Роковая грань

Пожалуй, на этот раз она простит отцу внезапную отлучку.

Звонок телефона вернул Пьетру к действительности. На мгновение она предположила, что это Марио, и даже задумалась о том, каким тоном произнесет первое слово. Но звонила парикмахер.

– Надеюсь, ты собираешься? И не говори, что я вытащила тебя из постели.

– Выхожу через пятнадцать минут.

– Жду, – довольно промурлыкала собеседница и положила трубку.

Пьетра достала полученную от отца визитку. Интересно, она застанет Марио дома? А, может, он еще спит?

Синьор Верроне ответил после трех звонков, и голос у него был невероятно бодрым для раннего утра.

– Доброе утро, синьор… Марио, – торопливо поправила себя девушка. – Это Пьетра Бертони. Надеюсь, я не разбудила вас.

– Не разбудили потому, что я не ложился. И сейчас завтракаю с Санни. Он передает вам привет.

– Обсуждаете Беатриче? – осведомилась Пьетра, стараясь говорить как можно более невинно.

Марио выдержал паузу. Достаточно долгую для того, чтобы девушка пожалела о сказанном.

– Смотрю, вам неймется, синьорина? Помните, что я говорил? Свобода делать то, что вы хотите – вот истинная ценность. Люди, с которыми вы общаетесь, уже забыли, каково это. Если когда-нибудь знали.

– Это вы познакомили Сантино с Беатриче?

– Можно сказать и так. – Марио рассмеялся и продолжил, обращаясь к невидимому Сантино. – Это я познакомил тебя с Беатриче, Санни? Синьорина хочет знать правду.

– Почему бы вам с синьориной не найти более приличные темы для разговора? – последовал приглушенный ответ. – И с какой стати вы обсуждаете моих женщин?

Пьетра рассеянно взглянула на телефон. И далась ей эта Беатриче. Почему бы не оставить личную жизнь Сантино в покое и не сосредоточиться на своей жизни? Но что-то внутри упрямо говорило, что она должна узнать эту историю. Даже если она непристойная.

Тем более если она непристойная.

– Санни сегодня он не в духе, – извинился за друга Марио. – На вашем дне рождения он выпил слишком много вина.

– Я хотела поблагодарить вас за подарки, – сказала Пьетра, перебирая в пальцах телефонный провод.

– Вам понравилось? Все подошло?

– Да, спасибо. Сидит идеально… и обувь тоже. Как вам удалось угадать?

– Всего лишь немного везения.

– Мне было приятно получить от вас эти вещи.

– Мне было приятно выбирать их для вас. Считаю минуты до нашей встречи сегодня вечером. Уверен, вы будете самой красивой женщиной в опере. Я заеду за вами… предположим, в семь?

Пьетра прижала трубку к уху плечом и вернула туфли в коробку.

– Так рано? Начало в восемь тридцать.

– Мы прокатимся по городу. Я давно не был здесь и давно не отдыхал. А, может, вы сядете за руль? Санни сказал, что отец подарил вам машину. Поездка на открытие оперного сезона – чем не повод обновить подарок?

– Почему бы и нет, – согласилась Пьетра. – Приезжайте. Оставите автомобиль у нас, заберете по возвращении.

– Славно. У вас есть любимые места в городе? Устроите мне экскурсию?

– Вряд ли я успею показать все за такой короткий срок, – рассмеялась девушка.

– Мы наверстаем упущенное позже. Надеюсь, дела вашего отца, которые он оставил мне до момента своего возвращения, не отнимут слишком много времени. Кроме того, развлекать вас – одна из моих обязанностей.

Пьетра открыла шкаф, размышляя о том, надеть ли платье – или остановить выбор на удобных и практичных джинсах.

– Так он и сказал? Обязанность?

– Приятная обязанность, – уточнил Марио.

– Надеюсь, вы не напридумывали себе что-нибудь… эдакого, синьор?

Сказав это, девушка поморщилась. Дешевый любовный роман с героиней-недотрогой. Ничего удивительного, ведь ее представления об отношениях с мужчинами основывались именно на любовных романах. У нее не было серьезных отношений, дело лишь пару раз доходило до поцелуев и объятий. И вот… это странное создание. В его присутствии она чувствует себя то полной дурой, то самой желанной на свете женщиной. Может, ну его, это открытие оперного сезона? Она проведет вечер дома, за книгами. Или посидит в саду, наслаждаясь одиночеством и тишиной…

– Я открою вам секрет, дорогая, – заговорил Марио. – Когда мужчина видит красивую женщину, он всегда придумывает себе что-то эдакое. Потому, что он – мужчина, а она – красивая женщина. И я ничем не отличаюсь от остальных. Надеюсь, такая откровенность не оскорбит ваши чувства. Я так часто лгу и изворачиваюсь на работе. В обычной жизни я предпочитаю не носить масок. Люди не всегда ценят подобное по достоинству, но это мой выбор.

Пьетра почувствовала себя полководцем, одураченным врагом.

– Кстати, что сегодня дают? – продолжил собеседник.

– «Фауста».

– Прекрасный «Фауст» в компании прекрасной женщины. Идеальный вечер.

***

Когда Карла, вежливо постучав, открыла дверь спальни Пьетры, девушка сидела возле зеркала. Подаренное Марио платье лежало на покрывале кровати, босоножки стояли на ковре. Синьорина Бертони, облаченная в шелковый халат, колдовала над лицом. Она нервничала и в третий раз стирала кривую «стрелку» на левом веке.

– Пришел синьор Верроне, – отрапортовала горничная.

Рука Пьетры вздрогнула, и четвертая попытка нарисовать ровную линию тонкой кисточкой подводки завершилась неудачей. Она тихо чертыхнулась.

– Скажи, что я спущусь через пятнадцать минут. Спроси, не голоден ли он, и предложил ему вина.

После ухода Карлы девушка взяла салфетку и решительными движениями удалила нанесенный до этого макияж. Желание рисовать себе лицо пропало напрочь, хотя обычно это занятие доставляло ей удовольствие. Рисовать лицо. Да, это лучшее определение. Прятаться за пудрой и румянами, удлинять и завивать ресницы, придавать другую форму глазам с помощью карандаша, подводки и теней. Пьетра унаследовала внешность от матери: карие глаза, густые темные волосы, оливкового оттенка кожа, маленький изящный рот, прямой нос и плавный овал лица. Тот тип средиземноморской красоты, обладательницам которого косметика не требуется лет до сорока, а некоторые обходятся без нее и после.

За гримом можно спрятаться… но сегодня Пьетре прятаться не хотелось. Она умылась, промокнула лицо сухой салфеткой, вышла из ванной, обула туфли и остановилась перед большим зеркалом, оглядывая себя в полный рост. Подумала о том, что и без туфель Марио ниже ее на несколько сантиметров, а при таком раскладе – и подавно. Взяла платье и приложила его к плечам. Нужно подобрать духи, а потом одеться и привести в порядок волосы. Она задержится минут на двадцать. Может, на полчаса. Пусть синьор Верроне немного поскучает в одиночестве.

***

Марио стоял возле стеклянного столика в гостиной, за которым Пьетра с отцом по выходным играли в шахматы. Он передвигал одну из черных фигур, переходил на сторону противника, передвигал белую, а потом возвращался к черным. Пил синьор Верроне не вино, а апельсиновый сок. Приблизившись, девушка поразилась произошедшей в нем перемене. Туфли начищены до блеска, черные шелковые брюки отглажены, белая рубашка, застегнутая на все пуговицы, кроме верхней, сияет чистотой. Ни намека на щетину, волосы собраны в хвост. Он больше не выглядел хамом, готовым отпустить непристойную шутку и расхохотаться в голос в присутствии нескольких десятков гостей. Пьетра почувствовала себя виноватой. Зачем она наговорила отцу столько глупостей за завтраком? Как можно делать выводы о человеке, которого ты знаешь только один вечер?..

– Шах и мат, – улыбнулся Марио, передвинув ладью. – Черным не повезло.

– Пять ходов, – заметила Пьетра.

– Четыре, – уточнил синьор Верроне. На нем были очки с дымчатыми стеклами, и он, заметив взгляд собеседницы, продолжил: – У меня проблемы с ярким светом. Фойе театра – ад. Вы очаровательны.

– Спасибо, – смутилась Пьетра, перебирая в руках клатч. – Вы сегодня тоже очаровательны. Я сожалею о том, что называла вас хамом.

– Так, значит, я – очаровательный хам?

Девушка не нашлась с ответом, и Марио снова улыбнулся ей. Улыбка его не изменилась – открытая и доброжелательная, почти мальчишеская.