Страница 7 из 58
— Скажи им, что я хочу есть.
— Зачем говорить? — Юлька мигом сбегала к костру, сняла с него прут с печёными яблоками и так же быстро вернулась. — На, ешь.
— Спасибо, — проговорила Алёна. — А посерьёзнее ничего нет? — Но послушно съела все яблоки одно за другим.
Синие обезьяны вежливо оставили девочек одних, удалившись на некоторое расстояние.
Проводить к ручью вызвался Кри-Кри. По настоятельным просьбам сестёр они отправились втроём, благополучно отделавшись от эскорта из добровольных стражников.
Теперь, когда рядом были защитники, ночной лес уже не казался таким мрачным и пугающим, как с опушки. Шли медленно. Юлька ступала аккуратно и неуверенно, едва различая деревья. Алёна вела её за руку. Потом деревья расступились, и девочки оказались на берегу ручья или мелкой речушки, шириной примерно метра в три.
Алёна встала у воды, на поверхности которой возникло её изображение — дрожащая копия Алёшки.
— Что же это получается? — произнесла девочка задумчиво. — Мы с тобой здесь, в безопасности, нам хорошо, а Алёшка где-то там, далеко от нас. У этой громадной птицы. И неизвестно, что она там с ним может сделать. Но почему же тогда я такая спокойная, словно он где-то рядом, только отошёл ненадолго, а? Почему интуиция упорно твердит мне, что всё будет хорошо? Как такое возможно, после такого похищения?
— Алёшка же вернётся? — тихо спросила сестрёнка.
— Не знаю, Юлька, не знаю, — вздохнула Алёна. — Я хочу верить, что он вернётся. И что-то внутри убеждает меня в этом. Но как можно спастись от такой птицы?
Конечно, вернется, подумала Юлька, которая верила в чутье старшей сестры куда сильнее, чем сама Алёна. Если «что-то внутри» Алены утверждает, будто брат вернется, даже когда кажется — такое невозможно, значит, он точно вернется. Поэтому Юля волноваться не будет. Она просто подождет брата.
Алёна разулась, поставила сандалии рядышком, сняла с себя одежду и, не обращая внимания на встревоженные прыжки немого обезьяненка, с разбегу бултыхнулась в воду. Обрызганный Кри-Кри отскочил подальше и торопливо отряхнулся.
Юлька же с подозрительностью окунула в речку пальцы ног, сделала вывод, что вода для неё слишком холодная, и уселась на берегу.
«А ты не хочешь купаться?» — обратилась она на языке жестов к Кри-Кри.
Тот отрицательно замотал головой и высказался в том духе, что он, Кри-Кри, и купание — понятия несовместимые.
— А я бы помылась, — проговорила Юлька. — Если бы было потеплее и не так темно. — Она потянулась к волосам и с сожалением добавила. — Жалко, резинку потеряла. Теперь хвостик делать нечем. Кри-Кри, у тебя нет бантика или верёвочки?
Кри-кри задумался, а затем уверенно выдернул из земли растение. Растение имело длинный, тонкий и, как убедилась Юля, крепкий стебель с узкими листами. Заканчивался он россыпью мелких желтоватых цветков. Кри-Кри отгрыз мочковатый корень, оборвал листья и протянул растение девочке.
— Спасибо. А что это? Это вместо бантика, да?
Юля стянула волосы на затылке и кокетливо спросила:
— Ну, как я тебе?
Однако обезьянку заинтересовала не столько причёска девочки, сколько сами её волосы. Кри-Кри взглядом попросил разрешения, а потом осторожно коснулся Юлиного хвостика.
— Кри-Кри, ты чего? Волосы как волосы…
Будоража ногами воду, на берег вышла Алёна.
— Вы чего там делаете? Купаться не желаете? — крикнула она малышам.
— Смотри, Алёна, Кри-Кри рассматривает мои волосы. Почему он так делает?
— Спроси его, — хмыкнула Алёна. — Я вот его не удивляю. Наудивляла уже. Теперь твой черёд. Ты их вообще сильно заинтересовала, в отличие от меня. Непривычно даже. А что это у тебя на голове?
— Кри-Кри дал. Вместо бантика.
— Прикольно, — одобрила Алёна.
Подсохший стебель стянул каштановые волосы сестрёнки не хуже резинки.
— Значит, купаться не будешь? Тогда вернёмся к ним… к синим?
— Вернёмся, — согласилась Юля.
Глава четвертая
Айтл
Он и не знал, как это страшно — путешествовать на высоте птичьего полета в когтях полуорла-полугрифа. Ему приходилось летать на самолете, но те полеты проходили в герметичных салонах, где нет ревущего ветра и не видно стремительной пустоты внизу. А здесь… здесь не отвернешься от окошка, если боязно.
Птица схватила его удачно, расположив лапы так, что Алёша не чувствовал особых неудобств. Когти не впивались в него, мышцы не затекали, ничего не передавливалось.
Какой заботливый хищник попался, подумалось Алёше с горькой иронией. А есть он меня тоже будет аккуратно, чтобы не причинить боли?
И сам ужаснулся своим мыслям. Если птица и правда схватила мальчика, чтобы им поужинать, то плохи дела.
Но паниковать или плакать он не стал. Хотя хотелось. Он подумал о сестрах. Птиц точно было больше, чем одна, и, возможно, вторая из них несет рядом с ними одну из девочек. И вот это напугало его куда больше. Алёшка даже попытался извернуться, чтобы посмотреть по сторонам, но никого не увидел. И оставшееся время в небе он переживал, всё ли в порядке с сестрами, и сетовал, что его интуиция и связь с Алёной далеко не так хороша, как у близняшки.
А еще он жалел, что сам не умеет летать, как эта птица. Вот что толку от его птичьей легкости и нечеловеческой способности зависнуть на несколько секунд в прыжке? Никогда ни ему, ни Алёнке эта ненормальная прыгучесть не пригождалась, напротив, принесла много неприятностей. А если бы мальчик действительно мог полететь, по-настоящему, вот бы он сейчас вывернулся из когтей да рванул по небу обратно в лесок, и пусть тяжелая пернатая хищница попробовала бы его догнать!
Алёшка тоскливо глянул вниз, на окутанную сереющими сумерками землю. Кажется, там какие-то луга. Высоко-то как! Даже если он каким-то чудом действительно выберется из лап птицы, падать придется долго, и никакие суперлегкие кости не спасут. Остается надеяться, что удастся сбежать, когда птица его принесет… куда-нибудь.
Летели они не долго. Несколько минут — и громадная похитительница мальчиков резко пошла на снижение. Приехали, подумал Алёша и очень удивился, когда полуорел натужно замахал крыльями. Словно пытался подняться выше, но при этом неуклонно приближался к земле. Ещё в большее изумление он пришел, когда понял, что так оно и есть. Какая-то сила упорно тянула птицу вниз, как та ни сопротивлялась. Алёша вспомнил, что уже можно снова бояться, потому что, если земля будет надвигаться с такой же скоростью, хищница не сможет притормозить и приземлиться, как ей положено природой. Значит, они разобьются.
Не заорал он только потому, что ветер забил ему рот.
Заорала птица. В предсмертном ужасе она забилась, изворачивая тело и ломая крылья. Когти разжались, и Алёша полетел уже самостоятельно. Не изменилось только направление.
Первой с землёй состыковалась тяжелая хищница. Мальчик упал с задержкой в несколько секунд, почему-то сверху на птичью тушу, и это неожиданно смягчило удар. Только хрустнула неудачно подогнувшаяся нога. От боли потемнело в глазах.
Он лежал какое-то время, не двигаясь и стараясь не дышать. Сердце билось как угорелое. В лицо лезли широкие жёсткие перья. Чихнув и взвизгнув от новой вспышки боли в ноге, мальчишка пришел к твердому решению: он не разбился. Он жив, хоть это и великое чудо.
— Обалдеть, — вырвалось у него, и Алёша осторожно, на локтях, начал сползать с мёртвой птицы.
Ещё большим чудом будет, если ему удастся вернуться обратно, к девчонкам…
Потом птица кончилась, и Алёшка растянулся в траве. Трава приятно холодила больную ногу, Алёша даже временно забыл о ней. А потом для такого невнимания нашлась другая причина. Зубастая причина со светящимися глазами, идущая к мальчику по лугу со стороны далёкого леска.
— Мама… — пробормотал мальчик, не сводя глаз с животного, проявившего к нему излишне пристальный интерес.
До сих пор больших диких кошек Алёшке приходилось видеть исключительно в зоопарке. А это значит, за решетками, накормленных и вялых. Но никак не на свободе в охотничьих угодьях голодной львицы.