Скитания легионера Августа

Видя мой прогресс, дядя Просперус, как и обещал, взялся обучить меня бросать ножи. Однажды он принес с собой три пугио. Это были настоящие обоюдоострые кинжалы, используемые в армии римскими легионерами.

– Сейчас я покажу тебе, как обращаться с этим оружием, – взвесив в руке кинжал, дядя прицелился в мишень.

Резкий свист пугио рассек воздух, и оружие с огромной силой пробило мишень прямо по центру, погрузившись глубоко в ствол дуба.

– Примерно так, – вытаскивая кинжал из дерева, произнес дядя. – Я думаю, у тебя все получится. Конечно, со временем.

Кроме этого, тебе надо овладеть умением бесшумного шага.

– Это как? По-моему, я нормально хожу. Как все.

– В том-то и дело – как все. Идешь, загребаешь ногами землю, как плугом. Тебя издалека слышно. Пойми, у врага чуткие уши. И поэтому ты должен как можно незаметнее подкрасться к нему, чтобы застать врасплох. Вот смотри, как надо ходить, – с этими словами дядя продемонстрировал походку под кроной дерева, где вся земля была усыпана сухими сучьями.

– Ноги поднимай немного повыше. Если местность засорена различными предметами – камнями, сухими ветками – вот, к примеру, как здесь, – то внимательно смотри под ноги, но ни в коем случае не упускай из виду окружающую обстановку.

– Как можно одновременно смотреть в разные стороны? – озадаченно спросил я у дяди Просперуса. – У меня так не получится.

– Все у тебя получится. И ходить будешь тихим шагом, и кинжалы бросать метко. Надо только тренироваться. Вон, видишь, птица села на ветку.

– Вижу.

– Как она отвернется, попробуй к ней тихонько подойти, чтобы не спугнуть. Потом попробуй к человеку со спины подойти, только не пугай сильно, а то поколотят, – засмеялся дядя. – Не переживай, все у тебя получится. Я в тебя верю. И помни – на войне все навыки пригодятся. И вообще, жизнь – сложная штука, еще неизвестно, в какой обстановке ты можешь оказаться.

Знал бы он тогда, насколько был прав, и с какой благодарностью я буду вспоминать его уроки, которые много раз выручали меня в опасности и спасали мне жизнь.

Буквально через несколько недель я стал ходить намного тише (мама сразу обратила на это внимание, так как не узнавала мою походку) и бросал боевые кинжалы точно в цель. Лишь только мои физические возможности ограничивали дальность полета смертоносного клинка, кроме этого, мамин брат научил меня бросать кинжалы один за другим, практически не целясь.

– Я тебе уже говорил, – втолковывал он мне. – В бою не будет времени для прицеливания. Помни, что враг тоже искусный воин. Относись к нему с уважением. Пренебрежение к врагу ведет к поражению. Я многое повидал на своем веку.

– Расскажи мне, как устроена римская армия?

– Структура легиона включает в себя следующие подразделения, – для простоты объяснения дядя поднял валявшийся ивовый прутик и начал чертить прямоугольники и квадратики. – Вначале – контуберний, в состав которого входит десять солдат. Ими командует декан. Потом идет центурия, она состоит из ста легионеров или десяти контуберниев, бывает и больше. Командует ей центурион. Да, сразу поясню, что численность во всех подразделения римской армии условная. Потом идет манипула, которая состоит из двух центурий во главе со старшим центурионом, и самое главное подразделение легиона – это когорта, включающая в себя до шестисот легионеров. Нет, конечно, все отряды важны и выполняют определенные функции, но когорта – это основа легиона. Она является самостоятельной частью легиона, и командует ей трибун.

– А легион? Он разве не самостоятельный?

– Все зависит от ситуации, – пояснил дядя. – В легион входит десять когорт, и командует им легат. Легат решает перед боем, какие задачи будут выполнять когорты. Может, одну общую, а может, у некоторых будет своя отдельная, причем на поле боя обстановка может несколько раз меняться, и поэтому легат принимает решения, исходя из ситуации.

– Но как можно передать приказ, если на поле боя все перемешалось и стоит невероятный шум мечей и копий?

– Для общего управления легионом и его отдельными подразделениями во время сражения имеется целая система сигналов. Ее должен заранее выучить каждый легионер. Скажу тебе, что это далеко не просто. Существует более двухсот команд и сигналов. Неспособных это усвоить и запомнить неизбежно отчисляют из легиона. Есть звуковые и немые сигналы. Звуковые сигналы, как правило, издаются музыкальным инструментом – трубой или корну. Корну – это такой изогнутый рог. Труба более мощная и звучит для всего легиона, а у корну звук тоньше и пронзительнее. Это для когорт и центурий. А еще есть буцина, та же морская раковина, которая звучит резко и противно. Этот звуковой сигнал предназначен только для кавалерии.

– А барабаны? Я слышал бой барабанов, когда провожал своего отца.

– Это для устрашения врага, – засмеялся дядя Просперус. – Еще есть боевой клич, который начинается издалека злобным ворчанием и достигает оглушительного крика в момент непосредственного столкновения. Ну и еще, конечно, ударные инструменты нужны для торжественных мероприятий. Так сказать, поддержать морально-волевой дух легионеров. И чтобы родным было не так тоскливо. Плакал наверно, когда отца провожал?

– Было дело, – смущаясь, признался я.

– Не надо стыдиться слез встреч и расставаний, – тихо сказал центурион. – У меня до сих пор в душе все переворачивается, когда слышу барабанный бой. Так и стоит перед глазами походный марш когорты.

С этими словами дядя замолчал. Видимо, погрузился в свои воспоминания. Я не мешал ему, понимая, сколько всего пришлось пережить этому отважному воину. Хорошего или плохого – скорее всего, горечи утрат было больше, чем радости побед. Через несколько минут он пришел в себя и бодрым голосом поинтересовался: «Еще какие вопросы есть? Спрашивай».

– Ты про немые команды не рассказал, – напомнил я ему.

– Это жесты. Жестами центурионы отдают приказы рядовым. Сначала они привлекают внимание солдат звуком корну. Затем поднятой вверх рукой дают сигнал: выставленный указательный палец – «внимание», отставленный от кулака большой палец – «атака гладиусами», спрятанный большой палец – «меч в ножны».

– Команд много, не переживай, ты их все освоишь в свое время, – с этими словами Просперус потрепал меня по голове.

– Придется выучить, – невесело ответил я ему. – Представляю, какой будет позор для моего отца, если меня выгонят из легиона.

– Обязательно выучишь. Я помогу тебе.

– Мама рассказывала, что ты командовал центурией. Воевал. Расскажи, как там.

– Да. Я был центурионом. И если бы не это чертово ранение, то был бы сейчас трибуном, как твой отец. Но судьба распорядилась по-своему… Впрочем, не жалею об этом. Только боли в ноге постоянно напоминают о том, как я выжил в этом аду. Не думай, что война – это прогулка за почестями и славой. Красивые доспехи… Девушки, улыбаясь, бросают к ногам цветы. Война – это ежеминутный тяжелый труд, когда спишь урывками под непрерывным дождем, накрывшись походным плащом, положив под голову щит. Ты должен быть готов в любую минуту среди ночи вскочить на ноги и броситься на врага. И поэтому я постараюсь научить тебя всему, что сам знаю и умею.

Через месяц я бросал пугио гораздо точнее, чем дядя Просперус. Кроме этого, самостоятельно научился бросать гладиус, чем крайне удивил центуриона. Не останавливаясь на достигнутом, я освоил технику броска любого остро-колющего предмета. Главное в этом деле быстро определить в руке центр тяжести предмета – и вот, выпущенный с силой, он уже летит точно в цель.

Кроме этого, дядя постоянно проводил со мной уроки владения мечом и копьем. Показывал, как защищаться щитом от летящих стрел и уворачиваться от брошенного копья.

– Ты мне напоминаешь своего отца, – как-то сказала мама. – Ты окреп. Стал силен и ловок. Все это замечательно, но не забывай о милосердии к побежденному врагу. Оставайся всегда человеком.

Как-то, на очередном занятии по владению мечом, дядя поведал мне интересную историю о том, что, помимо силы, отваги и ловкости, в бою необходим ум.