Крестные дети

Миранда слышала о Сэффрон от Чарли и подозревала. что его прежние чувства еще не совсем угасли, поэтому отнеслась к ней с подозрением. Она решила, что Сэффрон ей не соперница, однако выглядела та действительно чудесно, и ее ноги практически не уступали по длине ногам Миранды.

— Что привело тебя на поло, Сэффрон? Я никогда не встречал тебя здесь прежде. Неужели здесь играет твой ковбой, как там его звали? Ред… или Зак? — Чарли сказал это с улыбкой, но определенно намеревался задеть Сэффрон. Криф не мог простить, что она предпочла ему деревенского работягу.

Он ничего не слышал о ней с того времени и думал, что она работает в каком-нибудь обувном или джинсовом магазине. Чарли хотел, чтобы она поняла, что поставила не на ту лошадь, и сразу же решил пригласить ее к себе в новый дом и познакомить с друзьями.

— Как ты собираешься доехать до Лондона сегодня после матча? — спросил он. — Если ты согласишься ехать на откидном сиденье, то мы могли бы отвезти тебя на «астон-мартине». Мы едем в Аппер-Филимор-Гарденс.

— Спасибо за предложение, Чарли, но я еду в Суррей.

— В Суррей? Там живет Мэри Меррет. Для меня это место всегда было слишком экстравагантным.

— Что ж, теперь я тоже живу там.

«Все лучше и лучше, — подумал Чарли, — она даже не может позволить себе жить в Лондоне».

— Большинство наших друзей, — сказал он вслух, — живет или в Глостершире, или в Оксфордшире. Мы с Мирандой провели великолепные выходные, в субботу к нам на ужин приходили Сонни и Розита Мальборо.

— Звучит прекрасно, — сказала Сэффрон. — А мы просто поужинали яичницей и отправились спать.

— Может быть, еще увидимся, — сказал Чарли, очень довольный собой. Он считал, что выиграл первый раунд с явным преимуществом.

Во второй половине встречи удача отвернулась от «Блэктон-блюз». Команда Керри Паркера забила четыре безответных гола и к концу седьмого периода вышла вперед. Возбужденный Ник носился по полю, натыкался на собственных игроков и поносил Грасида Инграсиаса, который тоже был готов выйти из себя. И только благодаря двум блестящим ударам издалека в исполнении Карлоса команде Ника удалось вырвать победу в добавленное время.

Ник был в экстазе. Взяв с собой Сэффрон, он повел команду получать приз из рук виконта Кодрея и жены директора-распорядителя «Вдовы Клико». Ник поднял кубок высоко над головой, а братья Инграсиас принялись поливать толпу шампанским. В этот момент Сэффрон заметила в толпе Чарли и Миранду, которые смотрели на нее, раскрыв рты от удивления. По лицу Чарли было несложно догадаться, что он изо всех сил пытается понять, каким же чудом Сэффрон оказалась рядом с Ником Блэкуотером. «И почему это, — думал он, — рука Ника лежит на талии Сэффрон?»

В 1991 году премия Чарли должна была стать наибольшей за всю карьеру. Маркус продолжал использовать «Крукшанк и Уиллис» для своих личных капиталовложений, а Чарли продолжал ревностно охранять каждую из его сделок. Будучи самым крупным частным клиентом фирмы, крестный обеспечил для Чарли надежную опору и защиту. Криф не сомневался, что Маркус никогда не решится на смену брокерской конторы, поэтому его заносчивость и высокомерие росли с каждым днем, и постепенно все подчиненные ополчились против него.

С какого-то момента Чарли перестал понимать, был ли он богатым или бедным. Они с Мирандой жили на широкую ногу, но все равно чуть хуже, чем все их друзья. Его зарплата и премии, регулярно удваиваясь и даже утраиваясь, не успевали за постоянно растущими расходами. Иногда Чарли волновало, что спустя два года после покупки Аппер-Филлимор-Гарденс он не заплатил из его стоимости ни пенни, но потом настроение менялось, и он вновь чувствовал себя очень богатым и умным.

Блестящему коммерсанту, женатому на потрясающей, шикарно одетой даме, владельцу великолепного дома в Кенсингтоне и наследнику поместья Арднейсаг в Ангусе было простительно некоторое самодовольство. Помимо всего этого, он никогда не забывал о перспективе получения солидного наследства от Маркуса. Во всех отношениях он мог считаться последователем и наследником Брэнда. А личное состояние Маркуса приближалось к двум миллиардам фунтов. Глядя на вещи с такой точки зрения, Чарли согласился с требованием жены купить загородный дом.

Получилось так, что появление Олд-Тестбери-Холла на рынке недвижимости совпало с прибытием письма от Алистара Крифа. Пока Миранда за завтраком с угрюмым видом изучала роскошный буклет хэмпширского поместья, Чарли изо всех сил пытался расшифровать почерк своего отца, который стал гораздо менее уверенным, чем раньше. На бледно-голубой почтовой бумаге был напечатан герб Крифов из Арднейсага, их почтовый адрес и старый трехзначный номер телефона. Чарли чувствовал себя немного виноватым за то, что не разговаривал с родителями уже несколько месяцев. Осознавая их враждебность по отношению к Миранде, которую они так ни разу и не пригласили в Арднейсаг, и не имея достаточно свободного времени, Чарли позволил родителям постепенно исчезнуть из своей жизни. У отца были печальные новости. Мать Чарли заболела и уже пять недель не вставала с постели. Никто не мог поставить диагноз. Их семейный врач хотел отправить ее в больницу в Данди, но, узнав, что на том же медицинском оборудовании обследуют малоимущих пациентов. Верена отказалась ехать туда. Далее речь шла о необходимости постоянного сестринского ухода: «Доктор Баннерман сказал, что нам потребуется две сестры, скорее всего, каких-нибудь австралийских девушки, так как твоя мать постоянно нуждается в помощи. Но оплата их содержания просто невероятна…» В бильярдной Арднейсага протек потолок, им пришлось скатать ковры и временно решить проблему с помощью ведер. Алистар надеялся, что ему удастся продать небольшой участок земли, прилежащий к трассе А-90. компании, которая планировала построить там станцию техобслуживания.

«Я отправляю это письмо с надеждой, — сообщал его отец, — что ты поможешь нам оплатить медицинские счета. У нас практически не осталось денег, а эти австралийки желают получать триста фунтов в неделю каждая. Если верить доктору Баннерману, это вполне нормальная цена. Ужасно, но что нам остается? У твоей матери постоянные боли, она, бедняжка. резка со слугами. В любом случае, мне кажется, что девушки из колонии могли бы справиться с этой работой лучше, чем местные шотландки. Чарли, мне ужасно стыдно, что приходится просить у тебя деньги, но до меня доходят слухи, что твои дела идут хорошо. Однажды (недолго осталось ждать!) Арднейсаг станет твоим, и я надеюсь, ты не откажешь родителям в помощи».

Миранда хмурилась над поэтажными планами Тестбери-Холла. Некоторые из спален на втором этаже не имели пристроенных ванных, между кухней и столовой придется пробивать дверь, но во всех остальных отношениях это был дом ее мечты.

Шесть миль от Ньюбери, сады, спускающиеся к реке Лэмберн, идеальный георгианский кукольный домик с девятью спальнями, конюшней со стеклянной восьмиугольной крышей, длинной подъездной дорогой, вдоль которой росли аккуратно подстриженные липы, и кирпичной сторожкой возле плавательного бассейна. Ужасающая цена — три миллиона фунтов — даже ей показалась грабежом.

— Послушай, Чарли, — сказала она. — Мы должны осмотреть этот дом прямо сегодня.

— Сначала прочти вот это, — ответил он. — Письмо от моего отца.

Миранда быстро пробежала письмо.

— Это уже переходит все границы, — сказала Миранда, закончив читать. — Твой отец хочет, чтобы мы платили за двух постоянных работников в его доме? Даже себе мы не можем позволить такого, а твои родители просят выплачивать им содержание, чтобы они могли жить в своем уродливом замке…