Дом для Пенси

— Тоннор, дай мне руку! Быстрее! — Пенси тянется вперед, камень под ногами понемногу крошится, а руками она даже сильнее ощущает, как трясется поверхность. Выбраться бы, не упасть с остальными… Но охотник застывает в нескольких шагах от нее, там, где пол более устойчивый.

— Руку! — кричит Пенси. Она уверена, что он видит ее, она тянет к нему руку, на случай, если охотник опасается, что его тоже утащит вниз. Но Тоннор просто разворачивается к ней спиной и исчезает в пыли.

Пенси больше не знает, что думать. В этот момент она совершенно ничего не знает и не понимает. Пальцы соскальзывают с камня, опора окончательно прогибается под ногами, кровь течет по изрезанным ладоням, а Пенси падает и падает вниз.

3-9

Из темноты ее вырывает неприятная боль: какой-то сучок или камешек впивается ей прямо в спину и не дает лежать тихо, не беспокоясь ни о чем. На вопрос, где именно лежать, Пенси не находит ответа. Потом из темноты то тише, то громче слышатся голоса, зовущие ее по имени. Этого оказывается достаточно.

— Очнись… Очнись, девочка. Ну же, приходи в себя.

— Брось, старик, она…

— Жива и здорова. Поверь мне, Удачливые не умирают просто так. Видерс при ней, сердце бьется, дыхание нормальное, крови особой нет.

Сухой, глухой и будто надломленный голос Лоухи Каравера ввинчивается грохотом в голову. Пенси сгибается в спазме, выкашливает серую пыль, а она забила всё: и нос, и горло, и, кажется, легкие. Потом она морщится, прикладывает руки к ушам и стонет от усилившейся боли.

— Где болит? — спрашивает тот же голос, скорее всего, это пан Дабрей: он по-особому произносит слова, немного растягивая их. Пенси послушно прикладывает руки к боку и ноге, а потом обхватывает голову. Последняя едва ли не раскалывается пополам.

— Дай ей настойку, — требует у кого-то Лоухи. Тот, второй или третий, что-то ворчит, этот голос отдается в ушах Пенси срывающимися с горы камнями. Тяжелые, грубые и громкие звуки.

— Пей.

В губы упирается горлышко фляги, и Пенси без сопротивления делает глоток, лишь бы только никто больше не произносил ни слова. Травяная на вкус жидкость прокатывается по горлу и вдруг начинает печь изнутри так, что слезы на глаза наворачиваются. Чужая рука зажимает ей рот.

— Еще два глотка, и не смей выплевывать.

Пенси возмущенно сопит, дескать, что за шуточки. Но послушно отпивает столько, сколько сказано. Грохот в голове постепенно стихает, а боль в теле притупляется. Бедро больше не горит огнем. Она осторожно вдыхает раз-другой, касается пальцами висков и внимательно смотрит на держащего ее охотника. Широкоплечий и молчаливый Кевин хмыкает и отстраняется.

— Спасибо, — хрипло говорит Пенси.

— Сочтемся, — кивает он и отодвигается. Его место тут же занимает Лоухи. Лицо Удачливого не особо радостное, во взгляде нечто такое, что вынуждает Пенси вспомнить сразу, где они и что произошло.

— Я рад, что с тобой все в порядке, — он вцепляется в ее ладонь своими руками и крепко держит ее.

— А кто… не в порядке? — она понимает, что охотники всегда рискуют жизнями: многие не возвращаются, и в любой момент их может покинуть удача. Но лучше бы опасность обошла их стороной: не было смертей и не было печали.

— Макерс неудачно упал, и его погребло под обломками.

Пенси отводит взгляд. Она не слишком знакома с Макерсом, но даже этих считанных дней хватило, чтобы запомнить его, балагура и силача, с самыми густыми усами, какие она только видела. Никаких погребальных церемоний не будет. Его родственники получат компенсацию, долю добычи в экспедиции, но это не вернет родного и близкого человека, не заменит его.

Пока она приходит в себя, охотники собираются и наскоро лечатся средствами из драгоценной аптечки. Конечно, кто-то из них все равно будет хромать, а другой продолжать задыхаться при нагрузках. Но с такими лекарствами умереть можно только или, как Макерс, внезапно, или истечь кровью, оставаясь без сознания. Пенси повезло, что ее нашли.

Каравер подходит к ней, когда остальные уже собраны и готовы идти.

— Я бы предпочел, чтобы ты осталась наверху, — он недовольно вздыхает. — Но ничего не поделать, будем выбираться вместе. Пойдем.

— Я почти выбралась, но… этот выкормыш слизня! — шипит Пенси сквозь зубы и от души бьет кулаком по каменному полу. Боль немного развеивает ярость. — Тоннор мог подать мне руку, мог вытащить. Я бы поняла, если шансов не было. Но они были. Всего три мгновения: лечь на пол, протянуть мне руку и хорошенько потянуть. Устойчивая часть пола начиналась совсем рядом, мне просто не хватило протянутой руки…

— Это серьезное обвинение, — качает Каравер головой. — Прибереги-ка его, пока мы не выбрались. Сейчас в нем нет никакого смысла.

Пенси всё прекрасно понимает. Если они не выберутся отсюда, как можно быстрее, то их конец не будет легким: сначала закончится еда и вода, потом станут отказывать жар-камни. К тому же остальные члены экспедиции не будут ждать дольше, чем положено. Даже ради нее, даже ради специального пункта в контракте. Но она всегда знала, что в Черных лесах нет ничего более призрачного, чем чьи-то гарантии…

* * *

Злость истаивает, стоит Пенси выбраться из груды камней, пройти чуть дальше за остальными и осмотреться, куда же они попали. Из разрушенной комнаты, откуда виднеется дыра на верхний, но такой недосягаемый этаж, есть несколько выходов. Пенси без слов и просьб осторожно идет вперед. Лоухи поведет группу оставшихся в живых. Ну а она всего лишь разведчик: быстрый, незаметный и крайне осторожный.

— Невероятно, — шепчет Пенси и вертит головой. Под ногами здесь такое же покрытие, что она видела в Лабиринте Аюлан. Но если те пещеры похожи на место уединения, то эти коридоры и комнаты явно строилось для жизни и работы. Она снимает перчатки и касается узорной лепки на стенах, увы, некоторые рисунки осыпались и стерлись. Время не пощадило многое.

Свет здесь льется с потолка и стен. Его испускают полоски странного материала, и не все они светятся — едва ли четверть. Пенси прижимает ладонь к одной из горящих: теплая и едва ощутимо гудит. Можно заподозрить, что этот источник света живой, но Пенси так не кажется: эта дрожь скорее искусственная, чем схожая с дыханием и сердцебиением живого существа. Это механизм, понимает она, и часть его вышла из строя и остановилась.

В каждой новой комнате Пенси медленно оглядывается. Свет дает возможность правильно оценить размеры помещений. Высота потолка изменяется, а дверные проемы рассчитаны на очень высокого человека. Точнее, не человека, а карена. Наконец шаг за шагом через пустые и забытые комнаты она приводит остальных в просторный зал. Высота его четыре ее роста или даже больше? Под ногами узорчатая плитка, на стенах росписи и мозаика: выцветшая, осыпавшаяся, но по-прежнему завораживающая.

Пенси касается пальцами изразцов. Изображения очень странные, но что-то из них понятно даже ей. Вот эти величественные золотистые разводы, начинающиеся на уровне пола и упирающиеся в потолок, скорее всего видерс. Другой такой дивности Пенси не знает, да и вряд ли что-то сравнится с этим чудодейственным древом. Вокруг него легкими мазками фигуры животных и людей, зелеными лучами травы и деревья. Осыпавшаяся мозаика хрустит под ногами. Ах, как бы хотелось восстановить всё до последнего кусочка. Эта узкая полоса когда-то рассказывала о городе: силуэты домов и площади всё еще можно распознать. На противоположной стене, кажется, возвышались горы. А рядом явно изображение воды: так много синего и лазурного осталось на полу. Пенси поднимает пару плиточек и прячет в карман куртки: на память.

Кое-где под потолком развешаны странные полупрозрачные фигуры. Они слегка покачиваются от ветра или иного воздействия. Пенси чуть прищуривается, смотрит на одну из фигур с разных сторон. Это движение внезапно превращает невнятную форму в… рыбу! Заинтересованная, Пенси быстро меняет точку обзора: фигура становится оленем, а потом какой-то птицей. Чудодейство, выдыхает она. Ах, если бы принести нечто подобное с собой и повесить под потолком в гостиной. Кейра бы обрадовалась.