Игра с судьбой

- Выпила много. Или эту дрянь передержала. – Суетилась вокруг медичка, тыча к лицу шатунши плотную салфетку, очевидно, чтобы та вытерлась.

Дрожащей рукой, Фенек вяло стерла с себя следы отторжения организмом подобных практик, жадно выпила принесённой ледяной воды и бессильно опустила голову на столешницу, стараясь не закрывать глаза.

- Надо оттащить в лазарет. Что-то она херовато выглядит… - Совсем рядом с ухом проговорил Роб, и в следующую секунду сталкерша почувствовала, как её подхватывают на руки.

Перед глазами постепенно менялось окружение, мысли путались и ясно формировать слова для ответа Фенек было трудно. Но вернувшегося сознания хватало на то, чтобы пытаться понять был ли в этом чёртовом трипе Вермут или нет. Однако, ответа пока девушка для себя не находила.

21

Юрд

Всемогущий Отец, даруя новую жизнь своим детям, всегда забирает их старую и хранит, но так далеко, что никто по собственной воле не может до неё добраться. Не смотря даже на то, что таких желающих крайне мало.

Голос Монолита проникает в голову и заполняет сознание; ревностно борется за каждый миллиметр души прозревшего, чтобы впредь взор был направлен только на него.

Иногда во снах Юрд видел свою прошлую жизнь. Неясные картинки становились раз от раза всё чётче, но парень не сразу спешил с ними распрощаться – требовалось время, чтобы осознать свою принадлежность к видениям. Чтобы понять, что тот молодой человек с рыжеватыми русыми кудрями – это он сам; что юная, словно старшая школьница, девчонка и крохотный бесконечно кричащий младенец – его жена и ребёнок. Юрд ещё совсем молод в своих снах, но уже имеет в багаже одну совершенную серьезную ошибку.

Он не грустит, когда поезд с пирона трогается, увозя его в далекую армейскую неизвестность и отдаляя своим ходом бредущее рядом с окном зарёванное девичье лицо. Не чувствует тоски от наступившей долгой разлуки и не думает, что когда-нибудь начнёт скучать. Напротив, отдаляясь от законной супруги, справившей на днях своё семнадцатилетие, парень ощущал свободу и радовался лёгкости, с которой начинал дышать. Вынужденный брак с ней был лишь крупицей того, чем ему придётся расплачиваться за собственную ошибку. Последствия, к моменту возвращения Юрда из армии, уже наверняка научатся ходить, и будут встречать его не хаотичным набором писклявых звуков, а вполне разборчивым и ясным «Папа!».

Иногда жнец видел обрамленное деревьями и кустарниками мелкое поле, прорезаемое на окраине тонкой звенящей змеёй реки; видел его зелёным летним и заснеженным зимним, просыпающимся весенним и увядающем к осени. Вспоминал, как не хотел от него уезжать, даже спустя прошедший год не смирившийся с собственноручно устроенной судьбой.

Когда образы прошлой жизни начинали настигать вне сна, а осознание собственной причастности давить болью голову, Юрд обращался к Отцу. Его свет и голос были словно панацея от въедливой болезни, стабильно дающей знать о себе неприятными симптомами. Он забывал былое существование, потому что хотел этого, и не ленился окунаться в забвение снова и снова.

Чем дальше от священного Монолита, тем слабее слышан его голос, и отсюда понятно, почему на юге Зоны так много неверных.

Воспоминания уходят медленнее, чем дома, но, главное, уходят. Алтарь для связи с Отцом, основу которого братья всегда берут с собой в дальние походы, работает, позволяя детям никогда не оставаться одним. Проходя через высокий шпиль Его голос кажется шепотом, словно осязаемым и теплым; взаимодействие с братьями, расположившимися вокруг алтаря, укрепляет связь. Стоя на коленях в мокрой жухлой траве, Юрд улавливал краем слуха молитвы своих братьев и чувствовал прилив сил от очищения сознания. Был только великий Монолит и его неоспоримая воля.

Окончив молитву, «монолитовец» поднялся на ноги и осмотрел группу сидящих на коленях братьев, ведомых в эту часть земель своим близким соратником. Подобранный зимой, едва не погибший неверный сумел не только стать братом, крепко верным Отцу, но и обрести свою личную миссию, в исполнении которой Юрд его поддерживал. Слепцов на пути должно было быть много, а преданные адепты создателю всегда нужны.

Прошло некоторое время, прежде чем лидер усмотрел в новообращенном след от редкого Отцовского дара, некогда попавшего в руки неверных и, затем, утерянного. Кем дар был выкран неизвестно, и множественные крупицы его следа, ощущаемые в разных случайных неверных, не позволяли определить точное местоположение утери.

Шельм, как окрестил нового брата лидер, имел на себе следа так много, что поначалу был обвинен в краже, но свет Отца позволил увидеть, что контактировал тот с артефактом уже после его утраты. Артефакт… Длинное сложное слово, чужое, которым неверные обозначают дары Отца, и Юрд его старался не использовать.

Утерянное, было частью большего дара, хранимого в Припяти и используемого лидером для проведения скрытого обряда, доступа к которому Юрд не имел. Без него оставшаяся часть дара не работала должным образом, а как в отдельности работала потерянная часть – никто из них не знал. Пожалуй, кроме Шельма.

- Брат, - обратился к нему Юрд, когда «монолитовец» окончил молитву и поднялся на ноги, - ты уверен, что дар был именно здесь? Взор Отца слабеет в этом месте, ты мог быть обманут видениями.

- Да. – Ответил Шельм и направился от алтаря в сторону тесно насаженных невысоких деревьев. Юрд пошёл рядом. – Здесь Отец позволил мне увидеть артефакт. Не дал пройти мимо.

Сквозь шорох травы и листьев, чутким слухом жнец слышал, как тихо всплескивается огнесмесь в баллонах огнемета, висящего на широких плечах брата за спиной, и держал в уме, что перед уходом им ещё предстоит зачистить территорию от тел неверных. Таково было веление Отца, переданное через лидера – очистить огнём всех убитых в этом походе.

Великий Монолит хоть и забирал себе старые жизни детей, но иногда оставлял лазейки, чтобы из закромов было можно достать видение, если на то есть Его воля.

- Я искал Отца и лгал, чтобы прийти к нему одному. Это место было на моём пути. – Высокий Шельм шёл среди деревьев, Юрду приходилось идти быстрее, чтобы успевать за ним.

«Монолитовец» остановился возле одного из кривых тонких стволов и замер. Жнец не трогал его, подозревая, что именно сейчас Отец посылает брату нужные видения. Так всё и происходило: когда Монолит находил зацепку для нужной части воспоминания, он посылал её в разум.

В дни, когда его собственная прошлая жизнь проникала в сознание и трогала струны личности, давно заблокированные верой, Юрд иногда задавался вялым вопросом: что видят остальные его братья? Интерес пропадал вместе с видениями, возникая так же каждый раз заново.

Тела убитых неверных стаскивали в кучу на поляне у деревьев, выискивая их среди растительности и небольших ветхих построек, в которых те пытались укрываться во время зачистки. К моменту, когда Шельм медленно опустился на корточки и стал копошиться руками у корня дерева, бесхозно валявшихся трупов на территории уже не осталось.

Провозившись в траве, «монолитовец» крадучись направился дальше, на полпути к нужному дереву перейдя в лежачее положение. Через несколько метров он остановился, снова присел на корточки и повторил поиск, на этот раз завершив его, судя по всему, удачно. Юрд наблюдал, как брат поднялся на ноги, чуть сжав пальцы одной из рук, словно там было что-то, но по пустому пространству в ладони жнец понял, что держит боец то, что видит только в своём сознании. Он смотрел на руку ещё с минуту, медленно покручивая той в воздухе, после чего произнёс:

- Дар был здесь, я забрал его с собой. К Отцу не пошёл, спугнули братья. Ушёл на юг.

Очевидное подтвердилось – дар был где-то среди неверных на юге и обыски севера перестали быть необходимыми.

- Если ты его забирал, то видел, где он остался? – Спросил Юрд.

- Точного места пока нет. Нам нужно двигаться дальше на юг. – Отвернувшись от жнеца, «монолитовец» снова ненадолго замер, следом добавив: - Я видел тропу рядом с барьером у земель неверных.