постели Миранды из Портландской больницы в течение первых шести часов после рождения и Пелхема, и Марины. Крифов дважды приглашали на длинные собеседования с Лиззи Фробишер, перед тем как их места в очереди были утверждены. Поэтому, когда Абигейль и Джеми сумели в последнюю минуту втиснуть туда же Поппи (какая-то рок-звезда на одиннадцатом часу после рождения своей дочери отказалась от места, решив жить за границей, чтобы сэкономить на налогах), Чарли не на шутку рассердился.

Если бы Абигейль не встретилась совершенно случайно со своим крестным Маркусом в фойе «Монпелье-гарденс, 60», она и не подумала бы пригласить его на рождественский спектакль в «Расторопной Лиззи», который должен был состояться спустя несколько дней. Маркус ответил, что, если у него будет свободная минутка, он заглянет на праздник с огромным удовольствием, и попросил Абигейль сообщить Барбаре Майлс о дате и времени представления. К ужасу Абигейль, Барбара позвонила, чтобы узнать все детали, вечером того же дня и, сверившись с ежедневником Маркуса, подтвердила, что великий магнат будет присутствовать на утреннике у дочери своей крестницы.

Абигейль рассказала Миранде о том, что натворила, и та вечером пересказала весь их разговор своему мужу. Чарли пришел в ярость:

— Ну разве это не похоже на Темплов? Они что, ни перед чем не остановятся?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Миранда, слушая его вполуха. Она объясняла Махе, какие костюмы та должна приготовить для Пелхема и Марины, как сделать ангельские крылышки из проволоки и сеточки и золотую корону из бумаги и фольги — Пелхем играл роль одного из трех царей.

— Ты не слушаешь меня, Миранда, — сказал Чарли, — а я говорю об очень серьезных вещах. Они совершенно неприкрыто к нему подлизываются. Неужели ты не видишь, они желают только одного — расположить Маркуса к себе! Да еще так откровенно и цинично. Ты можешь себе представить, что будешь использовать собственных детей для этой цели?

— Абигейль сказал, что случайно встретилась с Маркусом в гостинице, где работает Джеми.

— Неужели? Похоже, ты готова поверить чему угодно. Но все равно у них ничего не выйдет — ведь мы тоже будем там.

— Ты пойдешь на детский спектакль? Вот это новость! Ты ведь всегда говорил, что тебе слишком далеко ехать от Сити.

— Да, это чертовски неудобно. Мне придется отменить две важные встречи. Но я не позволю Темплам спокойно умасливать Маркуса! Если он будет там, то и я приеду.

Настал день великого представления. Чарли возвращался домой в отвратительном настроении. Ему пришлось сбежать с важной встречи с Яном и Уонкером, и виной тому был Джеми. Сначала Джеми предоставил Маркусу гостиницу, чтобы тот мог развлекаться с любовницами, а теперь собирается использовать ребенка. Чарли начинал догадываться, что существует тайный заговор, участниками котоpoгo были Флора, Джеми и Абигейль, желавшие навсегда вывести Чарли из борьбы за наследство Маркуса.

Когда он добрался до «Расторопной Лиззи», в крохотную комнату уже успели набиться больше сотни людей: матери с детьми на коленях, слабоумные бабушки, старшие сестры со скобками на зубах, филиппинские домработницы, хорватские сиделки и несколько отцов, которые, судя по всему, просто не смогли найти себе более интересного развлечения. Чарли презирал этих праздных, расслабленных «домохозяев», работа которых была просто ничто по сравнению с его собственной. Пробираясь между рядами зрителей. Чарли искал, где сесть.

Миранда отчаянно замахала ему рукой из первого ряда:

— Я заняла тебе место!

Чарли увидел свободный оранжевый пластмассовый стул, такой маленький, что на нем мог бы уместиться разве что выпускник «Расторопной Лиззи», но зато рядом в пальто с бобровым воротником сидел Маркус. Он выставил ноги далеко вперед и курил огромную и чрезвычайно едкую сигару. Миранда посмотрела на Чарли с видом, который говорил: «Ну что? Я справилась с задачей?» Вслух она сказала:

— К сожалению, Абигейль приехала слишком поздно и не успела занять место. Они с Джеми стоят в задних рядах, и я пригласила Маркуса сесть вместе с нами.

Лиззи Фробишер начала праздник взволнованным рассказом о том, как усердно все, в особенности дети, работали над спектаклем, что кассеты с записью представления можно будет купить за двадцать пять фунтов, а футболки и кепки «Расторопной Лиззи», про которые постоянно спрашивают родители, скоро поступят в продажу, но уже сейчас на них можно оставить заказ.

Чарли с нетерпением поглядывал на часы, ему очень хотелось, чтобы спектакль поскорее начался, а еще лучше — закончился. Он мечтал обсудить с Маркусом кое-какие интересные инвестиционные проекты.

В сопровождении нескольких симпатичных воспитательниц на сцену высыпали дети. Чарли не сразу нашел собственных отпрысков, которые казались подозрительно застенчивыми и вялыми по сравнению с другими детьми. В четыре с половиной года Пелхем поражал отца покорностью и смирением. Со своими вьющимися светлыми волосами, в бордовых бриджиках, разукрашенной оборочками белой рубашке и длинном кашемировом плаще, сделанном из старой накидки Миранды, он был похож на маленького лорда Фаунтлероя, уставившегося вдаль. Чарли был уверен, что в таком же нежном возрасте он был гораздо бойчее своего сына. Он старался поймать взгляд Пелхема, чтобы подбодрить его, но в своих мыслях мальчик был где-то очень далеко. Марина, по мнению Чарли, выглядела ничуть не лучше: наряженная в длинное вечернее платье с идеально симметричными марлевыми крыльями, которые Маха делала до глубокой ночи, она была самым миловидным из трех ангелов. Ее тоненькие почти совсем белые волосы были разделены на локоны, перетянутые ленточкой из шотландки клана Крифов. Ее крохотные башмачки с пряжками блестели. Но все равно, стоя рядом с оживленной и неряшливой Поппи Темпл, она казалась Чарли какой-то анемичной, почти неприятной, потому что не поднимала глаз и упрямо сосала большой палец. Разумеется, Чарли не хотел, чтобы Марина была копией Поппи.