Дитё 2

— Боярин! — сразу же спрыгнул на пристань Федор и стал докладывать: — Пришли две арбы, привезли порох и свинец.

— Грузи в трюм, я оплачу.

— Хорошо. Еще двое путников ищут судно, которое идет на Нижний Новгород. Отец сына выкупил из рабства.

В это же время произошло то, что шокировало весь порт. Священник, глядя на меня выпученными глазами, упал на колени и пополз ко мне, кланяясь и что-то выкрикивая. Его спутник в грязном рубище тоже удивленно посмотрел на сумасшедшего.

— Святой! Святой! — расслышал я.

— Че это он? — спросил я Ветрова.

Тот, озадаченно хмурясь, пожал плечами.

— Как твое имя? — спросил меня псих.

— Артур, — озадаченно ответил я, отодвигаясь, вдруг это заразно.

— Сегодня великий день. Я ПЕРВЫЙ ЛИЦЕЗРЕЛ ЛИК СВЯТОГО АРТУРА! — возопил он.

— Чего? — удивился я.

Тут псих рванул ко мне и, вцепившись в правую руку, стал покрывать ее поцелуями.

Все, кто стоял рядом или видел нас с кораблей, с открытыми ртами лицезрели это представление.

Тыльная сторона ладони быстро мокрела. Вырвав руку, я подсунул другую, вытирая правую о халат. Меня еще никто не лобызал в руки. Главное, чтобы не покусал.

Указав пальцем свободной руки на психа, я покрутил у виска. Ветров и большая часть команды знали, что означает это жест, научил уже, но мое веселье не поддержали. Они почему-то напряженно нас рассматривали.

— Эй, псих! С чего ты взял, что я святой? — спросил я его.

— Нимб над головой, — отлепившись от руки, ответил он.

— Кто-нибудь видит нимб? — спросил я у всех. Мне ответили отрицательно.

— Его видят только истинные верующие, — тут же ответил псих.

— Ага, или шизофреники, — буркнул я себе под нос. — Это не доказательство.

— Любой святой может излечить тяжелую хворь, — вскочив на ноги, воскликнул псих. Подозвав своего спутника, он повернул его спиной ко мне и задрал рубаху. На спине парнишки живого места не было от ударов кнута. Из-под кожи сочилась сукровица или гной. Если я не ошибаюсь, над правой лопаткой назревала гангрена.

— Че это ты на меня смотришь? Я это излечить не могу, — хмыкнул я. Меня это все нервировало. Похоже, зря мы зашли в Казань.

Псих коснулся обеих моих рук — и они засветились, тут ахнул не только я, но и все вокруг. Свечение было тепло-желтого цвета.

«Похоже, кто-то распылил тут наркоту, раз у нас совместные галлюцинации… Интересно, а что будет, если я притронусь к спине пацана?» — подумал я. Во мне разыгралось любопытство исследователя.

Как только я провел по спине паренька сверху вниз, струпья начали отпадать, а раны заживать, и на глазах изумленных зрителей показалась чистая кожа, хоть и измаранная кровью.

Только теперь до меня дошло, в какую жопу я попал. Все мои планы полетели прахом. Не обращая внимания на то, что все вокруг попадали на колени, включая гвардейцев, я тряс руками, чтобы убрать свечение. Посмотрев на небо, с чувством простонал лишь одно слово:

— Сука!

Тряска ни к чему не привела, свечение не пропадало. Мозг сразу же стал работать как компьютер. Раз свечение не убирается, нужно использовать это на все сто. Проанализировать ситуацию можно и позже.

— Не двигаться! — рявкнул я и вскочил на поскрипывающие сходни.

Посмотрев в воду, плескавшуюся между кораблем и пристанью, я только зло простонал. Не знаю, как правильно назвать эту штуку над головой, но над макушкой у меня висел блин того же цвета, что и свечение на руках. Короче, нимб был.

— Интересно, у Бога кровь красная? Нужно будет проверить, — с ненавистью прошипел я, вихрем взлетая на ушкуй и прыгая в открытый люк, проигнорировав лестницу. В матросском кубрике лежали четверо раненых. Двое средней тяжести и двое тяжелых. Поэтому-то я так оперативно и отреагировал на свечение и последующее лечение младшего хмыря.

С парнями, у которых были не особо тяжелые раны, я справился быстро. Раны буквально на глазах затянулись, оставив только бледные полоски на загорелой коже. Ничего, и они скоро пропадут. Потом я занялся тяжелыми, не обращая внимания на то, как двое излеченных, не веря своим глазам, осматривают себя. Первым делом я подошел к воину, который получил стрелу три дня назад. Несмотря на то что я аккуратно вынул и стрелу и отделившийся наконечник, рана начала гноиться, и воин чувствовал себя все хуже и хуже.

Я наложил руки на его рану, даже не заботясь об их чистоте, и буквально через пару секунд рана открылась, и оттуда вместе с гноем и поврежденными тканями вывалился мелкий осколок наконечника. Через десять секунд рана затянулась. Никакой усталости я не чувствовал, поэтому приступил к лечению последнего пациента, с которым тоже отлично справился. Все пациенты уже пришли в себя и блестящими глазами смотрели на меня.

— Так, усиленное питание и питье. Чтобы с утра до обеда выпивали не меньше трех кружек воды и после обеда до вечера столько же. Нужно восстановить кровопотерю. Ясно? — рявкнул я, поскольку находился во взвинченном состоянии.

— Да, боярин! — бодро ответили бывшие раненые.

— Марш наверх!

Первым выскочив на палубу, я стал быстро командовать. Люди оставались в том же положении, в каком я приказал им замереть, но отреагировали достаточно живо, разбегаясь.

— Федор, приготовиться к экстренному уходу. Предупреди купцов. Синицын, заканчивай быстрее осмотр и прием доставленного товара. Корнилов, проследи за погрузкой. Ветров, этих двух хмырей к купцам. Работать! Работать! — приказал я, хлопая в ладони.

Татары, доставившие заказанные товары, были в прострации, поэтому мне удалось скинуть цену вдвое, хотя мог бы в принципе выбить все бесплатно. Вряд ли, конечно, получилось бы, но чем Бог не шутит?

Гвардейцы, низко кланяясь, отошли в сторону, но не уходили. Тут я заметил, что их осталось семеро, один явно потерялся. Ох, не к добру это, поэтому я приказал отходить, хотя купленный товар только и успели, что погрузить на палубу.

— Федор, валим отсюда! — крикнул я, подбегая к корме.

Матросы втянули сходни и отвязали концы. Двое шестами оттолкнули ушкуй от причала. Воины, севшие на места гребцов, опустили весла в воду и после команд Федора стали работать то правым бортом, то левым, разворачивая тяжелое судно. На купцах происходило то же самое.

Мы успели выйти из протоки до того, как на пирсе показались повозки и множество людей. Выйдя на середину Волги, мы поставили паруса и стали подниматься вверх по течению. Наш путь лежал в ближайший крупный город, в Нижний Новгород. Заодно и от хмырей избавимся.

Оставив Немцова за старшего, я спустился в каюту и, плюхнувшись на койку, посмотрел на руки, они были обычными. Когда пропало свечение, я так и не заметил. Просто понял, что его уже нет — и все. Подхватив Ласку, я зарылся в ее густую шерсть лицом и вздохнул:

— И что теперь делать? Вариант первый — чтобы избавиться от всего этого, нужно убрать свидетелей и набрать новую команду. Второй вариант — убедить, что это все фокус и шарлатанство. Но чую, меня за это на ближайшей рее вздернут. Значит, будем действовать самым логичным путем. Избавляемся от свидетелей… или перетянуть их на свою сторону? А что если открыться, как перед Михалычем?

Я положил Ласку на колени и, продолжая размышлять вслух, стал поглаживать млеющую от удовольствия собаку.

— Из всех своих людей я могу доверять только Ветрову и Немцову, они это заслужили. Синицын и Корнилов, конечно, проявили себя, и тоже вполне достойны, но нужно подумать. Прикинуть, не слишком ли много людей будет знать. Ты как считаешь? — спросил я Ласку, однако та посмотрела на меня умными карими и блестящими глазами и только попыталась лизнуть в лицо.