Страница 14 из 58
Любуясь хризобериллами в витрине одного из магазинчиков, я, пожалуй, впервые совершенно четко осознал, что нечему было нам удивляться, когда выяснилось, что в южной части штата Керала на Индостанском полуострове имеются месторождения хризоберилла. Ведь от Шри-Ланки до Кералы буквально рукой подать, и когда-то, в геологической истории всего несколько десятков миллионов лет назад, остров Шри-Ланка примыкал к Южной Индии. Зайдя в магазинчик, я попытался заговорить с продавцом, дав ему понять, что хотя я и любитель самоцветов, но покупать ничего не собираюсь, а предпочитаю смотреть на камни в витрине за стеклом. Вообще-то я не возражаю подержать камень в руках и посмотреть на него через карманную двадцатикратную лупу, по это только с познавательной целью. Хозяин магазинчика меня очень хорошо понял и с видимым удовольствием поддержал беседу, благо в лавочке никого не было. Он оказался тамилом, уроженцем Южной Индии, и наш разговор начал с жалоб на постоянно снижающийся жизненный уровень на Шри-Ланке.
«А почему нельзя вернуться в Индию, например в Мадрас?» — неосторожно спросил я. — «В Коломбо в двадцать раз больше туристов, чем в Мадрасе, — ответил мне торговец, — а я тут-то уже неделю как ни одного камня не продал».
Ответ был предельно ясен. Оказывается, шри Малхотра, так звали моего собеседника, прекрасно знал о месторождениях хризоберилла и александрита в штате Керала в Индии и, как мне показалось, не только понаслышке.
Он поведал мне, что самые выгодные покупатели — это не обычные туристы, которые мнутся полчаса прежде чем купить один недорогой камень и после этого торопятся уйти, старательно пряча свою покупку. Самый выгодный покупатель — это оптовый спекулянт-контрабандист. Он требует скидки, но зато покупает камни оптом, чтобы затем в Европе или США перепродать их в розницу втридорога.
«Вот только редко они у меня появляются, — посетовал Малхотра, — уж больно я торговец-то мелкий, не могу подготовить им достаточно большую партию, денег для этого у меня не хватает».
В лавку зашел покупатель, по-видимому, немец, и на ломаном английском языке попросил показать ему аквамарины. Я воспользовался этим и откланялся.
В понедельник рано утром к воротам нашей виллы подкатил голубой мини-автобус, из него вылез стройный сингал лет тридцати пяти. «Мильтон, — представился он, — старший сотрудник Государственной корпорации драгоценных камней». Собирать в дорогу было почти нечего. Попить чаю на дорогу, и все, — а чай утром особенно душистый и вкусный. Но вот, пора и ехать.
Тропические дороги все похожи сочной зеленью, пальмами, яркими цветами. Но разнообразие красок и форм не утомляет глаза. Возникает даже какая-то жадность восприятия, хочется смотреть и смотреть на необычное для нас буйство растительного мира.
В мини-автобусе не жарко, но пить все-таки хочется, и, заметив на обочине дороги конусообразную кучу коричневых кокосовых орехов, Мильтон делает знак шоферу остановиться. Не успели мы еще выйти из машины, как темнокожий владелец этого богатства, улыбаясь во весь свой белозубый рот, уже вскрыл первый кокос, ловко орудуя большим секачом. Утоляя жажду прохладным, чуть сладковатым кокосовым соком, я внимательно слушал интересный рассказ Мильтона о значении, которое имеет для Шри-Ланки и ее жителей кокосовая пальма. Она в пол-пом смысле слова является кормилицей острова, каждый житель которого использует в различной форме ежегодно в среднем около ста пятидесяти орехов. Перечисление различных блюд и напитков, которые изготовляют из этого плода обитатели этой островной страны, заняло бы полстраницы, и если учесть, что в хозяйстве используются все другие части кокосового ореха, а ствол и листья пальмы являются ходовым строительным материалом, то это производство можно без ошибки назвать безотходным. Копра ореха и кокосовое масло идут на экспорт, хотя, по словам моих спутников, растущее потребление кокосов внутри страны препятствует расширению этой отрасли экспорта. Тут шофер спросил продавца, является ли он хозяином своего товара. Оказалось, что да, эти орехи собраны на принадлежащих ему четырех кокосовых пальмах. Мои собеседники заметили, что это еще хорошо, так как много крестьян, владеющих всего двумя пальмами, каждая из которых может дать хозяину от десяти до семидесяти орехов. Купив у приветливого продавца еще шесть орехов «про запас», мы забрались в машину и скоро уже въезжали в городок Ратнапура, что в переводе с сингалезского значит «город самоцветов».
Своего причастия к самоцветам городок ничем не выдавал. Вдоль улиц, по которым мы проезжали, росли все те же пальмы и не было видно ни одной ювелирной лавочки. Покрутив по нешироким улицам, наш мини-автобус остановился возле двухэтажного дома, в котором, как выяснилось, располагался небольшой музей самоцветов, добытых преимущественно в этом районе. Он занимал всего несколько комнат, в которых в маленьких витринах под стеклом были в строгом порядке разложены драгоценные минералы, намытые из обширных россыпей Ратнапуры. Здесь хранились сапфиры, рубины, хризобериллы, аквамарины, различные шпинели и лунные камни. В тени небольших комнат они сначала выглядели очень скромно, но когда Мильтон включил подсвет, камни заиграли тысячью оттенков; казалось, каждому из них был свойствен свой цветовой акцент, одновременно и сближавший его с другими представителями той же группы, и оттенявший индивидуальность каждого образца. Наиболее широко здесь были представлены сапфиры и рубины, шлифованные в форме кабошонов. Особенно радовали глаз звездчатые разновидности этих самоцветов. Представьте себе голубой или красный полупрозрачный кабошон, в центре которого горит яркая, искрящаяся точка, от которой по поверхности кабошона под равными углами отходят шесть лучей, мерцающих в свете солнца или искусственного электрического освещения.
Эффект «звезды» в сапфирах и рубинах зависит от наличия закономерно ориентированных, тончайших игловидных вростков рутила — минерала, представляющего собою природную двуокись титана. В некоторых кабошонах сапфира и рубина звезды не было видно, однако в зависимости от направления освещения яркая точка, как живая, передвигалась по округлой полированной поверхности камня, придавая ему какую-то необычную притягательную силу. Говорят, что ранее сингалы, подолгу глядя на эту звездочку, отгоняли от себя злых духов. Что касается духов, то их придется оставить на совести предков нынещних обитателей острова, но то, что продолжительное созерцание этого оптического эффекта действует успокаивающе, я слышал от своих знакомых, хорошо знающих самоцветы. Да и сам могу это подтвердить.
Параллельное расположение микровростков-иголочек рутила, или наличие в кристаллах многочисленных микроскопических полых канальцев, придает кабошонам, сделанным из рубина, сапфира и хризоберилла, шелковистый облик и оптический эффект «кошачьего глаза». Особенно часто этот эффект наблюдается у хризоберилла; об этом убедительно свидетельствовали хранящиеся в витринах многочисленные оливково-зеленые хризобериллы с характерным «кошачьим» прищуром, тем более красивым, чем больше был размер отшлифованного камня.
Осмотрев музей, мы заехали и в шлифовальную мастерскую Корпорации драгоценных камней, где производилась обработка самоцветов, добытых на близлежащих месторождениях. Искусные руки опытных мастеров превращали здесь скупавшиеся у старателей цветные галечки в сверкающие гранями самоцветы или в яркие кабошоны, увенчанные мерцающей шестилучевой звездочкой. Мастерская была оснащена различным оборудованием. Рядом с новейшими алмазными шлифовальными станками заокеанских фирм «Грэйвс», «Коффейс», «Крп-сталлайт», установленных на прочных станинах, здесь же прямо на полу работали допотопные шлифовальные аппараты. Сидевшие подле них мастера вели шлифовку лишь одной рукой, прижимая камень к поверхности вертящегося вертикального шлифовального круга. Другой рукой через шест с приводом они заставляли круг быстро вращаться, ни на секунду не ослабляя наблюдение за камнем, который подвергался обработке.