Принц и нищая

Надя намека Воронкова не поняла, и поинтересовалась:

— Как так? А мы точно об одном и том же человеке говорим?

Тот, видя неподдельное удивление Нади, сказал:

— Я думаю, что так оно и есть. Да, он молодой, но, как я уже сказал, богатый и известный человек в городе.

Надя неожиданно вспомнила, что в милиции находятся ее вещи, а значит и её дневник, а в дневнике находится записка и открытка от Лапина, который присылал ей, предлагая ей выйти за него замуж.

Надя подумала, что Воронков должен был прочитать дневник и записку, и ее осенило: «Но в таком случае, значит, он лукавит!»

На лице Нади промелькнула тень недоумения. «Но зачем он мне голову морочит?»

Что подумала, то и спросила, правда, слишком резко:

— Александр Иванович, зачем вы мне голову морочите? Ведь вы прочитали мой дневник и знаете о моих отношениях с Лапиным. Только я его не видела уже больше двух лет. Да об этом есть запись в дневнике. А еще на Восьмое марта он мне прислал в подарок французские духи, — об этом вы тоже читали. Таким образом, о Лапине, как вы уже убедились, я ничего не знаю. А он обо мне, благодаря, моей подруги Люське, думаю, знает все — до моего бегства, конечно. И о этом свидетельствует происхождение этой визитки. Да, я думаю, вы из дневника теперь подробно знаете о моей жизни. Пусть, может, там описано, по-детски наивно, но подробно.

Воронков неожиданно закончил тему:

— Извини, работа.

Он развел руками:

— Сама должна понимать: такие люди — наши клиенты, а потому всякое упоминание о них заслуживает особого внимания.

Посмотрев на часы, Воронков заторопился:

— О! Засиделся я у тебя. Поздно уже, а я еще к матери хотел заехать.

Воронков встал и направился к двери. Но, сделав пару шагов, остановился, и обернулся:

— Да, Надя… Я вот, что хотел тебя спросить, — через два дня врач собирается тебя выписать, так ты решила куда пойдешь и что будешь делать?

Надя, даже не задумываясь, дерзко выпалила:

— Как куда? В тюрьму сидеть.

Воронков вернулся и снова присел на стул:

— Вот, сумасшедшая, чего выдумала! И думать забудь, — начиталась детективчиков и говоришь глупости.

— А больше — чего мне делать? — доверительно заметила Надя. — У меня и до этого было положение не завидное, а сейчас и вообще аховое. Одежда, что была на мне, испорчена. Теперь нет даже тех грошей, что у меня были. Так что моя дорога или в тюрьму, или в омут.

Воронков осуждающе качнул головой.

Он вздохнул:

— Ну и молодежь пошла! Пессимисты! Надя, помни, всегда есть выход. Вокруг тебя люди. И как ты заметила, не все они плохие. В милиции, может, странно тебе слышать, тоже не все подлецы работают. Привыкли всех огульно обвинять. Все вещи, документы, деньги, что были в сумке, целы. Так что все тебе вернут при выписке.

Надя сконфуженно потупила голову и пробормотала:

— Извините.

Воронков пошутил:

— В тюрьму мы тебя не пустим. А, если серьезно, то нашелся свидетель, который и вызвал милицию. Он и рассказал, как всё было от начала и до конца.

Воронков снова поднялся, отставил стул, собрался уходить, но как будто, что-то вспомнив, сказал:

— По поводу того, куда тебе идти… Мне пришла в голову одна идея, и я по этому поводу сегодня же переговорю с одним человечком. Если он одобрит эту мою идею, то с жильем у тебя будет вопрос решен. А потом, и об остальном, подумаем. Так что жди меня завтра с новостями.

— Спасибо, Вам. Вы так обо мне заботитесь, уж не знаю, чем я заслужила, — смущенно поблагодарила Надя.

— Пока, не за что меня благодарить. То, что я сделал, это моя работа. А за остальное пока рано благодарить, — уже от двери проговорил Воронков.

— Спасибо, до свидания! — Радостно сказала Надя.

После разговора с Воронковым настроение у Нади приподнялось. Она лежала в постели с закрытыми глазами и пыталась догадаться, что придумал Воронков, и почему он помогает ей.

Уснула она незаметно.

Ночью Надя спала беспокойно. Ей снились какие-то кошмары. Она часто просыпалась. Но как только просыпалась, так сразу же забывала, что ей снилось, только в душе оставалось предчувствие чего-то страшного.

Надя долго лежала с открытыми глазами, и смотрела в смутно белеющий над головой потолок. Она говорила себе, что это только плохой сон, и что ей надо просто успокоиться. Но как только она закрывала глаза, как кошмары снова возвращались.

Уже под утро, совсем измучившись, Надя встала, взяла журнал и вышла в коридор.

Дежурная медсестра, Раечка, сидела за столом, и что-то записывала в журнал, увидев Надю, спросила:

— Что не спиться?

— Да нет, — кошмары замучили. Хотела бы уснуть, да не могу, — ответила Надя и попросила: — Можно, я около тебя посижу?

— Сиди, ты мне не помешаешь, — ответила Раечка и снова наклонилась над журналом.

Надя устроилась в кресле, открыла журнал, попыталась читать, но буквы расплывались, и она скоро уснула.

Надя спала спокойно, и проспала до тех пор, пока Раечка не толкнула ее легонько в плечо:

— Просыпайся, соня, врач уже пришел. Иди в палату, а то обход скоро.

Надя сладко потянулась. Раечка заметила:

— Я и так не будила тебя, сколько могла.

— Большое спасибо, тебе, Раечка! — поблагодарила Надя ее и поплелась в свою палату.

Есть ей не хотелось, но она заставила себя съесть пару ложек серой массы, именуемой здесь манной кашей, выпила полстакана несладкого чая. Отнесла посуду на кухню, уже на обратном пути у нее закружилась голова, и она потихоньку добрела до кровати, легла и прикрыла глаза.

Этот день прошел так же в полудреме. А когда вечером Воронков не пришел, как обещал, настроение у Нади окончательно испортилось. Надя пыталась себя уговорить, что он приходил к ней, прежде всего, по долгу службы. Он ей ничего не обязан. Но почему-то она все равно чувствовала обиду.

Одно несколько радовало, что ее вещи и деньги целы.

Надя рассудила, что Воронков мог не прийти из-за того, что ему не удалось договориться с жильем для нее, а потому завтра, когда ее выпишут, ей опять будет некуда идти.

Надя поежилась — ночевать в парке второй раз невозможно. Пробовала, знаем. Значит, надо заняться решением этой проблемы самой.

Надя прикинула: вечером, когда все утихнет, надо будет поговорить с медсестрой, может у нее, кто из знакомых сдает комнату. Хотя бы на несколько дней. За это время она найдет себе постоянное жилье.

Как решила, так и сделала.

Вечером, когда все стихло, Надя встала, и пошла в коридор, где должна сидеть дежурная медсестра. Но около медсестры в кресле сидел мужчина в белом халате, и они о чем-то шепотом увлеченно разговаривали.

Разговор по всему у них был долгий, и Наде ничего не осталось, как вернуться и лечь в кровать.

Но минут через пять этот человек появился в палате и уверенно подошел к кровати Нади.

— Надежда Ивановна Егорова? — строго спросил он.

— Да, — с недоумением сказала Надя и села, поправив халат на коленях.

— Я следователь Гарибов, — сказал мужчина и показал синее удостоверение.

— Но со мной уже разговаривал следователь, — сказала Надя, не успев рассмотреть в удостоверении, показанным Гарибовым, ни фамилии, ни фотографии.