Дитё 2

Оставив его отмываться в одной из комнат, там было ведро и кувшин с водой, я подхватил бессознательного тюремщика под мышки и потащил в ту камеру, где посветлее. Судя по обстановке и крепкой мебели — это была допросная.

Быстро выглянув наружу, я осмотрелся. Пока все было тихо, хотя одна пара стражников прошла по двору, но направилась не к тюрьме, а вошла в главное здание с черного хода.

Вернувшись в допросную, я быстро привел тюремщика в чувство, раздробив ему кисть руки торцом крепкой лавки. Дальше уже шел допрос. Если он собирался кричать, я затыкал ему рот приготовленной тряпкой. А кричать он пытался часто. Особенно когда я размолотил ему вторую ступню. Теперь это был калека, но главное — информированный калека. О том, что в тюрьме есть бунтовщики из рабов, я не забыл, вот это и старался вызнать.

К сожалению, большую часть из них принародно четвертовали, но остались самые отъявленные, их собирались казнить на общей площади, когда в старую столицу прибудет хан. Праздник у людей будет — хлеб и зрелище. Уже и подготавливаться начали.

Добив тюремщика, я пробежал мимо камеры, где отмывшийся Игорь, продолжая дрожать от нервного перенапряжения, переодевался в чистый халат, найденный в одной из комнат, похожей на склад вещдоков.

— Через сто ударов сердца уходим. Будь готов.

— Хорошо, господин.

— Нужно было ответить: «усегда готов», — хмыкнул я и рванул обратно к камерам. Время утекало, как песок сквозь пальцы.

Спустившись вниз, я стал отсчитывать камеры. Нужная — с левой стороны от лестницы, нечетная.

— Пятая, — пробормотал я и загремел в скважине ключами. Как только дверь распахнулась, я на всякий случай отпрыгнул в сторону, и, как оказалось, не зря. Мимо плеча пролетела массивная железная цепь кандалов. В принципе ничего удивительного, сам бы так поступил, вот и среагировал.

— Кончай бузить. Свои, боярин Красновский. Великий Новгород. Кто идет со мной? — кратко, по-армейски, рубанул я.

В проеме двери показалась всклокоченная голова с грязными сальными волосами и застрявшей в них соломой. Рвань, в которую был облачен этот человек, даже на подтирку не годилась. А главное — вонь. Она чувствовалась даже в коридоре, но тут шибала особенно резко.

— Красновский? Имя старшего в роду? — последовал контрольный вопрос.

«Ни фига себе, сидят в жопе, а еще пытаются играть в игры».

— Михаил Ефремович, его сын Кузьма Михайлович был воеводой в Новгороде, пока не попал в плен. Доволен? У нас мало времени. Я вырезал стражу в тюрьме, но скоро могут хватиться.

— Нас семеро, двое не ходящих, — выходя в коридор на свет факела, ответил поседевший воин.

— Прорвемся, — отмахнулся я. — Давайте за мной в пыточную, там инструменты, нужно сбить с вас кандалы.

У одного узника они были сняты, уж не знаю как, их и использовали как оружие, а вот остальные все еще щеголяли в железках.

Тут я расслышал стук во входную дверь, и почти сразу на лестнице показался перепуганный Игорь.

— Обнаружили? — тихо спросил воин, помогая выбраться из камеры следующему сидельцу.

В это же время из соседней камеры меня окликнул чей-то хриплый голос на ногайском:

— Урус, освободи нас, а то мы крик поднимем, у нас окна во двор выходят, все услышат.

Из соседних камер его поддержали, правда тихо, чтобы снаружи не было слышно.

— Сидите молча, я вас и так собирался освободить перед уходом.

— А сейчас? — спросил тот же голос.

— А сейчас вы можете нам помешать. Все! Замолчали, — скомандовал я и скользнул вверх по лестнице.

— …Ясир, долго нам ждать?! Опять с узницами развлекаешься? — спрашивали за дверью, продолжая молотить кулаками.

«Ого, тут еще и бабы есть? Не знал, да и тюремщик, этот самый Ясир, не говорил. Хотя я и не спрашивал», — подумал я, оттаскивая тела убитых в комнату к стражникам.

Откинув запор, я отскочил в сторону, спрятавшись за левой створкой. Правая открылась, и внутрь вошли двое недовольных стражников, таща худосочного парнишку с перевязанной рукой. Знакомый тип.

Как только они со света вошли в темное помещение, заметно дезориентировавшись, я захлопнул дверь, мигом закрыл ее на засов и прыгнул к обоим стражникам, вонзив им в шеи ножи. Пока убитые стражники оседали на пол, осторожно вырубил парнишку.

Быстро, через смотровые щели оглядев пустой двор и соседнее здание, убедился, что все тихо и тревога не поднята, после чего спустился обратно в подземелье.

— Все нормально. Еще одного задержанного привели.

— Урус, ты обещал, — напомнил мне тот же голос.

— Я всегда верен своим обещаниям, — твердо и гордо ответил я.

Пока было время, я пообщался с воинами. Они меня поразили. Расклепать кандалы они не смогли, однако им было нужно оружие. Тут один из воинов принес себя в жертву. Он добровольно отдал себя на алтарь победы, позволив убить — удушить, если честно. Все были добровольцами, но соломинку вытянул один. Вот не знал, что этот способ с таких давних времен существует. После его удушения фактически голыми руками ему раздробили кисти рук и ступни ног, чтобы снять кандалы. Так у них получилось оружие вроде кистеня, тяжелое, но неплохое в их ситуации. Тело погибшего героя как раз начинало разлагаться в камере, так что появился я хоть и с опозданием — не пришлось тянуть соломинку, — но фактически вовремя. Успел.

— Я восхищен вашим мужеством и отвагой. Даже не буду требовать принять присягу и перейти под мою руку. Возьму как пассажиров и доставлю на Русь. Такие герои должны жить, чтобы о них слагали легенды и былины, — сказал я, находясь под впечатлением от их рассказа.

Первоначально их было восемь, один принес себя в жертву, семеро выживших после побоев и плохой кормежки едва держались на ногах. Двое слегли. Ничего, у нас тарантас, прорвемся.

Когда мы закончили с кандалами, — тут изрядно помог Игорь, уверенно работая зубилом, — я отправил доходяг наверх. Там Игорь обнаружил целую бочку с питьевой водой, ее наполняли каждый день.

— Побрейте голову и подбородок, вот вам кинжал, он острозаточенный. Помойтесь и переоденьтесь. Одежда во второй комнате от лестницы, там склад, — велел я им.

Пока бывшие узники ковыляли наверх, а Игорь помогал одному из ослабевших, я подошел к той камере, из которой меня окликали.

— Двое у дверей, остальным отойти в глубь камеры, — скомандовал я.

Убедившись в глазок, что заключенные выполнили мой приказ, я открыл дверь и кивком головы велел узникам выходить. Когда они вышли в коридор, закрыл дверь на ключ и громко сказал:

— Я отдам вам ключи. Как только мы уйдем, можете выпустить остальных, а пока — за мной наверх, будете под присмотром.

— Нам нужно уходить вместе, — покачал головой один из заключенных. Это был дородный мужчина в когда-то роскошном халате. Судя по голосу, это с ним я вел переговоры.

— Нет. В этой ситуации вам будет легче всего, охрана отвлечется на нас, и вы сможете разбежаться по городу.

— Но охрана потом переключится на нас, не так ли? — спросил первый узник, второй продолжал хранить молчание.

— Есть такая надежда. Пусть это будет вашей благодарностью за освобождение. Ладно, идем наверх, как только мы уйдем, дальше действуйте сами.

— Хорошо.

Мы поднялись с нулевого этажа на первый, где, расплескав на каменном полу большую лужу, мылись бывшие узники. Запах немытых тел еще стоял в воздухе, но уже не такой резкий. Игорь обмывал двух немощных, остальные осторожно мылись сами, используя мокрые тряпки. Это, конечно, неполноценное мытье, но они были уже не такими грязными. Посмотрев на их чисто выбритые головы со следами ссадин и порезов на макушках и лицах, я только хмыкнул. Явно не сами брились, сто процентов — Игорь этим занимался.