Страница 17 из 66
— Мне нужен был ты… А не все то, что ты бы не смог мне дать… Ты… Только ты.
Шепчу сквозь терзающую боль, зачем мне все это надо было?! Я же просто хотела быть счастливой с ним, и неважно в каких условиях, а он все решил за меня. Я понимала что меня тоже держит условие Игоря, но вместе, разве мы бы тогда не нашли решение, не справились бы с ним? Но он все перечеркнул. Все! Я даже и не заметила, как давно усохшие как мне казалось слёзы, тонкими ручьями скатывались по моим щекам.
— Да ты и сейчас мне нужна!!!
Слушая его признание, слёзы огромным потоком выжигали мои глаза, наполняя душу великим отчаянием и ядовитой нитью безумия, которая превращала все у меня внутри в пустоту.
— Я устал, устал постоянно тебя искать в толпе незнакомых людей, искать твою улыбку, пытаться чувствовать твой запах, искать в других твой смех, эти последние пять лет я просто с ума схожу, знаю что сам виноват. Но сука!
От невыносимой безысходности, Герман безжалостно лупит кулаком по стволу огромного дерева, его кожа впивалась в крепкую кору старого дуба, раздирая плоть до крови.
— Уже ничего не вернуть, я замужем, извини, но сейчас мне лучше уйти.
Одним точным и резким движением, Герман схватил меня за руку и притянул в свои крепкие объятия, своей пятерней ухватил меня властно за затылок и прижал к своей груди, я чувствовала его усиленное сердцебиение… В нос бьёт такой теплый, почти забытый аромат его парфюма. На чёртову секундочку я позволяю себе вдохнуть его полной грудью. На мгновение прикрываю глаза.
— Герман… Почему?!
— Уль, все эти ебанные пять лет, я медленно сходил с ума, все эти ебучие пять лет я живу с чувством вины…
— Не надо, не говори ничего, я не хочу слышать ничего!
От удушающих слез, дышать становилось всё труднее, a сердце колотилось как у одержимой, вырываясь из его цепких объятий, я хотела убежать прочь, но не смогла…
— Не убегай от меня..
Он снова схватил меня за руку и прижал ещё сильнее к себе…
— Что я сделала не так, чтобы заслужить это? Что я тебе сделала? За что ты так поступил со мной? За что?!
— Ты ни в чем не виновата, это я. Это только моя вина что я тебя потерял. Я, слышишь?! Все это время я сам себя сжирал изнутри, зная что сам тебя оттолкнул, что сам уничтожил все твои чувства ко мне.
— Ты прав, ты уничтожил все мои чувства к тебе… Я больше ничего не чувствую к тебе… Ничего..
Я сняла его куртку, положив ее на скамейку, сердце так и рвалось выпрыгнуть наружу, сквозь слезы и обиду, я бежала от него прочь, летела так, что даже и не замечала как сухие ветки повсюду растущих деревьев царапали моё лицо. Конечно же я все к нему чувствовала с ещё большей силой, но не могла ему этого сказать. Меня уже однажды раздавили своей же любовью… Насколько любила настолько и больно….
— Какой идиот сказал, что время лечит душевные раны, ни черта они не лечат, это долбанное время помогает только научиться перенести удар, а потом стоит лишь ковырнуть рану как все кровоточит заново…. Ненавижу тебя, Громов!
Добежав до дома, беззвучно глотая солёные следы, я поднялась к себе. Зайдя в свою временную комнату я свалилась со всех ног на кровать и зарыдала во весь голос в подушку, мне казалось, что я сейчас просто задохнусь, воздуха мне катастрофически не хватало, я просто лежала свернувшись калачиком и плакала… Как же больно, из-за какой-то глупости, все вот так разрушить, почему не поговорил тогда, почему не дал права выбора мне?
— Эгоист! Скотина! Сволочь! Мудак! Ненавижу!
— Согласен с каждым словом.
Повернув свое заплаканное лицо в сторону двери, встретилась с взглядом Германа, в котором плескалось огромное море беспокойства и печали…
— Ты зачем пришел? Уходи!
— Я просто посижу с тобой, тебе нельзя оставаться в таком состоянии одной.
— Мне нельзя с тобой наедине оставаться в таком состоянии!
— Ч-ш-ш, девочка моя, тише..
Он сгреб меня в такие объятия, что я не могла продышаться, он держал меня так крепко что я просто обмякла в его руках.
— Нам нужно будет поговорить. Не сейчас, позже, но нужно. Ты многое должна знать.
От многочисленных слез мои глаза от усталости начали закрываться, а я по тихоньку бессознательно проваливалась в сон, шепча ему свои слова ненависти.
— Ненавижу тебя…
7 глава. Настоящее не отпустит…
По утру, проснулась в разбитом состоянии, за окном слепит яркими лучами утреннее солнце, открываю сонные глаза и ощущаю тяжесть на теле. Крепкая рука Громова покоится на моем животе, а вторая, обнимает меня за плечи. Боже… Неужели он спал здесь всю ночь?! Даже боюсь сделать лишнего движения. Лежу на крепкой груди, а мужественный подбородок упирается в мою макушку. Странно так, но я впервые на протяжении пяти лет почувствовала безмятежное спокойствие. Заспанными глазами прошлась по небольшой комнате, только сейчас я поняла что спала всю ночь в одежде. Не понимала как сейчас себя вести, стала неуверенно ерзать, что видимо привлекло внимание моей импровизированной «подушки.»
— Спи еще, рано.
Герман убирает руку с моего живота и смотрит время на часах.
— Полшестого только, спи маленькая.
— Не спится.
Герман крепче прижал меня в объятия, шумно втягивая носом воздух. Я попыталась отстраниться, но это было бессмысленно, с каждым моим шорохом, его хватка усиливалась, и я обмякла в его власти.
— Неугомонная.
Он медленно втянул запах моих волос и стал перебирать пряди, пропуская густую капну волос через пальцы. Прикрываю веки и наслаждаюсь этим моментом. Такие давно забытые прикосновения. Мне бы поскорее встать и бежать от него, умыться, привести себя в порядок, но я лежу будто обездвиженная, вдыхая аромат древесного парфюма.
— Ты что, был здесь всю ночь?
— Да, я был рядом с тобой, ты всю ночь беспокойно спала, всхлипывала, ворочалась, что тебе снилось?
— Не важно.
Эти кошмары мне снятся постоянно, они нескончаемы, я и забыла когда спала нормально. Несмело отстраняюсь от него и присаживаюсь на край кровати. Сижу спиной к Герману, не вижу его глаз, но чувствую прожигающий взгляд на своей спине.
— Уйди пожалуйста, я не хочу чтобы кто то видел что ты всю ночь был здесь.
Тихо произношу, неотрывно смотря перед собой. Я и так позволила себе лишнего, он всю ночь был в моей комнате. Я думала он начнет сопротивляться, лезть с многочисленными разговорами, но я слышу скрип пружинного матраса, Герман встал, но выходить из комнаты не спешил.
— Как скажешь… Уль?
Спокойно говорит, но сразу замолкает.
— Я прошу тебя, давай без разговоров? Я ещё от вчерашних откровений не отошла.
— Я не об этом, здесь на въезде в поселок есть конюшня, дети вчера загорелись желанием покататься на лошадях, ты как? Поедешь с нами?
— А я там нужна?
— Помнится мне, ты когда-то очень хотела прокатиться, или что-то изменилось?
Помнит… Действительно, я как-то ему рассказывала что и правда с детства мечтала покататься на настоящих лошадях, но все как-то не получалось. Родители вечно были заняты работой, для меня свободного времени у них совершенно не было, потом я выросла, а детское желание покататься на лошади, сменилось на езду в дорогих и роскошных иномарках. А он, запомнил значит…
— Все изменилась, Громов.
Угрюмо хмыкнув, Герман оставил после себя лишь шлейо своих мужественных духов. Обнимаю обеими руками хрупкие плечи и невольно улыбаюсь. Дура я конечно, вчера кричала о ненависти к нему, а сегодня таю от его прикосновений. Я же специально даже не смотрела в его глаза, лишь бы снова не утонуть в этих океанах. Собравшись с мыслями, встала и направилась в душ. Стоя под горячими каплями, прикрыла глаза от терзающих мыслей. Да приди уже в себя Соболевкая! Сколько можно?! Хватит о нём думать. Я же как самая настоящая мазохистка, сама бежала в огненное пекло, намеренно тонула в горящем огне, превращая свою душу в тлеющий пепел.
— Когда же ты меня уже отпустишь, Громов?!