Броневод

Я не расстроился особо, мы шли самым малым и скорее всего снимемся с мели сами и без проблем, такое уже случалось на тренировках. Корабль может сойти с мели на собственных волнах — они возникают от гребного винта. И делать это надо срочно, берег и дно могут быть слишком мягким и корабль может «залипнуть». Упустишь время, и снимать корабль придется при помощи буксира. Я тут же даю команду «Полный назад!». Волна от винтов подняла «кошмар», он задрожал и медленно сполз с мели. Пронесло! Теперь надо ещё больше усилить бдительность! Времени терять нельзя, летние ночи коротки, а нам ещё надо замаскироваться…

Утром мы были готовы к бою. Превратить в невидимку корабль с блестящей, как зеркало, палубой и высокой башней на реке нелегко! Но опыт у меня был. Ещё свой первый «Шторм» я так маскировал, а ведь он имел осадку по более эти плоскодонки. Всё же мой первый корабль был морским буксиром, переделанным в тральщик. Только волею судьбы и дуростью командиров, этот обитатель морей попал в сеть «Беломорканала», где мне и экипажу «Шторма» пришлось как следует повоевать. Мы вырвались тогда на побитом корабле из замерзающих на зиму шлюзов в последний момент, чудом избежав гибели.

Весь остаток ночи после постановки на якорь, команда «кошмара», начиная от меня и заканчивая коком, рыли, как кроты, узкий затончик. Корабль вошел в него, прислонился к берегу бортом. Вдоль корабля насадили деревья, кустарники. На палубе вырос лес, прикрывший надстройки и башни, а палубу засыпали травой. Со стороны реки борт был тоже закрыт деревьями. Хорошо хоть сейчас нет самолётов разведчиков и бомбардировщиков, на маскировку ушло не так много времени, как во времена моей первой войны.

От размышлений о прошлом меня отвлёк взволнованный голос сигнальщика.

— Левый борт, курсовой тридцать, дистанция один кабельтов, два баркаса, идут к нам на пересечение курса!

Ого! А англичане то поняли, что им хана, и отреагировали на удивление быстро. Есть среди них ещё решительные и умные офицеры, которые поняли, что появившееся из неоткуда железное чудовище сейчас им сделает очень больно. Мы пока не стреляли по левому берегу, где солдаты противника остались без артиллерии, сосредоточив весь огонь как раз на обозе и пушках, что так удобно стояли на открытом берегу без всяких укрытий. Башня и орудие броненосца повёрнуты вправо. И вот теперь какой-то храбрец быстро собрал импровизированную абордажную команду и воспользовавшись баркасами идёт к нам на перерез. Смело и умно! И это их единственный шанс, потому что, завидев силуэт «Паники», и восприняв это как сигнал к действию, замаскированные позиции моих бойцов начали оживать. Сейчас мои артиллеристы и ракетчики перепашут берег и врага вместе с ним в мелкие удобрения.

— Огня не прекращать! Стрелков на палубу! — командует капитан и я одобрительно хлопаю его по плечу. Всего два баркаса не представляют особой угрозы, отбиться от них можно и ружейным огнём. Куда важнее выбить остатки вражеской артиллерии.

Не задействованные в управлении кораблём и стрельбе члены экипажа поднимаются на палубу, и вскоре первый залп бьёт по самому ближнему баркасу. Стреляют не только мушкеты, но и фальконеты, заряженные картечью, и вскоре со смельчаками покончено. Оставшиеся в живых английские бойцы повернули к берегу полузатопленные баркасы, где уже во всю идёт новый бой. Ну а мы продолжаем минусить обоз, не отвлекаясь ни на что.

В рубку с грохотом врезается ядро, англичане не бросили пушки, они шустро разворачивают их в нашу сторону и открывают огонь по готовности. И стреляют они метко, хотя грех промазать с такого-то расстояния.

— Команде укрыться за бронёй! — капитан «Паники» действует четко и быстро, мне не приходится вмешиваться в управление кораблём, я слежу за полем боя, не обращая внимание на попадание ядер в корпус и башню броненосца. Дело привычное, из тех мелких орудий, что имеются у англичан на вооружении, «кошмар» не подбить, во вьюках пушки большого калибра они бы не дотащили, а вот людей и правда стоит поберечь.

У англичан всё плохо. Вьючные животные обоза, или убиты, или в панике разбежались как можно дальше от озверевших людей. Их и так было не много, а сейчас на берегу не осталось ни одного. Мулы, лошади и волы, не обращая внимания на хлысты погонщиков мчат вместе с грузом куда глаза глядят. Унося с собой провизию и порох. Одна за другой замолкают пушки, вражеские канониры не выдерживают огня главного калибра «кошмара», который лупит картечью практически в упор и игнорирует ответный огонь. На правом берегу реки филиал ада, но на левом как будто его главный офис.

С визгом летят ракеты, с укреплённых и защищённых позиций стреляют артиллеристы. Весь левый берег покрыт султанами разрывов и огнём. Из-за дыма и пыли не видно почти ничего, мои ребята отрабатывают по площадям. Часть английских солдат, побросав оружие вплавь пытается добраться обратно к обозу, но на их пути мы, и они замирают в нерешительности, не зная где шанс на выживание больше. Кто-то явно погорячился со своим умением плавать, и то один, то целые группы пловцов уходят на дно, куда их тянут тяжёлые, суконные кафтаны.

— Приказ на берег — обращаюсь я к сигнальщику — прекратить огонь, предложить противнику сдаться. Огонь на подавление батарей продолжать!

Мне эта бойня не по душе, а это именно бойня. Нам противник сделать ни может ничего. У высадившихся не получится даже к нашим позициям рывком подобраться и вступить в рукопашную схватку. Уж очень много там всего наворочено, прямо перед этими бедолагами. От рвов и волчьих ям, до фугасов, «чеснока» и рогаток. Обычные солдаты не виноваты в тупости своих командиров.

Постепенно огонь затихает. Ветер уносит пыль и дым, и я вижу лунный пейзаж на месте когда-то зеленного и девственного берега дикой реки. Воронка на воронке! Выжил ли кто ни будь в этой метели из железа и огня⁈ Берег усеян разорванными в клочья трупами. Всех что ли поубивали⁈ Если кто и выжил, то он не спешит покидать своего укрытия.

Усиленные рупорами голоса, на английском, французском и голландском языках разносятся над притихшим полем смерти, предлагая врагам сдаться и обещая гуманное обращение и медицинскую помощь. Требование одно — сложить оружие и выходить с поднятыми руками.

Потихоньку немногочисленные выжившие начинают робко выбираться из укрытий. Вот какой-то офицер решительно идёт вперёд, даже не подумав выбросить свою шпагу и пистолет. Переговорщик, наверное, хотя о чём тут говорить? Нам нужна только безоговорочная капитуляция! Нарушавшего наши правила врага снимает снайпер, офицер сломанной куклой валится на землю, а над полем вновь, для особо тупых, разносится голос, повторяющий правила сдачи в плен, только в этот раз обозначаются временные рамки. Времени, чтобы выбрать жизнь или смерть у английских солдат совсем не много.

Измученные долгим походом, болезнями и боями, солдаты выбирают жизнь. Вначале робко и по одному, а затем массово, безоружные солдаты выходят на условленное место. А выжило их дохрена! Как минимум половина! Война выиграна, за полдня? Нет, мы бились месяцами, чтобы добиться этой победы! Для неё, выигрывая нам время, погибли защитники трёх передовых редутов! Враг разбит полностью, а мы потеряли пятьсот бойцов. пятнадцать тысяч на пятьсот, размен хороший, сказал бы кто-то, но я так не считаю! Эти пять сотен героев были моими людьми, они были добровольцами и умелыми солдатами, их семьи остались сиротами! На месте каждого редута будет стоять памятник, именами погибших парней будут называть улицы и корабли, семьи героев не будут забыты, но от этого погибшим и их детям совсем не легче! Хватит оборонятся, пора принести войну к порогу того, кто её начал!