Дитё

— Чем же я тебе его испортил? Девчонку твою не я домой отправил.

— Знаю вас, могли. Вполне могли. Ладно, шутки в сторону. Возвращаемся?

— Да, тебя ждет Романов. Но сперва поедим.

Пожаренные на сковороде пельмени мне пришлись по вкусу. Никогда не ел ничего подобного. За обедом, плюнув на поговорку «пока я ем, я глух и нем», мы обменивались информацией.

— Двоих мы взяли. Из второго управления, уже раскололись. Много информации о тебе ушло на сторону. Один из предателей имел доступ к информации о шифре «Клен», том, что ты принес из будущего.

— Я восемь шифров и кодов знаю, приходилось сталкиваться. Хорошо, что в двухтысячном они были совершенно устаревшие и информация по ним больно-то от своих не скрывалась.

— Вот британцы, которые очень страдают из-за этих шифров, и решили перехватить тебя. Они поставили на карту все, очень много агентов задействовали, мы до сих пор за некоторыми гоняемся, и провал операции кому-то будет очень дорого стоить.

— Да это ладно, как меня-то нашли? По машине? По девчонке?

— Кстати, насчет девчонки, ты бы поскромней был, что ли? У меня наблюдатели слюной от зависти изошли, пока за тобой в течение двух недель наблюдали. Хоть бы в палатку зашли, а то у одного моего человека нервный срыв, другой две тетрадки исписал, все ваши позы зарисовывал. Книгу хочет издать.

— Две недели? Так я как раз в это время за продуктами ездил. На рынке взяли?

— Сам же ныл, что на море хочешь. Связать одно с другим труда не составило. Зная твою любовь только к натуральным продуктам, я расставил людей по всем продуктовым рынкам. Остальное — дело техники.

— Две недели, что так поздно? Все-таки отдохнуть дали?

— Приказ сверху — пока охранять, себя не обнаруживать!

— Странно, что я наблюдателей не обнаружил. Ведь проверялся.

— Так проверяться надо было не на полтора-два километра, а на шесть.

— Фигасе! Это что за оптика такая? Новые разработки?

Пережевывающий пельмень Селиванов в ответ только кивнул, после чего, проглотив, сказал:

— Через семь минут вертолет, ты пока вещички собирай.

— А машина?

— Угонят твою машину, не беспокойся.

Вертолёт прилетел точно в указанное время и доставил нас на аэродром, откуда мы транспортным «Илом» вылетели в Москву.

Устроившись на жёсткой скамье, я стал вспоминать те шесть лет, что провел в новом теле.

После того как меня полностью выпотрошили, аналитики ЦК заявили в один голос, что, если не сменить политику, развал СССР неизбежен. Это заставило генсека задуматься. И несмотря на то что Андропова в будущем считали первопричиной развала, его все-таки позвали на малое совещание Политбюро. Честно говоря, кто там был, я точно не знаю, но совещание проходило в течение двух суток с перерывами. Председательствующий Брежнев твердо указал: «Развала Союза не допустить!» В результате было принято решение заявить о себе как о жестком и не идущем на уступки государстве.

Дела в Афганистане в это время начали более-менее стабилизироваться. Были созданы ещё несколько горно-стрелковых бригад. Их учили уже с учётом полученного опыта и моих воспоминаний, по мере готовности отправляя в зону боевых действий.

Ответом заграничных «друзей» стала массовая заброска боевиков, проходивших обучение в пакистанских лагерях. И тогда спецподразделения и военная разведка — моя родная контора — получили карт-бланш. В Пакистане начало твориться нечто странное — бои в горах и в городах, убийства гласных и негласных лидеров и идеологов духов, таинственные исчезновения иностранных инструкторов и тому подобное. Это в конце концов вывело из себя правительства некоторых особо «демократических» стран, и на наших парней началась настоящая охота, активное участие в которой приняли прибывшие из-за океана и из некоторых стран Европы специалисты.

Не знаю, почему Брежнев принял такое решение, хотя в то время я встречался с ним каждую неделю, но приказ был отдан. Наши боевые группы вернулись на базы, а охранявшие афганскую границу подразделения отошли от неё на несколько десятков километров. Так же поступила и Индия, наша союзница.

И сразу после этого семь самых крупных тренировочных лагерей получили по тактическому ядерному заряду.

Поднявшийся вой трудно описать, но он быстро стих, стоило некоторым странам выступить в нашу поддержку. И многие в правительствах США и их прихлебателей задумались, а стоит ли трогать северного медведя? Но вот в Союзе оказалось намного хуже: часть Политбюро, в основном те, кто не присутствовал на малом заседании, разоралась, что это может перерасти в Третью мировую войну. Один даже дошел до того, что в истерике чуть не матом обругал присутствующего на заседании Брежнева. И это решило все дело. Был отдан давно приготовленный приказ о снятии запрета на арест высших чиновников и партработников. Проще говоря, их стало можно арестовать и предать суду без надзора свыше. Правда, не всем, а только специально созданному отделу, подчинявшемуся напрямую генсеку. В течение суток за решётку отправилась большая часть членов Политбюро. Говорят, когда принесли список арестованных Брежневу, он, внимательно его прочитав, достал из ящика стола другой и сравнил. После чего ткнул карандашом:

— Вот этих двух товарищей у вас не хватает. Впишите!

Про это мне Селиванов рассказал. Едва не начавшаяся из-за арестов в Политбюро гражданская война трясла страну в течение полугода, но все когда-нибудь кончается, закончилось и противостояние с несогласными с новой политикой партии.

Так вот, не знаю точно, как наши парни из МИДа связались с немцами, но состоялось совещание, где кроме генсека и Громыко присутствовали представители как ГДР, так и ФРГ. Немцы сами были согласны на объединение, и поэтому обговаривались только формальности. Наши же выдвинули единственное условие — чтобы канцлером стал Эрих Хонеккер и отсутствие баз НАТО. Высокие стороны договорились очень быстро. Не знаю как, но об этой встрече не узнал никто из противников.

Дальнейшее было делом техники. В ФРГ начали сперва понемногу, потом все больше и больше говорить об объединении и что мешают этому только оккупационные войска, находящиеся на территории страны. Когда накал страстей достиг своего пика, у нас показали передачу с известным телеведущим, где он с выражением говорил, что «…СССР на стороне германцев и пойдет на все, чтобы помочь им…», при этом на заднем плане медленно проехали тяжелые тягачи, везущие ракеты. Намек был более чем прозрачный. Штаты, вспомнив недавнюю бомбардировку Пакистана, быстро сдулись и начали выводить свои войска, за которыми последовали и остальные.

Кстати берлинскую стену разрушили не полностью — оставили стометровый кусок в качестве музейного экспоната.

Дальше не случилось Чернобыльской катастрофы, война в Афганистане закончилась в восемьдесят пятом — спустя год после объединения Германии. В новой политике нашлось место и для Сталина, теперь о нем стали говорить хорошее.

Мою жизнь изменения тоже не обошли стороной, особенно если с прошлой сравнивать. Чужая семья, чужая биография, плотная охрана… Чужие песни, теперь оформленные на меня… При этом часть средств, полученных за них, переводилась моим настоящим родителям, так что они не бедствовали.

Артур Александров быстро стал очень известным и очень таинственным. Правда, некоторые догадывались — на прослушивание приходил представительный мужчина, который время от времени поправлял исполнителей, а иногда даже менял слова. А на то, что он постоянно появлялся с маленьким сынишкой, который тоже внимательно слушал, пародируя отца, никто внимания уже не обращал.