Страница 32 из 39
В этом отрывке из «Слова о полку Игореве» привлекает внимание почтительное обращение к Днепру по имени-отчеству: Днепр Словутич. Отчество Словутич восходит к древнерусскому имени Словута (от этого имени позже образовалась фамилия Славутин и т. п.). Между тем в фольклоре употребляется другое отчество — Иванович по отношению к рекам Дон, Дунай. Вероятно, это отчество стало употребляться в применении к рекам гораздо позже, чем Словутич. Бассейн Днепра был колыбелью восточных славян, и Днепр был им ближе, роднее, известнее, а потому и был олицетворен и воспет в устной народной поэзии и литературе еще в древнерусский период.
Князь Игорь после побега от половцев приезжает к берегу Донца и разговаривает с рекой: «Тут сказал Донец: «О Игорь-князь! А и немало тебе хвалы, а Кончаку — злой досады, а Русской земле — веселия!». Игорь в ответ: «Донец ты мой! А немало и тебе славы, кто лелеял князя на волнах, постилал ему зеленую постель на серебряном своем бреге, одевал его теплыми туманами под сенью зелена древа, стерег его гоголем на воде, чайками — на ветрах, чернядьми — на струях! Не такова, — сказал, — река Стугна: тощую струю имела, а пожрала чужие ручьи и струи — и погубила юного в пасти: юношу — князя Ростислава предала!»[42].
Для русской литературы XIX и XX вв. также характерно употребление персонифицированных образов рек и озер, в основе которого лежат восприятие неодушевленных предметов, явлений природы как одушевленных, метафорические сравнения и т. п.
Образ реки Невы, неразрывно связанной со столицей России Петербургом, разумеется, занял большое место в творчестве многих русских писателей. Наиболее яркий пример — поэзия великого А. С. Пушкина. Вспомним хотя бы начало первой части поэмы «Медный всадник»:
Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом.
Плеская шумною волной
В края своей ограды стройной,
Нева металась, как больной
В своей постеле беспокойной[43].
Другие русские поэты посвящали Неве проникновенные строки. Одно из стихотворений В. Я. Брюсова так и называется — «Нева». А. А. Ахматова в поэме «1913 год» сравнивает Неву с рекой забвения Летой.
И матушка-Волга, «царица великая рек» (как назвал ее В. Я. Брюсов), вдохновляла многих писателей, вспомним некрасовское «О Волга! Колыбель моя! Любил ли кто тебя, как я?».
Широкую историческую перспективу рисует В. Я. Брюсов, подчеркивая связь многих рек с крупными событиями истории:
У каждого свой тайный демон.
Влечет неумолимо он Наполеона через Неман
И Цезаря чрез Рубикон…[44].
Дикая и прекрасная природа Кавказа оставила свой неизгладимый отпечаток в творчестве М. Ю. Лермонтова. В одном из его ранних стихотворений — «Дары Терека» Терек и Каспий (Каспийское море) одушевлены. В «Демоне» Терек описывается как «львица с косматой гривой на хребте». В поэме «Мцыри» есть образы Арагвы и Куры; эти реки сливаются, «обнявшись, будто две сестры». («Сестрой Днепра» называет также В. Я. Брюсов реку Десну — приток Днепра.) В стихотворении «Валерик» М. Ю. Лермонтов вкладывает двойной смысл в это название. Валерик (Валарик) — речка в Чечне, приток Сунжи; имя происходит от чеченского слова баллариг — «мертвый». В день кровавого сражения на этой реке она действительно оправдала свое название «речка смерти».
В русской прозе образы рек и озер также нашли свое достойное воплощение. Настоящий гимн Днепру находим в повести Н. В. Гоголя «Страшная месть»: «Чуден Днепр при тихой погоде», «он — как голубая зеркальная дорога», «нет ему равной реки в мире», «ночью он держит звезды в темном лоне своем».
Эпически величавый образ большой реки создан в романе М. А. Шолохова «Тихий Дон». Эпитет «тихий» часто употребляется в народных песнях: «тихий Дон» или «тихий Дон Иванович». Название романа подчеркивает широкие рамки его действия, народные истоки творчества М. А. Шолохова.
Исследователи творчества М. А. Шолохова отмечают эпический параллелизм в романе «Тихий Дон». События и явления человеческой жизни часто сравниваются с течением реки [Якименко, 1958]. В одной из глав романа Шолохов пишет: «Выметываясь из русла, разбивается жизнь на множество рукавов. Трудно предопределить, по какому из них устремит она свой вероломный и лукавый ход. Там, где нынче мельчает жизнь, как речка на перекате, мельчает настолько, что видно поганенькую ее россыпь, — завтра идет она полноводная, богатая»[45].
Помимо реальных водных объектов, в художественной литературе часто выступают вымышленные; при этом писатели присваивают им имена, имеющие символическое значение и приобретающие определенную смысловую нагрузку. Собственные имена становятся таким образом одним из важнейших стилистических средств, которыми пользуется автор произведения.
Н. А. Некрасов совместно с А. Я. Панаевой (ее литературный псевдоним — Н. Станицкий) написал и опубликовал в журнале «Современник» в 1851 г. роман «Мертвое озеро», в котором создан образ Мертвого озера, символизирующего жизнь и общество, изображенные авторами. В комментариях А. Н. Лурье к роману говорится: «В этом обществе, как в Мертвом озере, одни очень скоро погибают, другие медленно тонут в засасывающей тине пошлости»[46].
Настоящим действующим лицом является Угрюм-река в одноименном романе В. Я. Шишкова; прообразом ее стала Нижняя Тунгуска (по другим сведениям — Витим, но писатель использовал Витим скорее для изображения золотых приисков в романе). Угрюм-река — образ, взятый из народных казачьих песен о Яике, Тереке, Доне, символизирует собой человеческую жизнь.
Представление о реке как о времени, управляющем нашей жизнью, характерно для мифологического мышления: оно встречается и в мифах народов мира, и в философии с космогонии античных авторов. Недаром же Гераклит, размышляя о течении воды, открыл закон диалектики: все течет, все изменяется, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Образ реки-времени характерен и для художественного творчества. У Г. Р. Державина есть такие строки:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей[47].
Собственные имена реально существующих или мифологических водных объектов в произведениях художественной литературы могут выступать и как нарицательные, наделяться определенными смысловыми ассоциациями, обобщаться до аллегорий. Например, в стихотворении А. А. Ахматовой «Cinque» обобщение образа достигается с помощью употребления имени Ладожского озера во множественном числе: «незримых Ладог».
Нарицательными словами со значением «много, большое количество» стали имена Нил, Дон в одном из стихотворений Л. Н. Мартынова. Особый поэтический эффект возникает и благодаря созвучию «Дон имен», «Нил чернил».
Темой специального исследования может служить отражение образов рек и озер в музыкальном искусстве: симфоническая поэма А. Дворжака «Влтава», опера Р. Вагнера «Золото Рейна» и др. И в изобразительном искусстве гидронимы живут своей особой жизнью. В качестве примера можно сослаться на творчество народного художника СССР Н. М. Ромадина, создавшего такие картины, как «Керженец», «Волхов», «Голубой Нил», «Река Пахра», «Озеро Донское», «Волга — русская река», «Белая ночь на Черной реке» и др.
А знаменитая ромадинская «Река Царевна»? Где же находится эта река и почему ей было дано такое название? Как рассказывает сам Н. М. Ромадин, река называется Царева — это левый приток Сухоны в Вологодской области, но местные жители зовут ее Царевной, и вот почему. Петр I искал выхода к Белому морю водным путем. В то время, когда рыли канал в месте притока Сухоны, у царя родилась дочь Елизавета, будущая русская императрица. В ее честь речку и назвали Царевной. Конечно, это типичное топонимическое предание, и выяснить настоящее происхождение гидронима — дело будущего.