Вторжение

— А причём здесь армия? Я так, к примеру, совсем не служил — насторожился я, задав вопрос начальству и мельком бросил взгляд на грубый материал.

Собирались основательно, поэтому покинуть тёплый вагон удалось только в начале второго, когда погода окончательно разгулялась, явив глазу яркий, солнечный свет. Перед тем, как встать на рельсы, ведущие в обратый путь, мы плотно поели в ресторане. Кроме этого я, самолично, убедился в отсутствии части железнодорожного полотна и увиденное мне очень не понравилось. Украденные рельсы не откручивали на стыках, как можно было бы предположить. Отнюдь нет. Их, как будто, отрезали огромной пилой, в полуметре от соединения, при чём очень ровно и без лишних зазубрин. Не знаю, кому такое под силу и что за инструмент они должны были иметь, но пилили явно не обычной ножовкой по металлу. Я конечно понимаю, что в нашей стране найдутся умельцы, способные распилить всё, что угодно, но распиленное надо ещё, как то с собой увезти, а в данном случае в комплекте с бетонными шпалами. И как такое возможно? По железной дороге? Но на неё, обычному человеку, не так то просто зайти. Рядовой дрезиной не обойдёшься. На машине, по полю? Тоже сомневаюсь, чтобы сумели. И не потому, что не вижу следов на плотном, иссиня белом снегу, а потому, что такую целину, что вокруг насыпи образовалась, не каждый тягач с краном сумеет преодолеть. Тем более обратно ему пришлось бы ехать с тяжёлым грузом и значит очень сильно попыхтеть. Предположение, на кого можно было бы легко свалить увиденные непонятки, у меня естественно имеется, но от него становится совсем не по себе. Да и не понятно, зачем инопланетянам такой дешёвый гоп стоп. Из вредности? От скуки? Или железа немного не хватило, на очередной, межпланетный звездолёт? Ладно, и так чувствую себя неуютно от чужой шапки на голове, шарфа, пропахшего женскими духами и от сапог, одетых на ноги аккуратно, но запах издающих ещё тот. Поэтому, пока и в крайности бросаться не буду, оставлю случившееся в плоскости — «сам ничего не пойму». Так проще.

Женя не поскупился, вытряс из буфета всё, что смог. Мне даже пришлось освобождать свою незаменимую сумку, от собственных вещей и купленных в Москве товаров, чтобы его продуктовая заначка полностью влезла туда.

— Пусть лучше останется, чем будем по дороге голодать — говорил он мне, делая поклажу почти неподъёмной.

Ему виднее, есть желание нести пусть тащит, я его сразу предупредил, что волочь на себе, ничего не буду. Итак выгляжу, как колобок неповоротливый. Напялил на себя две футболки, свой неповторимый, белый свитер, меховую безрукавку, пожертвованную нам самой габаритной проводницей состава, да и под джинсы кое что с трудом, а натянул. Ногам достались непомерно узкие, но очень тёплые штаны, как мне сказали, от дефицитного, импортного спортивного костюма, которому, вроде как, даже цены нет никакой, плохо только, что по долине они маловаты. Ну да бог с ними. Сверху на мне всё то же импортное пальто надето, которое все внутренние огрехи маскирует и делает меня почти неотразимым. Осталось закинуть сумку на плечо, взять в руки спрятанный в кармане пистолет и можно смело идти органам сдаваться. Один в один грабитель с большой дороги. Такому и рельсы со шпалами ничего не стоит с собой унести.

Первые пару километров шли бодро и весело, посмеиваясь над собственной неуклюжестью. Следующие два костерили на чём свет стоит, нерадивых изобретателей, сделавших расстояние между шпалами ни два, ни полтора, ну а после пятого столба, с трёхзначными чёрными цифрами на железной табличке, Женька сдох и с каждым шагом, постепенно, начал отставать.

— Не хотел же идти — кидал он изредка, почти одну и ту же фразу. — Как чувствовал, что ноги здесь натру. Так нет: — «Сходи ка Женя. Выручи. Сынок.» А теперь что, обратно возвращаться или топать с тобой до конца?

Я никак не реагировал на очередную жалобу нерадивого партнёра, самому не очень легко, но вперёд пёр, что было сил.

— Слышь! Я кому тут говорю!? Делать то, что будем!? — вдруг громче обычного, проорал официант, явно пытаясь меня остановить.

Притормозил. Пять километров, это ещё даже не половина, но делать нечего, уж очень жалобно орёт, собака.

— Спрашиваю. Делать, чего будем? Я ноги действительно, серьёзно натёр — добравшись до моей незапланированной стоянки, задал Евгений, не раз мной слышанный вопрос.

— Откуда я знаю, чего. Посмотреть, что там у тебя с ногами, я конечно могу. Но решать, как дальше быть, тебе самому придётся.

— Смотри — присев на рельсу и быстро скинув сапоги, он резко размотал портянки.

— Большие — подтвердил я нерадостную картину, увидев на его серых пятках огромные, красные волдыри.

— А я о чём. Сейчас лопнут и всё, на себе меня потащишь.

— Ну, на это даже и не рассчитывай. Я тебе не лошадь, в извозчики не нанимался. Топать будешь самостоятельно.

— Так может я тогда, обратно поковыляю? Со мной ты точно не дойдёшь — с надеждой в глазах, спросил меня Женя.

— А ты сам то, дойдёшь обратно? Замёрзнешь на пол пути, а потом мне скажут: — «Бросил товарища».

— Обратно дойду — плотно заматывая полотенцем правую, больше всего повреждённую, ногу, подозрительно весело ответил мне, мой скромный друг. — Ты сам то, как? Не страшно будет одному?

— Да, вроде нет — неопределённо пожал я плечами.

Напоследок, раненному буфетчику всё таки удалось сделать из меня самое натуральное пугало. Как я не отбивался, а сумку с продуктами он заставил забрать. Прощались недолго. Женька извинился, доложил, что между тремя свёртками бутылка с коньяком лежит, пожал мне руку, пожелал удачи и резко повернувшись, похромал назад. Я, минут пять, глазел на его спину, мучаясь вопросом: «А не пойти ли с ним?», но заметив, что он и без сопровождения хорошо справляется с собственной хромотой, развернулся и бодро зашагал в противоположную сторону. Короткая остановка и мне пошла на пользу.

Дальше только километры считал, ни на что не отвлекаясь и делая широкие шаги. Лишь благодаря этому, уже в начале седьмого, как то совершенно неожиданно, набрёл на переезд. Если дядя Коля не соврал, он здесь один такой, на протяжении огромного пространства. Стало быть сейчас мне надо, согласно его же доброго совета, повернуть направо и ловить попутный автомобиль. А если долго никого не будет, следует продолжить движение пешком. Машин попутных, я в упор не вижу и ждать их никакого смысла нет. Но вот почему в той стороне, где должен быть посёлок, не видно хоть каких нибудь огней? Может Николай ошибся и мне нужно ещё дальше идти? Стою на месте, думаю, а поздние сумерки прямо на глазах продолжают таять. Так они скоро и вовсе исчезнут, уступив место беспросветной тьме, а мне ещё, до её наступления, надо найти хотя бы какое то жильё. Это сейчас самое главное, в моей непростой ситуации. Позвонить, именно сегодня, тоже необходимо, с этим не поспоришь, но где то нужно и ночевать.

— Ладно, уговорил. Иду направо — прекратив сомневаться в рациональности предложения бригадира, согласился я с ним и повернул. В конце концов вернуться назад, к родным рельсам, всегда успею.

Сделав первый шаг, по сильно засыпанной снегом, асфальтированной дороге, я с огромным наслаждением зашагал в выбранном направлении. Оказывается топать просто так, без постоянного контроля за препятствиями, неописуемое удовольствие.

Темень, как я и ожидал, навалилась быстро. Вроде вот только сейчас было относительно светло и вдруг раз, и почти ничего не видно. Даже приличных размеров надпись, установленную на обочине и ту, можно сказать, случайно разглядел.

— «Пчельники» — подойдя к ней вплотную, громко известил я окрестности о своей неожиданной находке и тут же добавил, уже больше для себя. — Хорошее название. Доброе.

Уверовав в правильности принятого, несколько десятков минут назад решения, зашагал ещё быстрее и уже шагов через триста обнаружил тёмные силуэты, одноэтажных домов, стоящих вдоль узкой, деревенской улицы, с огромными сугробами по бокам. На ближайшем умудрился разглядеть чёрный дым над трубой, гордо торчащей грязным пятном посередине, засыпанной толстым слоем снега, крыши.