Сопряжение миров

Решительно отключаю внешний обзор. Теперь я слеп, но это уже не имеет значения. Автоматика не подведет, она выведет меня точно к цели. И лучше не знать, сколько товарищей, пошедших в атаку в одном ряду со мной, еще живы…

Компьютер наконец-то доводит до моего сведения, что выработано больше половины горючего, и теперь мне уже по любому не вернуться на родной аэродром. Не важно. Внизу – моя земля, она примет меня живым или мертвым. Палец ласкает кнопку запуска ракет. Если я не дойду, все равно успею нажать ее, отправив их в полет. Я успею…

Время словно прекратило свой бег. Оно замерло. Я мчусь со скоростью, в несколько раз превышающей скорость звука, и одновременно застыл, как муха в янтаре. Как москит…

Еще одно уклонение… Перегрузка… Внезапно машину встряхивает – я прошел эти двести километров под огнем, теперь мой черед наносить удар! Ракеты ушли к цели!

Теперь вверх, подальше от плюющегося смертью «Жирного» и его клевретов!

Возвращаю обстановку на экран. Взгляд ищет красные искры. Четыре, пять…

Мы живы! Мы достали его! А сверху уже наплывают новые метки.

Это подоспели к нам на помощь «большие парни»! Теперь они вцепятся в «Жирного» своими клыками, обратят его в бегство, надерут его жирную зад…

Говорят, свою ракету не увидишь. Не увидел и я. Просто перед глазами внезапно вспыхнул клубок разноцветной тьмы. За какую-то неуловимую долю секунды он настиг меня, расширился до размеров вселенной, поглотил и уничтожил…

Чер-р-рт!

Я рывком сел на постели, прижимая руки к груди. Сердце колотилось как сумасшедшее, частое дыхание с хрипом вырывалось у меня изо рта.

Ну и приснится же такое!

Ночные видения уже слегка поблекли, как это всегда бывает с наступлением утра, но меня все еще переполняли бурлящие эмоции. У меня и раньше случались яркие, запоминающиеся сны, но никогда не было настолько реальных, с таким «эффектом присутствия». Настолько похожих на настоящую жизнь или… на кинофильм. Уж не устроили мне сегодня ночью просмотр киносеанса с помощью дримстера?

Встав с постели, я проверил прибор. Нет, отключено, вернее, замкнуто на себя, как и в первую же ночь после моего переселения в корабельную каюту. Тогда в чем же дело?!

Сами по себе такие сны, разумеется, не приходят. Я действительно ощущал некое томление, неприятную смутную тревогу, чувство чего-то несделанного или пропущенного. Это можно было списать на приближающийся старт экспедиции, до которого оставалось всего несколько часов, но я точно знал, что он здесь не при чем. Нет, все мои проблемы имели земное происхождение. Вот только не понятно, останутся ли они позади после начала полета?

На часах было без двадцати семь – почти час до подъема. Однако спать мне совершенно не хотелось, словно пронзительно сладкий энергетический напиток, выпитый во сне, подействовал на меня и наяву. Вставать, впрочем, тоже не хотелось. Удобно устроившись в постели, я прикрыл глаза и начал вспоминать последние дни. Может быть, приведя память в порядок, я пойму, что стало причиной моей тревоги и вызвало из неких глубин моей души тревожный сон о войне с космическими пришельцами.

Обычно воспоминания начинают раскручивать с конца, но я решил взяться за них с самого начала. Да, определенно, первым было именно это.

Пятница, 31 октября. Позади все медкомиссии и последние проверки. После недолгой официальной части началась вечерняя «встреча без галстуков» с мировыми лидерами, провожающими посланцев Земли в далекий путь к звездам.

В той, прежней жизни, я лично общался с двумя президентами своей страны – правда, еще до того, как они стали президентами. На пресс-конференциях и выступлениях видел еще нескольких глав государств. Может быть, мои впечатления были поверхностными, но ни один из этих людей не показался мне по-настоящему незаурядным. Да, в той или иной мере у каждого присутствовали лидерские качества, энергия, воля, готовность распоряжаться чужими жизнями и судьбами, однако не чувствовались в них ни сила, ни решительность, ни государственный ум. Одним словом, невыдающиеся люди, в какой-то степени волею случая вознесенные на самый верх общественной пирамиды.

Что ж, какие времена, такие и президенты. Когда во всем торжествует серая посредственность, откуда взяться во власти умным и ярким людям? А если и возьмутся, то почему-то мерзавец на мерзавце, хоть святых выноси.

Так вот, если судить по этому признаку, то время, в которое меня угораздило (или посчастливилось) попасть, было каким угодно, только не серым. В небольшом зале, где происходило все мероприятие, количество выдающихся личностей на единицу площади просто зашкаливало.

Чего только стоил, например, японский премьер-министр Коичи Нива, монументальный старик, кажущийся вечным и незыблемым как сама Страна Восходящего Солнца и не менее могущественным, чем сам Будда?! Если в мои прежние времена премьеры в Японии менялись через каждые два-три года, сливаясь в какой-то серый безличный ряд, то Нива впервые возглавил страну в семьдесят три года, в беспрецедентно «молодом» возрасте для нынешней Японии, и с тех пор бессменно правит страной. Сейчас ему крепко за сто…

Современная Япония со средней продолжительностью жизни, превышающей сто лет, и самым пожилым населением в мире представляет собой абсолютную и законченную геронтократию. Молодежь, а к ней там относят всех, кому еще не исполнилось пятьдесят, не имеет практически никаких прав, кроме обязанностей, и ни к каким серьезным делам не допускается.

Парни, Кэнджи и Мичиёши, который обычно предпочитает, чтобы его называли Миша или Митч, но не в этом случае, удостоились беседы с великим старцем и выглядели совершенно обалдевшими. Кажется, они до сих пор боялись даже лишний раз вздохнуть от благоговения.

Впрочем, не будем. Я сам, наверное, выглядел ничуть не лучше после общения с родным руководством. Андрей Фатьянов, президент Евразийского Союза, произвел на меня самое приятное впечатление. Он был общительным, открытым, демократичным и напоминал, скорее, главу крупной корпорации, чем политика, – такой же деловитый, умный и, без сомнения, очень компетентный.

А вот от министра иностранных дел Наиля Шарипова я бежал как от огня. Этот старый татарин с малоподвижным лицом и по-восточному непроницаемыми глазами был, похоже, еще тем волчиной. От одного взгляда на него мне тут же подумалось, что этот хитрый чингисхан меня в момент раскусит, прожует и выплюнет как вишневую косточку – облупленным и очищенным от каких бы то ни было тайн и секретов.

Стараясь держаться от него подальше, я попал в группу, собравшуюся вокруг американского президента Грэхема Бака – тоже личности во всех смыслах выдающейся. На первый взгляд, мистер Бак не казался важной персоной. Невысокий сухонький старичок; сигару в зубы, и получится вылитый пан Датчанин из польской кинокомедии «Ва-банк». Однако в недалеком прошлом этот старичок был боевым генералом, прошедшим Четвертую Мексиканскую войну, два Тихоокеанских конфликта и операции в защиту интересов США (в это время обходились без лицемерных эвфемизмов) в Гайане, Ассаме и Асире. То, что такого деятеля избрали в прошлом году президентом, было, по-моему, очень симптоматично.

Естественно, я не собирался обращать на себя внимание и этого замечательного человека, но тут мне, что называется, подкузьмил Олег Давыдов, которого каким-то ветром поднесло к американскому президенту.

– Мистер Бак, сэр, – улыбаясь, сказал он со своей обычной непосредственностью. – А вы знаете, в каком интересном местечке мы находимся? Оказывается, в двадцатом веке на месте этого космодрома находилась тайная база – Зона 51! Вот, нам о ней Константин рассказывал.

– Хм, интересно, – взгляд президента, пару секунд поблуждав по залу, остановился на мне. – Вы говорили, Зона 51? И чем она была так замечательна?

Кажется, теперь на меня смотрели все окружающие, включая Марка Брайтона и его собеседника, высокого моложавого госсекретаря Алистера Коттона, похожего на пожилого Ричарда Гира. Очевидно, эта тема заинтересовала всех.