Страница 123 из 136
Глава 45 – Побег из Шоушенка
Вероника
— Что это такое? — замирает родительница от бога на пороге моей комнаты.
— Это Григорий, мама — муж на час.
— И что он тут делает? — перевела женщина наливающиеся яростью глаза на работника с шуруповёртом в руке.
— Он устанавливает мне шпингалет, — спокойно пояснила я.
— Ты совсем сдурела?
— Нет. Мне восемнадцать, и я хочу получить хотя бы толику уединения в своей комнате.
— Обзаведёшься собственным жильём и уединяйся сколько влезет, а в этой квартире я ничего прикручивать не дам. Григорий, на выход. Живо!
И Григорий, словно козёл на верёвочке, потопал вслед за матерью, которая уже через минут пять вернулась и продолжила мастерски пить мне кровь. Она что-то нудела, взывала к богу, пыталась до меня достучаться, но я отгородилась от неё железобетонным забором, обнесённым по периметру колючей проволокой, и не собиралась что-то менять.
— Вера, ты хоть слово услышала из того, что я тебе сказала?
— Вероника.
— Что?
— Меня зовут не Вера, а Вероника, мама. А это, на минуточку, совершенно разные имена. Так что, не знаю, с кем именно ты сейчас вела разговор, но явно не со мной.
— Ты совсем страх потеряла?
— Совсем, — откровенно огрызнулась я и отвернулась, с головой погружаясь в задание по астрономии, но ненадолго, потому что мать мёртвой хваткой вцепилась мне в волосы, а затем с силой оттянула их назад, склоняясь надо мной и начиная шипеть змеёй прямо в лицо.
— Ты думаешь, что самая умная, да? Посветила синяками в раздевалке перед болтливыми одноклассницами и решила, что я теперь твоя послушная кукла на шарнирах, а не мать, которую нужно любить, уважать и почитать, м-м? Или ты возомнила себе, что теперь неприкасаемая? Так послушай меня, Вера, — и это имя она произнесла с особенно издевательской интонацией, — я найду способ, чтобы выбить из тебя всё дерьмо максимально незаметно для окружающих, если ты продолжишь вести себя так, как делаешь это в последнее время. Моё терпение не резиновое. Ну, моргни, если до тебя дошло!
Последние слова она просто проорала, а я только смотрела на неё и улыбалась, чем приводила эту безумную бабу ещё в более глубокую ярость. Но мне уже было всё равно. Я, словно воздушный шарик, была переполнена всем этим грёбаным «воспитанием» и хотела уже поскорее лопнуть, исчезнув из жизни этой невменяемой особы.
— Дошло, мам. Но и ты знай, что с каждым твоим ударом, я буду ненавидеть тебя всё больше и больше, пока наши чувства друг к другу не станут абсолютно взаимными!
В ответ на это, дражайшая родительница только омерзительно осклабилась и выдала:
— Однажды ты поймёшь, что нет ничего дороже матери, Вера. Люди будут приходить в твою жизнь и уходить из неё, но я останусь и протяну тебе руку помощи там, где все друзья отвернутся. Сейчас ты, возможно, не услышишь меня, но пройдёт время... Поверь, я тоже когда-то кричала своей матери, что ненавижу её. Как видишь, всё изменилось.
— Да, — кивнула я, — вижу. Теперь вы обе стали монстрами.
— Дура! — всё-таки не выдержала и ударила меня мать хлёсткой пощёчиной с оттяжкой.
— Полегчало? — равнодушно спросила я, когда щеку обожгло огнём. Мать ничего не ответила мне, но наконец-то отпустила мои волосы, что до сих пор остервенело сжимала в кулаке, фыркнула и пошагала за дверь, а я пообещала себе, что однажды перестану испытывать боль от её нападок.
Рано или поздно, но мне станет фиолетово.
Я стряхнула с себя очередное оскорбление, а затем вновь погрузилась в уроки. Это полугодие я закрыла на отлично и уверенно шла на серебряную медаль, имея четвёрку только по неподдающейся мне геометрии. Но расслабляться я не собиралась, так как до Нового года была ещё целая неделя, да и любовь с Басовым отнимала у меня много времени. Плодотворной работе способствовало и отсутствие дома предновогодней суеты и соответствующего настроения.
Воцерковленные мать и бабка отринули мирские радости: украшенные стеклянными шарами сосны, селёдку «под шубой», мандарины и шампанское. Женщины считали всё это веселье стопроцентным грехом, языческим отступничеством и готовили себя к новогоднему молебну, затем к ночной Божественной литургии, а после, на все праздники планировали укатить восхвалять бога в какой-то древний монастырь, прихватив, естественно, и меня с собой для пущей отрады, чего я больше всего боялась.
А ещё сегодня, как назло, Ярослав оставил меня одну на остаток дня, вечер и, походу, ночь. И я понимаю, что у него дела, но сердцу-то не прикажешь. Оно, влюблённое, уже рыдает от тоски и скукоживается в жалкую изюминку, протестуя против этого непривычного для него расставания.
Как итог, я прокрутилась в кровати половину ночи, забывшись беспокойным сном только ближе к утру. Но тут же вздрогнула и проснулась, стоило мне лишь уловить ухом вибрацию под подушкой. Глянула на экран и растеклась сладкой ванильной лужицей, потому что там мне писал мой любимый парень.
Лучший из лучших. Сильный. Смелый. Потрясающий!
«Истома, доброе утро! Подарок наконец-то готов! Днём тебе его покажу. Готовься».
Так, а который сейчас час? Половина седьмого утра. Скоро мать проснётся.
Блин...
Ай, да и чёрт с ней!
«В смысле, днём, Яр? Я же умру от любопытства!»
«Понял. Принял. Осознал. Но... ты уверена?»
«Да!»
«Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться?»
«Десять минут и ещё пять, чтобы связать простыни и надёжно прикрепить их перилам».
«Чёрный плащ спешит на помощь!»
«Жду! Только не опаздывай, а то мать скоро проснётся».
«Погоди, а разве у вас служба не в восемь начинается?»
«С декабря переехали на десять, слава тебе господи!»
Басов в ответ присылает кучу ржущих смайликов, и я сама ликующе улыбаюсь, так рада тому, что уже совсем скоро услышу его бархатистый, хрипловатый голос, укутаюсь в запах бергамота и горького апельсина и потону в глазах цвета шоколада.
Кайф! Кайф!
Слетаю с постели и начинаю метаться в поисках нижнего белья и платья. Того самого, что мне подарил Ярослав, а я благоразумно припрятала его в глубинах шифоньера. Через пять минут готова. И тут же принимаюсь сдирать с постели простыню, связывая её между собой с пододеяльником, а затем беру ещё парочку из стопки чистого белья, хранящегося в прикроватной тумбочке, чтобы мне точно хватило полученной длины достать до земли.
Спустя ещё пару мгновений выхожу в коридор и на цыпочках бегу за обувью и ветровкой. Затем обратно, на адреналине забывая как дышать. Трясёт! Ладошки потеют. В черепной коробке обдолбанные эйфорией тараканы с помпой горлопанят «Экспонат» группы Ленинград.
И вообще, мне так классно сейчас!
Припускаю на балкон. Привязываю простыню и тоненько взвизгиваю, так как вижу, как из-за поворота вылетает чёрная пуля. Это мой Бас! Он едет за мной! Чтобы спасти свою принцессу из темницы и от когтистых лап самого жестокого огнедышащего дракона.
Мой герой. Мой бог. Моя любовная любовь!
Вот только пока он стремительно приближается, из глубины дома я слышу звучный голос матери.