Страница 2 из 58
Мама только руками всплеснула. Но по врачам ребятишек водить не торопилась. Понимала — её дети особенные. И не потому, что для каждой мамы её ребенок самый-самый — умный, замечательный, талантливый и необыкновенный. Алёша и Алёна на самом деле были уникальными детьми.
В ту пору им стукнуло по шесть лет. Алёна долго плакала, пытаясь оттереть красноту с волос, но всё было бесполезно. Прядка стойко и, судя по всему, навсегда изменила свой цвет.
— Ну, ничего, ничего, — говорила мама девочке. — Подрастешь, будешь только радоваться своей прядке. Подростки любят красить волосы, кто во что горазд, а тебе и не придется — уже всё готовое.
— Но я хочу как бы-ы-ы-ыло! — рыдала несчастная девочка.
Пришлось пойти на решительные меры: отстричь прядку под корень. На пышных волнистых волосах Алены потеря была не заметна. Но не тут-то было. Красная прядь оказалась упрямой и живучей, проявив очередное чудо, на этот раз роста. Уже через месяц она опять коснулась плеча ребенка.
— Ну что поделать, — посетовала мама. — Будем закрашивать.
Подобрали краску, покрасили. И — о диво! — никто уже и не смог бы сказать, какая именно из прядей шикарных золотистых волос Алены была неправильного цвета.
Вот так и пришлось жить Алёне — красить свои странные волосы каждые несколько недель.
Хуже было с глазами, и тут пришлось бы маскировать уже обоих близнецов.
— Говорите всем, что у вас особые линзы, — советовала мама, понимая, что, в отличие от волос, с цветом глаз ничего поделать нельзя. — Пусть лучше думают, что у вас проблемы со зрением.
Частенько Алёна заглядывала в карие глазёнки годовалой сестрички Юли и с нетерпением ждала, когда той исполнится шесть лет, и малышка тоже поменяет цвет глаз и волос. Но Юля вырастать не торопилась, радостно гукала и пыталась поймать волосы старшей сестры маленькими кулачками.
Впрочем, от Юли таких метаморфоз ждала только Алёна. Мама-то знала, что младшая дочь совершенно обычный ребенок… ну, настолько обычный, насколько может быть обычным любимое мамино чадо….
— Что с нами такое? — с тревогой спрашивала Алёна у мамы.
— Просто вы особенные, — отвечала та. — Вы не такие, как все.
— Мы… Пришельцы?
— С чего ты это взяла? — поразилась мама.
— Ну, всё это, — Алёна шмыгнула носом. — И вот это.
Она вдруг подпрыгнула в воздух… и зависла на две секунды.
— Просто вы лёгкие, — улыбнулась мама. — Вы же тоненькие, как тростинки, и лёгкие, как пушинки.
— Угу, — сказала Алёна сумрачно. — Тощие, и внутри нас воздух.
Это она услышала как-то мамин и папин разговор. Мама тогда сказала, что у неё и Алёши кости как у птиц — и в них больше воздуха, чем самих костей. Им бы немного перьев — и близнецы смогут даже летать.
Собственно, по этой причине они даже на физкультуру не ходили, мама опасалась, что на уроках «летучесть» близнецов скрыть совсем не удастся.
— И вообще мы птицы, — припечатала Алёна горестно.
— А что плохого в птицах? — спросила удивленно мама.
В птицах ничего плохого нет. Но быть людьми, которые так сильно отличаются от других людей, очень сложно. Разумеется, долго хранить свои тайны ребята не смогли. И однажды в какой-то игре Алёшка подпрыгнул — и завис всего на несколько секунд — но это выдало его с головой. Другие дети изумились. Взрослые — испугались. Пошли разговоры, сплетни. Пришлось маме и папе забрать детей и переехать в другую квартиру, в другой город. Через год — ещё один переезд.
…И вот всё повторилось.
— Давай не будем говорить маме. — Алёна сидела на подоконнике и грустно смотрела вниз, во двор, где ещё не разошлась по домам та компания ошеломленных игроков в мяч. — А то опять придется переехать.
— А что это даст? Скоро она и так узнает. Они ж не будут молчать.
Алёшка лежал на своей кровати, закинув руки за голову.
— Опять будут дразниться, — грустно сказала Алёна. — А в школу-то мы с ними в одну ходим.
…Школа встретила их насторожённо. Конечно же, Ванька и его друзья не стали молчать, и новость о странностях новеньких ребят разлетелась как пожар. И когда только успели? Наверно, на первом уроке, которого у близнецов не было. Как бы то ни было, но, когда Алёна и Алёша шли по школьному коридору в сторону своего класса, они заметили косые недоверчивые взгляды: неужели эта парочка, и правда, какая-то не такая? Услышали опасливые шепотки: ой, это они! Это те самые!
Алёна ёжилась, поглядывая по сторонам. Её интуиция вопила, что нормальная жизнь закончилась, как и хорошее отношение к ним других детей. Рядом с ней шел Алёшка. Он хмурился и старался ни на кого не смотреть. Всё же он чувствовал свою вину. И злился, что ничего изменить уже не мог.
— А вот и Пришельцы! — неприятно протянул Ванька, шагнув из своего класса. — Слышь, пацан, повтори, что ты тогда учудил на футболе! Ребята не верят.
— Я не пришелец, — мрачно отозвался Алёшка. — И ничего повторять не буду. Отстань.
— Да ладно тебе! Сложно, что ли? Давай, взлетай! — требовал Ванька.
Алёша попытался его обойти, и Ванька внезапно отступил в сторону, давая проход.
— А то фиг его знает, — пробормотал Ванька глумливо. — Он же пришелец. Вдруг ядовитый какой-нибудь. Или молнией ударит.
Школьники, собравшиеся в коридоре, рассмеялись.
Так и повелось. Трогать близнецов не трогали, по-настоящему не травили, не притесняли и даже не особо обижали. Но и о друзьях в этой школе близнецам пришлось забыть. Получалось как-то неправильно. Вроде бы ничего плохого не происходило, и в то же время Алёша и Алёна всё больше и больше ощущали себя изгоями. Дети редко милосердны к тем, кто отличается от них…
Закрепилось и данное Ванькой прозвище — «Пришельцы». По неприятному совпадению, такое же, как и в прежнем городе. Таким же стало и отношение других детей. Опасливое. Отчуждённое. Враждебное.
И вот однажды в школу пришли два Алёшки — так показалось школьникам сначала. Конечно, Алёшка был один, просто его сестра вдруг остригла себе волосы и оделась в мальчишечью одежду. Близнецы сделались совершенно неотличимыми. Теперь никто не мог бы сказать, кто из них кто, путались даже учителя. Им даже имена сократили, чтобы не угадывать, мальчик перед ними или девочка, и называли теперь одинаково — «Алё».
Так брат и сестра защищались.
Мама очень огорчилась, когда Алёнка попросила обрезать её чудесные длинные локоны. Но перечить не стала, даже когда девочка убрала свои платья и оделась в одежду брата. Только поинтересовалась, всё ли в порядке у них в школе. В школе им нравится, заверили её двойняшки. Просто им так захотелось. Они ведь близнецы, верно? А близнецы порой любят одеваться одинаково. Мама только головой покачала. Раз им так хочется… Подрастут, сами передумают.
Она так и не узнала, что «ненормальность» её старших детей в очередной раз перестала быть тайной.
А спустя два года открылась ещё одна тайна — и это была тайна, которую скрывали уже от самих близнецов.
Это произошло, когда они случайно услышали один странный разговор мамы и бабушки.
Бабушка жила очень далеко, через всю страну от них, в небольшой деревне среди гор, и под Новый год обязательно прилетала на самолете погостить. Близнецы бабушку побаивались. Всякий раз, когда бабушка приезжала, она ругалась с мамой. Конечно, делалось это при закрытых дверях, но острому слуху близнецов двери совсем не мешали.
Алёна и Алёша всегда знали, что бабушка их не любит. Она вела себя с ними совсем не так, как бабушки ведут себя с родными внуками. Чуралась. Бурчала на приветствия. Отводила глаза. А если и смотрела на них, то непонятным взглядом. Словно на тараканов или мерзких лягушек.
Но тот разговор зимним вечером на кухне, случайно подслушанный братом и сестрой, неожиданно объяснил очень многое.
Бабушка, как всегда, ворчала на маму.
— Дурёха ты, — говорила бабушка. — Вот зачем, скажи мне, зачем они были тебе нужны?
— Ты знаешь, — тихо отвечала мама.
Она всегда так разговаривала с бабушкой, спокойным и немного усталым голосом.