Птичка в клетке

3. Первые ловушки.

Ламмиона увели, но ужин продолжался.

— То, что ты предлагаешь, Безымянная, будет скучным, — заметил Маирон. — Я скажу, что на Севере есть горы и рудники, и опишу их тебе, а ты скажешь, что у тебя перед домом есть лужайка, и опишешь, что за цветы на ней.

— Ты говорил о карте, а на картах не отмечают цветы и лужайки, — возразила эльдэ, снова пытаясь изменить условия игры. Про себя дева решила, что если умаиа попросит ее показать на карте что-либо конкретное, то она ответит «нет». — Земли это леса. Равнины. Холмы, горы, море, озера, реки, острова.

Едва Арэнэтвэн ответила (совсем не то, что хотел бы слышать Повелитель Волков), как в дверь снова постучали.

— Войди, — едва ли не машинально ответил Волк, словно бы поглощенный беседой с девой.

Дверь отворилась, и в комнате появился кланяющийся орк. Он подошел к деве, и, снова поклонившись, положил на стол возле Линаэвэн обрывки белой ткани, испачканной в свежей крови.

— А, — кивнул Волк, снимая с вилки очередной кусок мяса, — вот и наказание за твою выходку в коридоре. Больдог предложил тебе извиниться, предупредил тебя о последствиях, но ты даже взглядом его не удостоила. Не думай, я тебя не осуждаю, я и сам горд, так что более чем понимаю твой выбор.

Линаэвэн горестно смотрела на ткань, и на глаза девы навернулись слезы. Чья это кровь? Ароквэна (Арохира)? Акаса (Оэглира)? Или еще кого-то?.. Эльдэ понимала, что ей не дадут возможности помочь другим, что в плену с ними будут делать, что захотят: это же слуги Моринготто. И сейчас Саурон наказал за нее другого, потому что так было для нее больнее, и он назвал ее вину — обманутое доверие… Но никакого доверия не было! Даже если бы она верила, что Саурон способен доверять своим пленникам, то о каком «доверии» могла идти речь после того, как конвоировать их послали умаиа Больдога под видом безоружного орка? Конечно же, это было сделано специально, чтобы создать иллюзию и спровоцировать нападение или побег! И они поддались на провокацию и тем вызвали гнев и заслужили кару? Да Саурон, наверное, радовался их попытке бежать как успеху! И просьба о прощении, ее готовность унизиться не могли быть так важны для Саурона, чтобы ради них умаиа изменил участь пленных. Она, Линаэвэн — его главная цель, потому ей и принесли эту рубашку… Товарищей мучили, чтобы добиться своего от нее, и будут мучить дальше. Сможет ли она что-то сделать?

Нэльдор, увидев окровавленную рубаху, вздрогнул и отшатнулся, тоже задаваясь вопросами: «Кто это был? Что с ним сделали?» А спокойствие Саурона, пожалуй, было страшней, чем если бы он угрожал, смеялся над пленными или выказывал гнев. Потому что эта окровавленная рубаха была для него так же обыденна, как застольная беседа или рассматривание карт.

Линаэвэн была напряжена, все ее мысли были сейчас о товарищах, находящихся в подвале, но тэлэрэ понимала, что отвлекаться нельзя. Разговор с Сауроном еще не закончен, и скоро умаиа потребует ответа, а потому ей нужно сосредоточиться и быть внимательной, чтобы не допустить промаха, не проговориться, не попасть в ловушку. И Линаэвэн заставила себя вернуться к ужину. Продолжить есть, не обращая внимания на лежащую радом окровавленную ткань.

— Кстати, почему вы избегаете мяса и налегаете на овощи, собранные как оброк с наших рабов? — словно невзначай поинтересовался Волк, желая еще больше выбить почву из-под ног эльдэ: чем больше она будет нервничать, тем больше сделает ошибок.

— Я уже поел курицы и не хочу больше, — скованно произнес Нэльдор, опережая спутницу. Окровавленная рубаха вовсе отбила желание есть, хотя он еще и не наелся, и юноша сам понимал, что ответ звучит неубедительно.

— Я не указываю тебе, — заметил невозмутимый Маирон. — Но лучше тебе есть мясо. Ты ранен, и тебе нужно много сил на восстановление.

— Мне больше нужно питье, — возразил эльф, и это тоже было правдой.

— Тебе виднее, не маленький, — покладисто согласился Волк. — Кстати, а ты уже бывал ранен раньше? — Вопрос казался простым и безобидным, но если юноша был ранен, то его эмоции смогут сказать о многом.

— Да, однажды, в руку, — ответил Нэльдор. Это случилось во время Дагор Браголлах. Первый его бой… Подстрелить орка или даже нескольких на границе Талат Дирнэн это не бой. О Дагор Браголлах Нэльдор помнил все словно бы яркими кусками. Много товарищей, опытных воинов: не отстать бы от них! И множество врагов. Павшие соратники. Ярость. Враги не убывают, но нолдор идут, и он идет с остальными, вперед и вперед… Назад? Отчего назад? Король ранен?! Едва вынесли из окружения?! Свою собственную рану Нэльдор заметил, только когда они вырвались из Топей Сереха и возвращались в Нарготронд… Разумеется, Нэльдор не стал говорить обо всем этом Саурону, но воспоминания о сражении рядом с товарищами лишь усиливали у нолдо чувство вины, и страх уступил гневу. Он должен был бороться и тянуть время, а там еще посмотрим, что случится! — А ты сам? Тебя можно ранить? — спросил эльф Саурона.

Юноша заговорил о своем ранении, и губы Маирона едва заметно дрогнули в улыбке. Гордость и печаль, что отразились на лице Нэльдора, выдали его — рана была получена в бою, а не по случайности. При этом нолдо был юн и из битв мог попасть лишь на Битву Внезапного Пламени. А Турукано в этой битве не участвовал. Зато участвовал Финдарато.

— Да, Нэльдор, — не выдавая своего узнавания, ответил умаиа, — Мое тело можно испортить. Но… для меня это лишь фана, сам понимаешь, — и Волк плавно сменил тему: — Линаэвэн интересны земли, а чем развлечь тебя, мой гость? Любишь ли ты наблюдать за звездами?

— Конечно, люблю, как и все эльдар, — ответил Нэльдор и вновь подобрался, ожидая от новой темы нового подвоха. А Маирон усмехался про себя: «Любишь или умеешь?» и жестом подозвал орка:

— Убери это.

Рубаха исчезла из комнаты, как и орк. Волк вновь взглянул на Нэльдора:

— Тогда, как догорит закат, пойдем смотреть на звезды. А до тех пор можно вернуться к обсуждению карт.

Нэльдор медлил соглашаться на предложение Саурона, хотя и не думал, что в наблюдении за звездами может быть что-то опасное. Просто… это он, Нэльдор, затеял историю с гостями, ради того, чтобы защитить кузена (хорошо, Саурон не знает, что они кузены!) и Линаэвэн. Но Ламмион уже ушел и был пока в безопасности, а Линаэвэн…

Нэльдор задумался, затянул с ответом, и Волк воспользовался этим, чтобы вернуться к тэлэрэ. Про себя Маирон отметил, что Безымянная выглядит уже достаточно оправившейся после потрясения. «Быстро она», — усмехнулся про себя умаиа.

— Итак, гостья моя, ты предложила, мне показать тебе что-то на карте о своем доме и что-то об этом рассказал. А ты, в свою очередь, покажешь на карте что-нибудь мне и расскажешь о своем доме. Это справедливо, почему бы и нет? Давай попробуем.

— Вначале рассказать, — уточнила Линаэвэн, продолжая спрашивать себя: «Кто это был? Что с ним сделали?»

— Рассказать?! — засмеялся Волк. — Не ты ли говорила, что любишь карты? Карты показывают и обсуждают, не рассказывают.

— Показать… — Тэлэрэ намеревалась сказать, что показывать не станет, но слова Саурона давали ей шанс. Рассказать о своем доме… у нее был не один дом. Линаэвэн играла в опасную игру, и каждое ее слово было как осторожный шаг. Сумеет ли она сказать о своем прежнем доме так, что Саурон не поймет ее уловку? Если же поймет, то умаиа, конечно, будет разгневан, но откуда она, все равно не узнает… У Линаэвэн уже был готов план, но ее медленную речь прервал Нэльдор: