Неизбежный

— Не переживай, — шепчет Грэм, переплетая свои пальцы с моими. — Ты затмишь всех. Я так горжусь тобой.

Тяжесть его слов не успевает осесть в сознании, как из динамиков раздается постукивание по микрофону.

— Минуточку внимания. Пожалуйста, займите свои места. — Женщина на сцене прикрывает лицо рукой, когда ее взгляд обводит зал.

Всеобщая болтовня стихает по мере того, как заполняются места. Папа, подмигнув, садится на пустой стул рядом со мной.

— Меня зовут Мария Дельфини. — Женщина на подиуме улыбается. — От имени Национального альянса по борьбе с психическими заболеваниями я хотела бы поблагодарить всех за участие в сегодняшнем вечере.

Раздаются легкие аплодисменты, и Грэм сжимает мое подпрыгивающее колено под столом. Мой желудок скручивается в узел, и кажется, что сердце колотится где-то в горле.

Диана ставит бокал с шампанским перед Грэмом и тычет большим пальцем в мою сторону. Я беру у Грэма бокал за ножку и одним глотком выпиваю содержимое.

— Мы — организация, занимающаяся удовлетворением потребностей людей, живущих с психическими заболеваниями, — продолжает женщина, — и помогающая семьям тех, кто переживает подобное. Но мы бы не собрались здесь сегодня вечером, если бы не один совершенно особенный человек, который организовал это мероприятие. — Она замолкает, и в тишине мой пульс учащается.

— Я хотела бы пригласить мисс Эванджелину Монтальбано подняться на сцену.

Я прерывисто вздыхаю и поднимаюсь со стула. Мои ноги каким-то образом несут меня вверх по лестнице и через сцену. Я пожимаю руку Марии и беру у нее микрофон, ожидая, пока стихнут аплодисменты.

— Спасибо, Мария. — Я нахожу Грэма за столиком справа, и его сияющая улыбка успокаивает мои нервы. Он одними губами произносит: «Ты справишься», и я киваю.

— В прошлом году я потеряла своего брата из-за депрессии. Я знала, что он был встревожен. Знала, что он переживает что-то такое, чего не могла понять. Но он все равно был моим братом. Нам все еще было весело вместе. Мы все еще смеялись вместе. Он улыбался всякий раз, когда был рядом со мной. Наверное, именно поэтому я не понимала, как сильно он страдал.

Слеза скатывается по моей щеке, когда в сознании возникает образ улыбающегося лица Эрика.

— И в этом вся суть депрессии: вы не можете ее увидеть. Вы не сможете обнаружить это, если человек сам не захочет. Врачи не могут обнаружить это в анализе крови. Они не обнаружат это на рентгеновском снимке. В результате этого слишком много людей страдают внутри, никому не говоря. Большинство людей стыдятся своей болезни, и слишком многие боятся обратиться за помощью, в которой они нуждаются.

— Наше психическое здоровье остается незамеченным, но оно не должно оставаться незамеченным. Сегодня вечером я собираю больше, чем просто деньги. Я распространяю причину, которая выходит далеко за рамки потери моего брата. Надеюсь, помочь покончить со стигматизацией, которая окружает депрессию и другие психические расстройства. Чем больше мы говорим об этом и чем больше демонстрируем нашу поддержку, тем комфортнее люди будут чувствовать себя, рассказывая о своей невидимой боли. Возможно, вместе нам удастся спасти жизни и изменять их к лучшему. Итак, прошу вас открыть свои сердца, свои умы и, пожалуйста, открыть свои кошельки. И для всех, кто страдает прямо сейчас, знайте, вы не одиноки. Спасибо, что пришли.

По залу разносятся аплодисменты. И Грэм, и мой отец вытирают глаза, когда встают и хлопают в ладоши.

Мария заключает меня в объятия, прежде чем вернуться к микрофону, чтобы сообщить всем, что блюда скоро будут готовы.

Диана бросается ко мне, когда я добираюсь до подножия лестницы.

— Это было превосходно. Ты справилась потрясающе.

— Выпивка. Мне нужно больше алкоголя.

Она смеется и тащит меня к нашему столику.

— Мы уже все подготовили. Съешь немного хлеба, а то через десять минут ты отключишься.

Крупная фигура Грэма возвышается надо мной, но он колеблется, когда его взгляд перебегает на моего отца, прежде чем снова остановиться на мне.

— Эва, ты была…

Я встаю на цыпочки и прерываю его слова поцелуем. Мне все равно, увидит ли мой отец. Рано или поздно он узнает, и больше не хочу это скрывать.

Зеленые глаза Грэма расширяются, когда я отстраняюсь, но его губы приподнимаются.

Сажусь между Грэмом и моим отцом, и официант ставит перед нами салаты.

— Речь была прекрасная, — говорит папа, наклоняясь ко мне.

— Спасибо, папа.

Встречаюсь с его любопытным взглядом, и он приподнимает бровь.

— Я думал, тебе ненавистна мысль о том, что твой телохранитель повсюду следует за тобой.

Улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Уже не так сильно.

Папа тоже улыбается.

— Заметно. Не то чтобы это имело значение, но ты не против?

— Пока ты счастлива, Эванджелина. Это все, что меня волнует.

Мое сердце сжимается, когда я перевожу взгляд с Грэма на своего отца.

— Я счастлива, папа.

Он кивает в знак подтверждения и указывает на свою тарелку.

— Тогда давай есть.

Еда невероятная, и Диана заставляет весь наш столик трещать по швам своими историями. Даже пока мы едим, рука Грэма не покидает моего обнаженного бедра, его пальцы лениво описывают круги по моей покрытой мурашками коже.

Вскоре после этого открывается танцпол, и мы с Дианой заранее заходим в дамскую комнату. Три глотка, и я уже готова.

Когда мы выходим, мальчики ждут нас в коридоре.

Грэм протягивает раскрытую ладонь, ожидая, что поведет меня на танцпол. Вместо того чтобы принять это жест, я вкладываю ему в руку свои трусики и тащу Диану танцевать, оглядываясь через плечо, чтобы увидеть реакцию Грэма.

Его губы приоткрываются от удивления, прежде чем пальцы обхватывают красный шнурок, и он засовывает его в карман. Его глаза темнеют на несколько оттенков, когда встречаются с моими, и я подмигиваю.

Не могу дождаться, когда закончится этот вечер.

***

— Я НЕ ЧУВСТВУЮ НОГ!

Грэм кладет мои ноги к себе на колени и расстегивает ремешки, которые застегнуты вокруг каждой лодыжки. Снимая с меня туфли, он позволяет им упасть на пол лимузина и начинает впиваться большими пальцами в подошву моей левой ноги.

— О, Боже, — бормочу, откидывая голову на спинку сиденья. — Это невероятное ощущение.

— Я буду тереть их всю ночь, если ты будешь продолжать издавать подобные звуки.

Хихикаю и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него.

— Я так рада, что сегодня вечером ты был рядом.

— Я бы не хотел быть где-нибудь еще. Должен был видеть, как ты сияешь сегодня вечером. Ты действительно изменили жизнь этих семей к лучшему.

— Надеюсь на это.

— Ты притягательная женщина, Эва.

Мы молча смотрим друг на друга, пока водитель выезжает из города в Бруклин. Огромные руки Грэма продолжают массировать мои ступни, и издаю тихий стон, чтобы дать ему понять, как это приятно.

Его глаза приобретают темный оттенок лесной зелени, и мои бедра сжимаются в предвкушении. Руки скользят вверх по моей ноге, потирая лодыжку, голень, икру, и он опускает губы вниз, чтобы проследить за каждым своим прикосновением.

Мурашки пробегают по коже, когда рот Грэма касается моего бедра.

— Ложись.

Я делаю, как он приказывает, укладываясь поперек длинного сиденья. Грэм поднимает мою ногу, чтобы закинуть ее себе на плечо, и опускается передо мной на колени. Не сводя с меня глаз, он продолжает свое восхождение, целуя внутреннюю сторону моего бедра. Щетина на его лице слегка царапает меня, но парень высовывает язык, чтобы успокоить ожог.

Мое дыхание прерывается, хотя он даже не раздел меня. Я вся дрожу, а все, к чему он прикасался, — это моя чертова нога. Мы так долго ждали этого момента, что кажется, я не вынесу больше ни секунды его дразнящей пытки.

— Эта щель убивала меня всю ночь, — бормочет он. — Зная, что под тобой ничего не было… — Его слова обрываются, когда его пальцы скользят под мое платье, приподнимая ткань.