Страница 28 из 108
Вдалеке играла «Серебряная машина». Глядя вслед широкоплечему Стюарту и Сэффрон в его отвратительном пиджаке, взятом напрокат, Чарли подумал, что Стюарт — самый мерзкий из всех людей, кого он когда-либо знал. Он поклялся, что однажды проучит этого выскочку.
Чарли Криф ненавидел Гонконг. Вот уже семнадцать недель он работал менеджером-практикантом отдела вин и крепких спиртных напитков «Тихоокеанской торговой корпорации Брэнда».
Все опасения Чарли относительно того, стоило ли работать на Маркуса, теперь исчезли. Его положение как крестного Брэнда давало повод надеяться на быстрый карьерный рост. Да и работа была не слишком утомительной. Его кабинет, располагавшийся на Айс-стрит в пристройке к главному штабу Брэнда на Чатер-роуд, был всего в двух минутах ходьбы от бара «У капитана» и «Мандарин-отеля». Трудности своего положения он делил с двумя другими стажерами и китайской горничной Бетти Ву, которая вытирала пыль и занималась стиркой. Ночью она спала на циновке, на кухне у холодильника, поэтому каждый раз, когда хотелось выпить чего-нибудь холодненького, приходилось будить ее. В гавани Аберден стояла принадлежавшая корпорации джонка, которую можно было брать, чтобы сплавать до Ламмы или вдоль побережья к Стэнли. На необитаемых островах имелось несколько коттеджей, и их можно было арендовать для воскресных вечеринок. Положение крестного сына Маркуса позволяло Чарли вне очереди отдыхать в таком домике, стоило лишь поговорить с нужными людьми и объяснить им суть происходящего.
Он быстро научился делать вид, что очень близок к Маркусу, гораздо ближе, чем был на самом деле. Говоря по правде, он не видел крестного уже два года, с вечера танцев в Вест-Кандовер-Парке. Завершив военную службу, Чарли послал Маркусу письмо с просьбой дать ему работу. В ответ пришло письмо, написанное каким-то клерком из отдела кадров, который предложил Чарли пройти всю рутину собеседований и тестирований, включая невероятно нудные «Выходные изучения способностей и профориентации» в каком-то колледже рядом с Брэкли.
Но в Гонконге все было иначе, и Чарли мог врать кому угодно про свой прямой контакт с Маркусом и про то, что его поставили сюда в качестве наблюдателя. Это не помогло ему завоевать симпатии начальства, зато позволило получить определенную свободу действий. Никто не обращал внимания, если он приезжал на работу с двухчасовым опозданием или не успевал вовремя сдать отчет. Что касалось приглашений на различные мероприятия, то тут близость к Маркусу определенно помогала. За три первых месяца его несколько раз приглашали играть в теннис, поплавать или отобедать с местными директорами ТТКБ, и все решили, что появление Чарльза Крифа, старшего сына и наследника лорда Крифа из Арднейсага, родственника графа Аброта и крестного сына Маркуса, принесет гонконгской общественности большую пользу. Он не очень-то утруждал себя общением с соотечественниками, не проявлял особой благодарности за те знаки внимания, которые ему оказывались, но зато был молод, высок, холост, имел хорошие связи, и этого оказалось достаточно для общественного признания.
Восхитительная жизнь Чарли в Гонконге омрачалась только тем, что ему постоянно не хватало денег.
Будучи стажером отдела вин и крепких алкогольных напитков, он находился в самом визу тарифной сетки Корпорации Брэнда. Кроме этого, каждый месяц бухгалтерия вычитала из его заработка стоимость организованных им мероприятий и зарплату для горничной. Считалось, что каждый месяц он получал щедрую помощь от родителей, но на самом деле это было не так. Поместье Арднейсаг продолжало борьбу за выживание, год от года становившуюся все труднее. В последнем письме Алистар Криф сообщал о том, что собирается продать Инверкерн — ферму на окраине имения. Он очень сильно зависел от событий, происходивших в Лондоне, но сообщал, что до него доходили обнадеживающие слухи об успехах «Гремерси-Парк» — проекта Зубина, в котором он стал одним из инвесторов. Зубина Шварцмана он называл не иначе как «тот умный американский еврей, с которым я познакомился на танцах у твоего крестного».
Вскоре Чарли понял, что, живя в Гонконге, тратил существенно больше, чем зарабатывал. Он вовсе не был экстравагантным щеголем или мотом, просто считал, что его жизнь должна соответствовать — хотя бы внешне — неким минимальным стандартам. Все были уверены, что дела у него идут хорошо, и Чарли не видел смысла разочаровывать общественность. Он заказывал рубашки, костюмы и пижамы у портного из «Мирамар-отеля» или у Хинг Ченга из «Мандарина». В обеденный перерыв или после работы он выпивал в баре «Бык и медведь» или в «Годауне». Ему быстро наскучила еда, которую готовила Бетти Ву, — чаще всего это была жареная курица, овощи-фри или пиявки в сиропе — поэтому по вечерам он ужинал в ресторане. В конце семидесятых годов Гонконг был переполнен странствующими английскими девушками, направлявшимися в Таиланд или на Бали. Они останавливались в городе на недельку-другую, чтобы купить фотоаппарат, перед тем как отправиться дальше, в Чанг-Май или в Чанг-Рай. (Чарли так и не узнал, где находятся эти экзотические места, но зато отлично усвоил, что, пока эти симпатичные девушки в обтягивающих розовых брюках гостили в Гонконге, они были не прочь переночевать в его гостиной, поужинать в ресторане, а потом отблагодарить его за щедрость.)
Однажды вечером он собирался пойти в ресторан, как вдруг зазвонил телефон. Чарли поднял трубку:
— Алло? Это Чальи Клиф? Я хотсю заказать два четвейтых номера с жаленным лисом, яйтсами и кливетками…
Обладатель голоса старательно пародировал китайский акцент.
— Кто говорит? — Чарли страдал от похмелья и был не в настроении.
— Моя — китайский лабочий. Ваша хочеть, чтобы моя научили его китайским любовным плиемам?
— Слушайте, мне это уже порядком надоело, это совсем не так забавно, как вам кажется.
— Господи, Чарли, остынь. Что стряслось? Неужели ты и вправду стал напыщенным ничтожеством?
— Джеми? Черт, я должен был догадаться! Ты где сейчас?
— В аэропорту.
— Здесь? Ты в Кай-Так?
— А где же еще, мерзавец ты эдакий? В Москве, что ли? На самом деле я только что был там. Прилетел рейсом «Аэрофлота».
— Но что ты забыл в Гонконге?
— Это сложная история. Объясню тебе все за ужином. Ты ведь заберешь меня отсюда? Если ты еще не понял, я собираюсь остановиться у тебя.
Чарли был невероятно рад видеть Джеми. До этого момента он даже не представлял, как сильно соскучился по своему лучшему другу. Они поужинали в монгольской шашлычной в Ванчай и никак не могли наговориться. Они вспомнили все свои старые шутки, и Чарли словно на несколько часов вернулся в Лондон.
Молоденькая китаянка, принявшая их заказ, выглядела просто великолепно. Пока она разводила огонь и поливала мясо. Джеми несколько раз щупал ее за зад, и каждый раз она в ужасе подпрыгивала. Когда девушка принесла их заказ, он спросил:
— У вас в меню нет клубнички?
— Клубнички? — нервно переспросила она.
— Ну да, клубнички. Китайцы любят клубничку? — И он озарил ее своей фирменной заигрывающей улыбкой.
— Пойду узнаю, — ответила официанта и спешно скрылась за дверями кухни.
Через минуту возле их столика появилась огромная китайская матрона, которую Господь наградил мускулатурой и черными подмышечными волосами, как у профессионального борца.
— Да?
— Господи, Чарли, почему ты не предупредил меня, что здесь работает твоя сестра, — Чарли невинно улыбнулся подошедшей официантке. — Два жареных цыпленка, пожалуйста. Два больших пива. И чтобы ваша дочка потом пришла за грязной посудой…