Вторжение

Никогда ещё не наблюдал за восходом нашего светила, с такой огромной высоты, а посмотреть есть на что. Внизу белое, на тёмно зелёном. Вверху ярко жёлтое, на бледно голубом. Лепота. Где, как ни здесь, ещё такое увидишь? Две трубы, торчащие на северо востоке, разглядел сразу после того, как солнце окончательно встало над лесом, но радости от находки почти никакой не испытал. Трубы эти, даже отсюда видно, стоят очень далеко и наличие рядом с ними ангара, не абстрактного, а того, что нужен мне, маловероятно. До них километров пятнадцать, не меньше и это если топать напрямик. Поэтому, зафиксировав данные предметы визуально, начал делить лесную зону на куски и осматривать внимательно, придирчиво и я бы даже сказал, фанатично дотошно, изучая любые миражи, время от времени возникавшие от соприкосновения солнечных лучей с ярко поблескивающим снегом. Минуту сорок ходил глазами по кругу, но ничего нужного мне, так и не нашёл. По периметру города сплошные ёлки с елями стоят, снег на них лежит и ЛЭП, к сожалению уже не гудит, своими провисшими проводами. Есть ещё несколько водоёмов, с островками разных размеров, но это так, для общего развития отметил, пользы практической от них никакой. Что ж, порассуждаю над самым нереальным вариантом, но чуть позже, трубы от меня никуда не убегут. Сейчас покачу к уже знакомой пятиэтажке и попробую за день её прошерстить. Магазины, где продавали продукты, как показала двухдневная езда, стоят пустыми, там даже с витрин всё под чистую смели. Придётся к обычным гражданам за помощью обращаться.

Вприпрыжку добравшись до нужного объекта, ещё раз посетил квартиру под номером шестнадцать. Долой стереотипы, брезгливость и прочую обывательскую ерунду. Толкнул ногой дверь и с порога на кухню, там холодильник открыл, забрал из него всё, что не пахло, сунул в заранее приготовленный пакет и на воздух, в подъезд. Позже разберусь, чего пойдёт в утиль, а что на переработку. Для себя определил следующий алгоритм действий: из квартир выношу все продукты, имеющие вид пригодного к употреблению товара, осматриваю комнаты, но только при свободном доступе в них, а захожу туда лишь тогда, когда действительно что то необходимое для выживания увижу. При других обстоятельствах ни к чему не притрагиваюсь, закрытые двери даже не пытаюсь открыть, так как хочу остаться в неведении, остался кто то в помещении или нет. А в том, что в квартирах полно окоченевших трупов, сомнений нет, да и быть не может. Кому ещё об этом знать, если не мне?

Уже на третьем этаже обе сумки и мешок, взятые мной на перспективу, были забиты по самые края. На той, что побольше, замок так и вовсе нельзя было закрыть, сверху всё топорщилось, торчало и раз из раза предпринимало попытки вывалиться в грязь. Кроме этого на сидении санок стояла ещё одна интересная находка, крупногабаритная, а ту, что поменьше, я сейчас бережно держу в руках. Квартира номер девятнадцать, находящаяся на втором этаже, была открыта, а две комнаты в ней не имели ни малейших признаков заморозки живых объектов. Обрадовавшись такому бесспорному факту, естественно после осмотра кухни, я их внимательно изучил и это принесло свои положительные результаты. Мной был найден приёмник ВЭФ, в рабочем состоянии, молчавший правда, но шипение он стойко издавал. Ну и как вишенка в подарок, за шкафом, я гармошку отыскал. Возможно и не саму её, а одного из ближайших родственников: «аккордеон» или «баян», с этим ещё предстоит разбираться, главное не в этом, главное клавиши у инструмента не западают и меха целые, везде, я проверял. А уж какие прелестные звуки он издавал, при выдохе и вдохе, передать невозможно. Именно поэтому я его и забрал. После, почти полного отсутствия звукового разнообразия, разбавляемого лишь редким чириканьем воробьёв, завыванием ветра, шумом веток деревьев и карканьем тупых ворон, и сухарик пирожным покажется. В общем радости моей нет предела и сейчас я её повезу домой, там аккуратно пристрою, поближе к печке, пускай находки впитают в себя ещё больше тепла, а вечером устрою себе концерт, по «заявкам» рабочих местного ГОКа и тружеников близлежащих посёлков и сёл. Даже если приёмник ничего нормального и не выдаст, так сам несколько арий исполню. Есть у меня в запасе кой какой репертуар, да и стимул для выступления уже лежит в сумке. Хозяева, одной из обшаренных мной квартир, предусмотрительно расстарались, оставили мне пару бутылок армянского коньяка.

Доехал, разгрузился и обратно вернулся, достаточно быстро. Глаз не успел моргнуть, а я снова у того же подъезда, но сумок у меня в запасе уже три. Не знаю как, но все пристрою на «тачанку», было бы чего, а довезти довезу.

Сглазил. Четвёртый и пятый этажи, на треть исследованного подъезда, открытыми квартирами похвастаться не смогли, но я не гордый, в соседний пойду и там поищу непритязательного счастья. Сбежал по лестнице вниз, нисколько не опасаясь гнева жильцов и их соседей, в темпе вальса добрался до следующих дверей дома, степенно внутрь вошёл, там осмотрелся и сделав пять шагов по ступеням, попал на точно такой же, первый этаж. Дёрнул дверь, что была справа, затем ту, которая смотрела на меня. Опять облом, закрыто. Иду к последней, дёргаю… Вот зараза и тут меня не ждут. Без лишних размышлений, топаю наверх, на нижних свет клином не сошёлся. Повторяю все движения в хронологическом порядке и закономерно получаю тот же самый результат. Забавно, но я опять не торможу. Двигаюсь по лестнице и тихо напеваю: — «У нас ещё в запасе четырнадцать квартир. Я верю друзья в карава…». На полуслове обрываю подготовку к вечернему развлечению, обнаруживая на площадке третьего этажа мужской труп. Странно, по внешнему виду он тут давно прилёг, а запаха никакого не ощущаю. Неужели так благотворно мороз действует, на разлагающееся тело человека? Стою, переминаясь с ноги на ногу, не решаясь чего либо предпринять. С одной стороны квартир в городе ещё очень много, а с другой, из двух подъездов почти целый, для меня оказался пустой. Кто даст гарантию, что дальше будет лучше? Шмыгаю носом, снимаю перчатку и вытираю его. Всё при деле, можно сделать вид, что занят личной гигиеной.

— Бу-бу-бу — произношу я пару букв, не очень задумываясь над смысловой нагрузкой.

Примерно минуту смотрю то на труп, то в окно меж этажной площадки, то вниз бросаю взгляд, прикидывая, как быстро смогу отсюда убежать. Потом тяжело вздыхаю, снова что то бормочу и резко подымаюсь вверх, сразу на четвёртый этаж, стараясь не задеть лежачего ногами. Достигнув цели выдыхаю, на автомате сильно толкаю левую дверь, она согласно пункта пять, закона подлости, открывается и я, не рассчитав усилий, кубарем вваливаюсь в квартиру, по ходу дела всех подряд обматерив. Испытав целую гамму чувств, за короткий промежуток времени, решаю временно отменить ранее принятый алгоритм действий, при вторжении в чужое жильё. Сначала бегло осматриваю комнаты, ванну, туалет, а никого в них не обнаружив, придавливаю входную дверь найденной в последнем помещении шваброй и лишь после этого устало бреду на кухню. Там бросаю на пол сумку, с упакованным в неё мешком, снимаю тулуп, отчего то стало жарко и усаживаюсь на миниатюрную табуретку, призывно стоящую у покрытого цветастой клеёнкой, квадратного стола.

— Совсем ты одичал, «Парамоша» — с усмешкой говорю сам себе и облегчённо выдыхаю.

А в самом деле, чего это я так разнервничался? Что, до этого мертвяков никогда не видел. Видел и даже сам того… Но сейчас не об этом. Сейчас о душевном состоянии, в данный момент. Знал же, что за каждой закрытой дверью, почти наверняка, находится мёртвый человек. Так почему же, так неподобающе гражданину великой страны, отреагировал на неоспоримый факт, пускай и проявившийся крайне неожиданно? Да всё очень просто. Потому, что советский человек имеет право не только на ударный труд, но и на отдых, а у меня с последним давно отношения испорчены.

— Нет. Сегодня точно напьюсь. Как сапожник. И частушки матерные буду орать. Как там друг мой по пьяне поёт? Дура, дура, дура ты… — принял я решение и сразу же успокоился.