Неизбежный

Я раздвигаю колени, обнажаясь перед ним, умирая от желания понаблюдать за его реакцией.

— Чееерт, — хрипит он, его взгляд прикован к моему самому чувствительному месту. Он облизывает губы, проводя большим пальцем по моей влажности. Грэм переводит взгляд на меня, прося разрешения делать все, что ему заблагорассудится.

Я приподнимаю бедра в знак согласия, и терпение Грэма лопается, как веточка. Он сжимает двумя горстями мою задницу и подносит меня к своему рту. Его язык проходит весь путь вверх по моему шву, кружа над клитором, и скользит обратно вниз только для того, чтобы повторить долгое, томное движение снова. Он расплющивает свой язык, чтобы он стал мягким и широким, задевая по пути каждое нервное окончание, пока ласкает меня.

Мои руки взлетают к его затылку, удерживая его в плену между моих бедер, чтобы у него не осталось сомнений в том, хочу ли я, чтобы он продолжал.

— Грэм, — хнычу я, выгибая спину. Мои бедра покачиваются синхронно с его языком, когда я бесстыдно трусь о его рот.

— Ты такая аппетитная, — говорит он.

— Такая чертовски милая.

Не могу сдержать стонов, приближаясь к краю. Грэм тоже стонет, гул его голоса вызывает восхитительные вибрации на моей коже, пока он наслаждается мной.

Он просовывает внутрь два пальца, сжимая их, продолжая водить по мне языком. Это сочетание смертельно опасно. Входя и выходя, он использует свои длинные, толстые пальцы, чтобы довести меня до грани экстаза, и вскоре я начинаю задыхаться и извиваться на сиденье.

— О боже мой, Грэм…

Его глаза не отрываются от моих, пока оргазм пронзает мое тело. Это самый напряженный, интимный момент — наблюдать за ним, когда он наблюдает, как я разваливаюсь на части. Я теряю счет тому, сколько раз я взываю к нему, его имя — молитва для поклонения.

Когда мое тело расслабляется, а веки тяжелеют, Грэм вынимает свои пальцы из меня и засовывает их себе в рот, закрывая глаза и постанывая от удовольствия, когда пробует меня на вкус.

Это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видела.

Он садится рядом и сажает меня к себе на колени, укачивая в своих массивных объятиях.

— Мы почти дома.

Я сжимаю его руки и прижимаюсь носом к его шее.

— Ты для меня дом, милый.

— Я так сильно люблю тебя, Эва, — шепчет он.

— Я тоже тебя люблю.

Больше, чем я когда-либо считала возможным.

ГРЭМ

Я ВЫТАСКИВАЮ ЭВУ ИЗ ЛИМУЗИНА И НЕСУ ЕЕ ВВЕРХ ПО ПАРАДНОЙ ЛЕСТНИЦЕ КО ВХОДУ В МОЙ МНОГОКВАРТИРНЫЙ ДОМ.

— Здесь не так шикарно, как у тебя, — говорю я, поворачивая ключ в замке.

Эва поднимает голову с моего плеча и смотрит мне в глаза.

— Меня это не волнует. Все, что меня волнует, — это быть с тобой, где бы это ни было.

Прижимаюсь губами к ее лбу и поднимаюсь еще на три лестничных пролета, держа ее на руках. Лифт старый и расшатанный, и последнее, что мне нужно, — это застрять внутри, прежде чем я войду в нее.

Пинком захлопываю дверь, как только мы оказываемся в моей квартире, не утруждая себя включением света, направляясь прямиком в свою спальню.

Я ставлю Эву на ноги и включаю тусклую лампу на прикроватной тумбочке. Она помогает мне раздеться, срывая с моего смокинга каждую пуговицу и швыряя их через всю комнату. Как только я снимаю рубашку, Эва прокладывает дорожку поцелуев вниз по моему торсу. Я напрягаюсь в своих штанах, болезненно набухших от того, насколько я возбудился, когда опускался на нее на заднем сиденье лимузина. Это был гребаный рай.

Она опускается передо мной на колени и одним быстрым движением стягивает с меня брюки и боксеры, облизывая губы, когда мой член пульсирует перед ней. Вместо того чтобы начать медленно, водя языком по головке или дразня меня легким облизыванием, Эва открывает рот и принимает меня внутрь так глубоко, как только может.

— Иисус, блядь, Христос.

Я почти кончаю прямо здесь и сейчас.

Она сжимает мою задницу двумя руками, засовывая мой член себе в рот, а затем сильно сосет, почти полностью вытаскивая меня наружу.

Ее язык обвивается вокруг меня, массируя сильными движениями.

Как будто она не могла быть более совершенной, она вытаскивает несколько заколок из своих волос и смотрит на меня снизу вверх, ее большие карие глаза точно говорят мне, чего она хочет.

Я запускаю обе руки в ее волосы и держу за затылок, пока она раскачивается взад-вперед. Удовлетворенные стоны Эвы подстегивают меня, и в таком темпе я не продержусь больше ни минуты. Я хватаю ее за волосы и оттягиваю назад, пока она с хлопком не выпускает меня изо рта, подтягивая ее вверх, пока девушка не встает.

— Сними это платье. Сейчас же.

Одарив меня озорной улыбкой, Эва протягивает руку и расстегивает застежку на затылке. Передняя часть ее платья падает вперед, и я сдергиваю его. Я отступаю назад, окидывая взглядом ее обнаженное тело, а затем тянусь к прикроватной тумбочке за презервативом.

Эва с пристальным вниманием наблюдает за мной, пока я разрываю упаковку и натягиваю презерватив по всей длине. Я беру ее лицо в свои ладони и целую до тех пор, пока не перестаю дышать.

— Поторопись, Грэм, — шепчет она. — Мне нужно почувствовать тебя внутри себя.

С рычанием тяну ее за собой на матрас. Эва садится на меня верхом, и я прижимаюсь кончиком к ее входу, позволяя ей протолкнуться внутрь до конца.

Мы оба кричим, выплескивая остатки нашего сдерживаемого разочарования.

Я протягиваю руки вверх, обхватываю ее идеальные груди, провожу большими пальцами по ее выпуклым соскам. Бедра Эвы прижимаются ко мне, встречая толчок за толчком. Она поднимает руки над головой и проводит пальцами по волосам, наблюдая за мной из-под прикрытых век.

Что за зрелище представляет собой эта женщина, сидящая надо мной. Дикий и свободный. Сексуальная и уверенная в себе.

— Черт, да. Оседлай меня, Эва. Управляй мной. Я весь твой.

Ее глаза наполняются вожделением, бедра двигаются быстрее, подстегиваемые моими словами. Мои руки скользят вниз по ее телу, чтобы схватить ее за задницу, погружаясь в нее все глубже. Стоны Эвы наполняют комнату, и я полностью поглощен всем, что она собой представляет.

Она для меня все.

Мой мир.

— Грэм, ты мне нужен… Ты нужен мне рядом.

Я сажусь, и Эва притягивает меня к себе, обхватывая руками и ногами, прижимаясь своей грудью к моей. Наши рты соприкасаются, тяжело дыша и постанывая, пока я трахаю ее глубокими, долгими движениями.

— Я люблю тебя, Эва, — говорю ей в губы.

— Так сильно, — хнычет она. — Навсегда.

— Навсегда, детка.

И тогда Эва теряет рассудок.

Я крепко обнимаю ее, когда ее тело вздрагивает, наслаждаясь ощущением того, как ее стены сжимаются вокруг меня. Ее оргазм приводит меня к моему, и я отдаю ей все, что у меня есть. Эва целует меня снова и снова, шепча, как сильно она меня любит, пока я испытываю оргазм.

Наши сердца бьются друг о друга, когда мы падаем на кровать. Я не могу перестать гладить ее волосы, целовать в губы, ласкать ее кожу, чувствуя, что, если отпущу ее — она исчезнет навсегда. Она нужна мне так, как я никогда ни в ком раньше не нуждался.

— Я сказал своему отцу, что увольняюсь.

Эва поднимает голову с моей груди, в ее глазах читается беспокойство.

— Что? Почему? А как же твоя сестра?

— Я придумаю другой способ помочь ей. Я больше не могу на него работать. Я также не хочу работать на твоего отца. Не хочу быть твоим телохранителем, Эва. Я хочу быть твоим, и только. Я хочу начать новую совместную жизнь, где мы сможем быть просто самими собой.

— Я тоже этого хочу, Грэм.

Эва прикасается рукой к моей щеке и прижимается своими мягкими губами к моим.

Я провожу языком по ее рту, углубляя наш поцелуй, и мой член снова начинает твердеть для нее.

Чувствуя, как он прижимается к ней, Эва стонет. Я переворачиваю ее на живот, и она приподнимается на четвереньки, бросая на меня игривый взгляд через плечо.