Страница 17 из 39
Для названия реки Сходни русский историк И. Е. Забелин [1905] выдвинул другое объяснение. В древности она была многоводнее и называлась Всходней. В IX–XII вв. она стала частью водно-волокового пути из Москвы во Владимиро-ХЗуздальское княжество. По Всходне поднимались вверх по течению («всходили») до волока на реке Клязьме, а затем плыли по Клязьме к Оке и Волге.
Историко-географы, исследуя водные пути на различных этапах их хозяйственного использования, обращают большое внимание на географические имена. Так, белорусский ученый В. А. Жучкевич [1977] в своих историко-географических очерках о дорогах и водно-транспортных путях Белоруссии фиксирует топонимы, непосредственно связанные с древними сухопутными дорогами, водными путями и волоками. Больше всего таких имен среди названий населенных пунктов типа Волок, Заволочье, Мыто, Мытище, Накло, Переходцы, Конотоп и др. {мыто и накло— плата, сбор с проезжающих; термин конотоп обозначал трудные для преодоления участки пути, топи на дорогах)., Есть и соответствующие названия рек и озер, составляющих часть водно-транспортных путей, например озеро Бродно (от слова брод) в Россонском районе. По мнению В. А. Жучкевича [1977], названия реки Беседь (левый приток Днепра) и приречных деревень Беседы, Беседовичи и т. п. связаны со словом беседы*, так назывались специальные сигнальные устройства, укрытия, сооружавшиеся на берегах рек еще с IX–XI вв.[25]
Многие названия древних водно-волоковых путей на севере европейской части СССР объяснил топонимист А. П. Афанасьев [1979]. Эти названия происходят из русского, коми и других языков. Например, в бассейне Мезени, видимо, существовали волоки по линиям рек: Мезень — Пёза — Рочуга — ручей Волоковой — волок 10 км — озера Волоковые — Рубиха — Чирка — Цильма — Печора; Вашка — Евва — волок — ручей Ыджыд-Мосерь-ёль (в переводе с коми языка «Большой волоковой ручей») — Мезень и др. Эти древние водно-волоковые пути восстановлены А. П. Афанасьевым исключительно по данным топонимики, но их реальность, как правило, подтверждается либо историческими источниками, либо сведениями, полученными от местных жителей, например путь из Явзоры через ручей Волоковой на Курмыш.
Реконструкция древних водно-волоковых путей по топонимическим данным, как с полным основанием считает А. П. Афанасьев [1984], может оказать большую пользу специалистам при создании проекта Единой водной системы европейского региона СССР. Технико-экономическое обоснование переброски части стока северных рек в бассейн Волги (оно разработано в 1979 г. Союзгипроводхозом, Гидропроектом и Институтом водных проблем АН СССР) показывает, что проектируемые гидроузлы и каналы переброски воды через водоразделы совпадают с древними волоками. Безусловно, выявление как можно большего количества древних водно-волоковых путей очень важно; часто это бывает осуществимо только средствами топонимики.
Названия водных объектов, так же как и названия поселений, отражают определенную историческую эпоху. Правда, с гидронимами дело обстоит немного сложнее: в них труднее выявить такие элементы, которые указывали бы на достаточно узкий, ограниченный во времени исторический период, в который было дано название.
Иногда время возникновения гидронима определяется с помощью одноименного населенного пункта. Так, название озера Осечно в Новгородской области происходит от названия деревни Осечно, расположенной близ него. В свою очередь, деревня получила свое наименование по слову осек — тан называли в Древней Руси засеку, устраивавшуюся на границах в целях обороны. Этим же словом могли обозначать изгородь в лесу из срубленных и наваленных друг на друга деревьев. Название деревни и озера могло возникнуть еще в древнерусскую эпоху, но, скорее всего, оно было дано в период интенсивного освоения новгородских земель в XIV–XVI вв.: писцовые книги XVI в. уже фиксируют оба имени.
Хозяйственная деятельность человека на всех этапах истории общества, развитие промышленности и земледелия, различные трудовые процессы нашли свое отражение в топонимии, в первую очередь в названиях населенных пунктов. Но и в гидронимах такие имена экономико-географического цикла составляют значительный пласт.
В болоте или озере Мочило вымачивали лен, в речке Лубенке мочили луб — кору дерева, лыко; река Теребешка, скорее всего, протекает по местности, расчищенной от зарослей (теребить в псковских говорах значит «дергать, рвать, драть», тереб в северных говорах — «росчисть из-под кустарника, зарослей»); река Дорка связана со словом дор в том ясе значении (от драть) — «росчисть, чищоба». Если мы встречаем такие названия, как Теребешка и Дорка, это означает, что некогда в данной местности практиковалось подсечное земледелие (т. е. примитивная система земледелия, основанная на вырубке леса и выращивании сельскохозяйственных культур с использованием естественного плодородия почвы).
Для исторической экономической географии интересны такие названия, как Рудня, Гута, Буда, Майдан… Изучение подобных названий позволило Л. Л. Трубе [1979] довольно точно датировать их появление на территории Горьковской области — бывшей Нижегородской губернии. Дело в том, что эти названия были связаны с развитием в России поташного производства, особенно в XVII–XVIII вв. Поташ, т. е. углекислый калий, с давних времен использовался в мыловаренном и стекольном производстве. В XVII в. в связи с бурным развитием этих отраслей промышленности потребность в поташе резко возросла. Поташ настолько ценился, что им рассчитывались как валютой за привозимые из-за границы товары. Исторические документы свидетельствуют о том, что поташный промысел был принесен на нижегородскую землю белорусскими переселенцами (а в Белоруссию — из Польши). Имя реки Рудня, на которой стоит село Починки — крупный центр поташного производства в России, связано с белорусскими словами рудня, рудница — «небольшое предприятие, выплавлявшее железо из руды».
В Белоруссии и на Украине много рек типа Буда — от названия места для производства поташа [Стрижак, 1967]. Корень этого слова такой же, как в русском слове будка, в украинских словах будинок — «здание», будувати — «строить». Устаревшее русское, украинское и белорусское слово гута означало «стекольный завод» (ср. современное польское huta — «металлургический завод»), поэтому речки типа Гута, Гутянка и др. связаны с местами распространения стекольной промышленности.
Историки и топонимисты стараются датировать возникновение тех или иных географических названий, установить последовательность появления различных топонимических пластов. Это можно сделать в том случае, если ученый располагает историческими документами. Но и сами по себе названия могут нести отпечаток определенной эпохи.
Белорусский топонимист В. А. Жучкевич пишет: «Каждое название — своего рода исторический документ или памятник, своеобразие которого состоит в том, что он узнается нами сквозь призму языка»[26]. Каждая историческая эпоха, по мысли исследователя, характеризуется своим «топонимическим словарем», так как для каждого исторического этапа развития общества характерны свои особенности материальной и духовной культуры. Например, различия в способах ведения хозяйства влияли на смысл названий, даваемых рекам. Если какой-либо народ использовал реки прежде всего как пути сообщения, то типичными гидронимами были слова со значениями «Тихая река», «Правая», «Левая» и т. д. Если же население занималось рыболовством, то существенными становились другие названия: «Рыбная», «Безрыбная», «Щучья»…
В. А. Жучкевич попытался проследить этапы становления топонимии центра и запада европейской части СССР, которая складывалась в течение нескольких тысячелетий. Так, на самом раннем этапе возникли многочисленные гидронимы: этому способствовали лесистый и заболоченный характер местности, отсутствие дорог и потребность в путях сообщения, недостаток естественных ориентиров (положительных форм рельефа) и довольно густая речная сеть. В дальнейшем, с ростом поселений, роль гидронимов стала падать, так как главными ориентирами стали названия крупных селений; по ним начали называть и многие небольшие речки.