Властелин Огненных Земель

Шок! Тишина сделалась абсолютной. Даже дождь, похоже, устрашился и смолк. В реальной жизни кровная месть является либо грубейшим нарушением королевского этикета, либо просто романтической чушью в балладах скопов.

– Амброз приказал убить моего отца. Он нарушил условия договора, который сам же и подписал. Он извратил наши древние права своим бессовестным подкупом. Если вы возьмете меня своим королем, вы получите в придачу войну. Снова начнется убийство – грабеж, насилие, поджоги. Добычи и трофеев будет в достатке, но вам, эальдары, – крикнул он, указывая на эрлов, – придется завоевывать свое богатство честно, с оружием в руках. Вы слышали, в чем сознался Сюневульф. Среди вас есть предатели, трусы, принимавшие золото от чужестранцев.

Большой Эдгар обладал самыми сильными легкими во всем Халигдоме.

– Слава Властелину Огненных Земель!

– Уж не называешь ли ты меня трусом, Эйлединг?

– Носи юбку, коль она тебе идет, эальдор! Трусом или взяточником. Или докажи, что я ошибаюсь – ступай со мной, когда я выступлю против Шивиаля, ибо, клянусь, я покараю его так, как его не карали еще никогда, пока он не взмолится о пощаде, а Эйрания не содрогнется от ужаса. Мой меч будет проливать кровь до тех пор, пока я не получу голову Амброза, но никогда больше трусы не будут жиреть тайком на его проклятом золоте. Я не знаю еще имен предателей, но полагаю, что мой дядя держит где-нибудь записи. Итак, со мной ли вы, эрлы? И если нет, тогда да, я назову вас трусами! И предателями! И нифингами!

Не уничтожь фюрдрак сложенные на крыльце Сюнехофа мечи, эти слова могли бы послужить началом резни. А может, и нет, ибо вероды эрлов, похоже, весьма заинтересовались словами о подкупе. Первым из эрлов заговорил, однако, не Эдгар, а другой из сподвижников Сюневульфа, Эйльфгит. С криком: «Смерть Шивиалю! Я с королем Радгаром!» – он ринулся в толпу. Его верод ликовал.

Впрочем, первым к Радгару пробился сквозь толпу все-таки Эдгар. Он попросту отшвыривал людей в стороны, пока не схватил его за руку и не поклялся служить ему верой и правдой, на погибель Шивиалю. Радгар же поклялся быть его господином и повелителем, достойным доверия. Проделав это десять раз, он стал королем Бельмарка, Властелином Огненных Земель.

Последний из девятнадцати оказался совсем еще юным, всего месяц как занимавшим пост эрла, ненамного старше самого Радгара. Отпустив его руки, Радгар вдруг ощутил себя таким обессиленным, что сошел со стула, просто рухнув на руки Эйлвину. Сделав над собой усилие, он произвел первые назначения, вполне удачные для начала: советника Сеольмунда, маршала Леофрика и таниста Эйлвина. Это, разумеется, потребовало новых клятв.

– А теперь, – сказал он, – принимайтесь править королевством, ибо ваш августейший господин идет спать и проспит неделю.

Сгорбленный Сеольмунд коротко, но угрожающе усмехнулся.

– Как будет угодно вашему величеству. Эальдры, в сутствие нашего августейшего господина танист соберет военный муут нынче же в полдень. Король Радгар ожидает на нем присутствия вас всех – ослушание карается смертью.

Эрлы усмехнулись, но даже усталость не помешала Радгару заметить в этой шутке изрядную долю угрозы. Кроме того, при одной мысли об Эйлвине, пытающемся руководить муутом, кровь стыла в жилах.

– А с этим нельзя обождать?

– Вы только что объявили войну, государь, – невозмутимо объяснило ему его правительство в лице советника. – Или вы повелите начать военные действия немедленно и без предуведомления? Если да, вас обвинят в коварном нарушении мирного договора, а шивиальцы, несомненно, расправятся со всеми бельцами, до которых могут дотянуться. В настоящий момент примерно две сотни наших кораблей находятся в чужих водах. Ваше величество могут даже пожелать издать королевский Указ немедленно… – И так далее.

Он не сказал прямо, что кое-кто из эрлов намерен отравиться прямиком домой и разослать своих лис, пока куры еще спят на своем насесте. Но он имел в виду именно это. Он намекал на то, что только Радгар мог совладать ними всеми.

В Айронхолле почти ничему этому не учили.

9

Дождь продолжал лить над Варофбургом, но Бельмаром теперь правил честный человек. Каттерстоу получил эрла, которого не стыдился, виновные умерли, да и Квисхолль начал звучать более сонно. Все утрясалось.

С другой стороны, стоило новому монарху выйти из Харигдомаг, как он столкнулся с первыми признаками гражанской войны. Его верные подданные пытались организовать факельное шествие, дабы отнести его домой, во дворец, и эрлы оспаривали с фюрдом право нести его на плечах. Никто, кроме самого Радгара, не мог разрешить этот спор, поэтому он потребовал себе коня и приказал эрлам шествовать строем в порядке старшинства по правую руку от него, а капитанам – по левую, а всем несогласным предложил заткнуться. Жизнь обещала и дальше подкидывать ему в изобилии таких хитрых проблем. Все бросились исполнять приказ.

В воздухе стоял острый запах гари. Даже сквозь восторженные крики толпы до него доносилось пение заклинателей, врачующих пострадавших в святилищах города. Значительная часть Варофбурга должна была лежать в руинах, хотя он не видел больше ни одного пожара. Теперь ему предстоит отстраивать столицу. А еще ему предстоит развязать войну, сформировать правительство, править семейными владениями, оплакать мать… Пока он мок под дождем в ожидании коня, он пытался понять, ради чего продолжает валять такого дурака. Ради отца? Ради матери, которая так гордилась бы тем, что ее сын – король? Отец подождал бы с окончательным суждением, решил он. Он сказал бы, что Радгар завоевал корону не совсем законным путем. Впрочем, это все равно, если только он будет носить ее достойно.

Да где же, стихии их побери, этот проклятый конь? Он быстрее дошел бы до дворца пешком. Он едва держался на ногах, но к нему все равно продолжали пробиваться люди – поклониться, подлизаться, даже упасть на колени в грязь, чтобы облобызать ему руку, вспомнить фейринги с его отцом, заметить, как его величество похож на отца его величества… Должно быть, он стал первым монархом в истории, завоевавшим трон благодаря форме ушей, и все же многие из этих кровожадных чудовищ плакали от радости, и каждому из них надлежало отвечать вежливо, обращаясь по возможности по имени.

Тут последовало некоторое смятение: через толпу к нему пробивался человек.

– Радгар! Радгар! Радгар! – Это был трубный голос Эйлвина. Может, это он ведет обещанные семь сороков прекрасных дев?

Нет. Он оттолкнул несколько последних эрлов и остановился рядом с ним, раскрасневшись в свете факелов, задыхающийся, но без единой девы.

– Радгар… я хотел сказать, ваше величество… он вас зовет! Он ранен, но они говорят, он будет жить. Хочет тебя видеть. Он сильно ранен, Радгар. Сюда…

– Погоди! Давай сначала. Кто меня зовет?

Эйлвин задержался ровно настолько, чтобы сделать глубокий вдох, и снова обрушил на него поток слов.

– Его нашли, плавающим лицом вниз в порту, но целители решили, что это фралль, ибо он был чужеземец, и на нем ничего не было, и потом, они были уверены, что он умирает, и только когда они принялись лечить фраллей, только тогда он сказал им все, что про них думает, и они поняли, что он вовсе не фралль… Что? Ох, да он же – твой шивиальский haeftniedling. Да, господин… э… ваше величество, я имею в виду фейна Оффольда.

10

Стоял один из тех весенних дней, когда весь мир бурлит жизнью – ягнята брыкаются, птицы выкрикивают друг другу ругательства на каждой ветке, а бабочки водят разноцветный хоровод над цветущими кустами. После двухнедельного припадка Квиснолль утомился от своих дурных шуток и погрузился в сон на следующее поколение или два, пуская только тонкую струйку дыма из своей щегольской новой вершины. Никогда еще лесистые окрестности Хатбурны не казались такими прекрасными. Король Радгар соскользнул со спины Исгицеля и привязал поводья к дереву. Дальше по тропе он пошел пешком. Возможно, больной еще спал…