Тиша

Но тут же понял, что это не так. За невидимой стеной находился обычный лес, такой же, как и лес позади него. Даже лес, по которому гипотетически должна проходить стена, тоже всё так же жил своей обычной жизнью, покачивая живыми листьями и иголками. А вдруг стена только здесь, на путях? А в лесу её нет? Поэтому и не ходят поезда. Бред конечно, но стоит проверить. Рудик заспешил к лесу, постоянно вскидывая свою руку вправо и проверяя наличие холода. Он бежал по лесу, не разбирая дороги, но стена всегда была с ним рядом. Он остановился. Надежда на то, что стена закончится, сменилась отчаянием от её бесконечности. И ещё он понял, что под ветром качается только тот лес, который находился за стеной. А лес рядом с ним неподвижен.

Рудик вернулся к путям. Он снова сел на рельсы и сидел, глядя перед собой. Стена больше его не толкала. Возвращаться в посёлок ему совсем не хотелось. Но он очень хотел пить, а в посёлке был старый колодец с тухлой водой, и он понял, что не отказался бы сейчас даже от неё. Рудик обречённо пошёл обратно к посёлку. Шёл он медленно, еле переставляя ноги, совсем не так, как только что уходил от него. Про себя он уже решил, что будь, что будет. Когда рельсы повернули к станции, и он увидел платформу, от неожиданности он замедлил шаг.

На краю платформы, свесив ноги вниз, сидел человек. Человек был Рудику незнакомый, но, самое главное, живой. Человек тоже увидел Рудика и поднялся ему навстречу. Рядом с ним стояла большая корзина. Рудик шаг не ускорил. Он неожиданно почувствовал какое-то беспокойство, даже страх. Человек пошёл навстречу ему. Это был коренастый мужик, лет пятидесяти, одет по-походному, в коричневой куртке и в резиновых сапогах. На подбородке у него было щетина, а под глазами тёмные круги. Он настороженно смотрел на Рудика, не вынимая рук из карманов.

— Здравствуйте. — Первым поздоровался Рудик и остановился, не доходя до мужика — Вы откуда?

Мужик тоже остановился и ответил вопросом на вопрос:

— И тебе не хворать. А ты сам-то откуда?

— Из леса. — Хмуро ответил Рудик — Я здесь живу, в Дорохово. Хотел пешком уйти, да вот не получилось.

— Понятно. — Ответил мужик — А что, электричек давно нет?

— Со вчерашнего вечера. А сколько сейчас времени? — Спросил Рудик — У Вас есть телефон?

Мужик вытащил из кармана куртки телефон и покрутил его, потом сказал:

— Телефон есть, да зарядки с собой нет. Вчера вечером ещё разрядился. И часы остановились. — Он показал Рудику наручные часы с остановившейся секундной стрелкой. Они показывали пять часов восемь минут. — Что тут у вас произошло?

— Я Вам всё расскажу, но сначала Вы скажите, как сюда попали. У нас тут вчера кое-что произошло. — Рудик не удержался и тяжело вздохнул — В общем, я один здесь остался. Так как Вы попали сюда?

— Пешком. Из Малиновки. Я вчера утром приехал туда к другу. Мы с ним вместе за опятами ходим. А вчера он не смог пойти, колени распухли у него. Вот я и отправился один. У нас с ним место одно есть, грибное. Конечно, идти до него далековато, но это стоило того. Обычно по большой корзине опят нарезали, да ещё и мешка по два. Это место где-то посередине между Малиновкой и вашим Дорохово. А потом обычно мы шли до станции Дорохово, вот этой. — Мужик топнул по платформе — Здесь садились на электричку и ехали домой. Он в Малиновке выходил, а я до Екатеринбурга. Вот я вчера и пошёл один по обычному нашему маршруту. Опят нашёл, да они уже отходить начали, видать, в этом году рано пошли. Я нарезал корзину, она у меня двухведёрная, выбирал поменьше, лопухов мне не надо. — Мужик склонился к корзине и откинул листья, которые прикрывали её содержимое — Вот, полная. Набрал опят и пошёл в Дорохово. А так как я за грибами пошёл только после обеда, а мы обычно с Пашкой рано выходим, то и до Дорохова дошёл уже потемну. Чуть мимо не прошёл, ни единого огонёчка нет. А когда дошёл, понял, что лучше было мне в Малиновку вернуться, там бы у Пашки ночевал. На последнюю электричку я уже не успевал. Дошёл до крайнего дома, постучал. Никто не ответил. По другим домам не пошёл. Света не было ни в одном. Я вернулся в заброшенную баню, мимо которой проходил, когда к посёлку шёл, там и заночевал. Замёрз, как суслик. Съел и выпил всё, что было с собой, ещё вчера вечером. Сегодня, как рассвело, пошёл на вокзал. Вот, сижу.

— А что на вокзал не пошли? Там бы заночевали. — Подозрительно спросил Рудик.

— А кто меня ночью на вокзал пустит? Он же у вас много лет закрыт.

Похоже, мужик не врал. Только местные знали, что вокзал не закрыт на ключ. И Рудик знал старую баню Субботиных, которая была позади их огородов. Субботины давно поставили новую баню, рядом со своим домом, а старая почти уже упала, покосившись на один бок. Получается, мужик пришёл вчера вечером, когда ещё не было ледяной стены. Или была?

— Так что у вас тут произошло? — Спросил мужик.

Рудик сел на край платформы и начал ему рассказывать, что случилось у них в Дорохово вчера вечером. Мужик стоял рядом, слушал его, задумчиво ковыряя асфальт носком сапога. Рудик рассказал ему всё, кроме того, что баба Люба сказала про инструменталку. Почему-то он решил про это пока не говорить. Когда Рудик закончил рассказ, мужик сел рядом с ним, посмотрел на него, а потом спросил:

— А ты как остался в живых? Ты же стоял ближе к двери, чем та женщина? Ты что, какой-то особенный? Как, кстати, тебя зовут?

— Рудик Лушников. — Рудик протянул ему руку, неприятно поразившийся, что из всего, о чём он только что рассказал, этот грибник выделил только это.

— А меня Тихон Карлович. — Мужик не достал руки из кармана и снова спросил — Так ты скажешь, чем ты такой особенный?

Чувство необъяснимой тревоги подступило к Рудику, когда Тихон Карлович посмотрел на него своими цепкими серыми глазами, слишком холодными и настороженными, словно Рудик был его личным врагом. И Рудик, помедлив, ответил:

— Не знаю, наверное, заговорённый.

— Так. — Тихон Карлович встал, прошёл несколько шагов по платформе, и остановился, задумавшись.

Рудик подумал, что Тихона Карловича не очень-то заинтересовало облако, и он не спешит посмотреть на него. Не спешит он посмотреть на жёлтые пятна, на паутину, которая окутала дома. И только один вопрос его заинтересовал, чем он, Рудик, такой особенный. Рудик почувствовал, как у него пересохло во рту.

— Я хочу сходить к колодцу, пойдёте со мной? — Спросил он.

Тихон Карлович повернулся к нему и кивнул головой. Рудик пошёл к трансформаторной будке, мельком взглянув на жёлтое пятно. Он уже прошёл пятно, но снова вернулся к нему, дождался, когда Тихон Карлович подойдёт ближе и сказал:

— Вот, такие пятна остались на месте тех, кто пропал. Они пахнут резко, какой-то химией, кислотой. Сейчас уже не чувствуется, но вчера был запах. И привкус у меня вчера был во рту горько-сладкий. Сегодня такого привкуса нет. И глаза не режет.

Тихон Карлович тоже остановился возле пятна, потом пожал плечами и сказал:

— Без лаборатории не определить, что это такое. Пошли к колодцу. А сейчас у тебя нет такого привкуса?

— Нет. А у Вас?

Тихон Карлович как-то неопределённо хмыкнул и Рудик не понял, есть ли этот проклятый привкус у Тихона Карловича, или нет. Зато сам снова почувствовал во рту горечь. Но решил промолчать об этом. И чувство недоверия к этому Тихону Карловичу, так неожиданно появившемуся в Дорохово, у него только росло.

Они вышли на улицу, и пошли вдоль домов. Тёмные окна настороженно провожали их своими потухшими взглядами, и Рудику казалась, что за ними отовсюду наблюдают. Он старательно избегал смотреть на облако, а Тихон Карлович просто не обращал на него внимания. Рудик вздохнул. Может он стал таким недоверчивым из-за последних событий, и все его сомнения беспочвенны? Да чёрт с этим Тихоном Карловичем, каким бы он не был странным, но Рудик всё равно был здесь уже не один. Он подошёл к колодцу, распахнул крышку, и увидел, что ведра нет. «Как и говорил Настин отец бабе Любе, ведра опять нет» — Подумал Рудик. Вслух он сказал: