Дитё

«Рабы, вы где? Я к вам иду!» — подумал я и, взяв карабин наизготовку, побежал в ту сторону, куда свалили амеры. Приблизившись и держа наготове карабин, стал осторожно подкрадываться к тому месту, где они вошли в заросли.

«Свалили, сволочи!» — возмутился я такой подлянке, поняв по следам, что бежали морпехи очень быстро, и не в мою сторону.

Выходить на открытое место и приближаться к телам своих парней я не стал, не идиот же. Вздохнув, понял, что нести все придется все-таки в одиночку. Развернувшись и даже не пытаясь догнать обосравшихся амеров, потопал к сумкам, пора было сваливать.

Как ни душила жаба, но часть вооружения мне пришлось все-таки оставить, прикопав в песке. После чего, подхватив трещавшие по швам сумки и накачав себя: «Вспомни свои марш-броски!» — рванул в горы.

Прокляв все на свете, а особенно подлых морпехов, которые сбежали, из-за чего сумки пришлось нести мне лично, я вскарабкался на одну из живописных гор.

«Ну и где тут аэродром? А, вот он. М-да, похоже, до него еще топать и топать!» — мысленно прикинув расстояние, где стояли разные самолеты, начиная от «Кондоров» и заканчивая «Сесснами».

«Ой, как хорошо. Если „Сессну“ вон ту двухмоторную взять, да и еще с полными баками, то свалить можно будет очень далеко!» — прикинул я, разглядывая самолеты.

После чего со стоном подхватил сумки, удивляясь терпению ручек, — по моему мнению, они давно должны были оторваться, но тут терпели, просто фантастика какая-то, — стал спускаться в долину, где и находился аэродром.

«Понаставили заборов, хорошим людям через них не перелезть», — сердито думал я, вскрывая кусачками дыру в сетчатом заборе. В пяти метрах от забора находилась двухмоторная «Сессна», та самая, что присмотрел на горе.

Замерев, я всмотрелся в непонятный шум у вышки, но, оказалось, прибыла смена на служебном джипе.

«Оба-на с Угольниковым. Если есть возможность узнать, какой из этих самолетов заправлен, то нужно им пользоваться», — решил я, наблюдая, как отработавшая свое смена, прощаясь с прибывшими, садится в джип.

Спрятавшись в кустах, я приготовился, но в это время появилась полицейская машина, в открытом кузове которой сидели двое служителей закона, причем тот, что не за рулем, сжимал в руках винтовку.

Сердито проводив их машину глазами, снова вернулся к наблюдению за джипом работников аэродрома, заметив, что он, высадив одного пассажира, удаляется дальше. А сам высадившийся, помахивая подобранной веткой, стал подниматься куда-то в горы по едва заметной тропинке.

Догнал я его достаточно быстро и, слегка оглушив, утащил в кусты, сперва проверив их на наличие змей.

Рядом раздавались крики детей и лай собаки. Недоуменно приподняв брови, я сбегал по тропинке наверх и увидел на большой полянке довольно красивый коттедж, где на лужайке играли трое детей, рядом с ними возилась собака, что-то раскапывая.

«Блин, придется этого папашу живым отпускать. Блин! Не люблю свидетелей оставлять!»

Развернувшись, я бросился обратно и несколькими хлопками по щекам привел его в сознание.

— Дую спик инглиш?

— Да, говорю, — осторожно кивнул он, опасливо покосившись наверх склона, где находился его дом.

— Да я знаю о твоей семье, — сказал я, чтобы надавить на него.

— Что вам нужно? — Парень был на удивление спокойным. Или не отошел от удара, или такой характер.

— Меня интересует тот самолет, который заправлен под пробку, и чтобы с дальностью у него было все в порядке.

Парень кочевряжиться не стал. А сразу выдал мне три самолета, которые были готовы к полетам. И один из них, Cessna-404 миллиардера Билла Сойера, был еще и комфортабельным самолетом, хотя и являлся турбовинтовым, а не реактивным, как у другого богатея.

Выяснив, где какой стоит, я снова вырубил его и, связав, оставил на месте, после чего рванул обратно.

— А, вот эта «Сессна», значит, принадлежит однофамильцу Тома Сойера. Отлично, ее-то мы и возьмем, тем более и стоит удобно, подобраться легко, и рулить не надо, а сразу взлетай.

Протиснувшись через проделанную мной дыру в заборе, я по-пластунски, пользуясь тем, что трава была достаточно высокой, чтобы укрыться, волоча за собой одну из сумок, подполз к хвосту окрашенного в серебристый цвет самолета. Сползав за второй, я подкрался к боковой двери в фюзеляже и попытался ее открыть.

«Хм, заперто. Они что, думают, его кто-то захочет угнать? Ну, правильно думают. Я хочу!» — подумал я, ковыряясь отверткой в замке. По-видимому, хозяин аэроплана частенько забывал ключи или терял их, поэтому замок был рассверлен так, что его можно было открыть и пальцем.

Тихо щелкнув, дверца отворилась.

Втиснувшись в салон и осмотревшись, на коленях прополз к креслу пилота.

«Норма, это не на реактивных летать, как на спецкурсах, выдержу», — решил я, бегло осмотрев приборную доску. Что мне нравилось в этом самолете так это дальность, в три тысячи километров с копейками. Вернувшись обратно тем же макаром, чтобы меня не увидели в иллюминаторы, я втащил в салон сумки и пристроил их в середине салона, чтобы вес был распределен по центру. После чего взобрался на место пилота и стал с интересом разбираться с приборной доской. Вспомнив о держателях под колесами и клипсах на крыльях, снова выполз наружу и, стараясь прикрываться корпусом самолета, быстро освободил колеса от стопоров, так же как и крылья. После чего, вернувшись в салон, снова принялся изучать приборную доску.

С полчаса повозившись с ней, заметил приближающихся к моему самолету двух парней, которые на ходу что-то активно обсуждали.

Стараясь делать это незаметно, я сполз с сиденья, оставив над приборной доской только верхнюю часть головы, и стал внимательно наблюдать за спорщиками, которые подходили все ближе и ближе.

«Заметили? Но почему тогда идут открыто, да еще и смеются?» — не совсем понял я их поведение. Но когда они прошли мимо моей «Сессны» и подошли к другому аппарату, который стоял через один самолет от меня, понял, что это просто хозяева аэроплана, и я пока не замечен.

«Вот уроды, шастают где ни попадя, честных людей пугают! — подумал я сердито, продолжая наблюдать за ними. — А ведь это шанс, если они заведут мотор, то это даст маскирующий меня шум и позволит, пока меня не заметили, прогреть двигатели», — понял я.

И как только мотор одномоторной «Сессны» взревел, я тоже, щелкая переключателями, запустил сперва один, потом уже и второй моторы.

В отличие от смотровой башни, где служба текла своим чередом и никакой суеты заметно не было, то оба парня на соседнем самолете меня заметили и приветливо помахали рукой.

«Да хрен с вами!» — подумал я и помахал в ответ, отслеживая датчики температуры двигателей.

Вот соседи вывели свой моноплан на стартовую площадку и, получив разрешение диспетчера, взревев двигателями, стали разбегаться.

И тут заметили меня. Даже не меня, а то, что вращаются винты. Увидев, что из административного здания выбегают люди и бегут к джипу, я отпустил тормоза и дал газу.

«Фух, успел!» — подумал я, когда колеса оторвались от бетонной полосы и охрана аэродрома осталась внизу.

Стараясь держаться пониже, экономичным ходом, повернул в сторону Австралии. Заметив, что оба двигателя прогрелись, стал подниматься выше и, перелетев через гору, вылетел на открытое пространство, где была видна вода и суда.

— Блин, суда! Долбаный эсминец! — заорал я, вспомнив об американцах.

Быстро завертев головой, заметил эсминец, который на полном ходу выруливал из-за мыса и шел в мою сторону. В наушниках были слышны панические вопли диспетчера об угнанном самолете.