Тайна Морин

Крик ужаса разорвал лесную тишину, с ближайшего куста в испуге вспорхнули птицы, и унеслись прочь. Лошадь, встав на дыбы, заржала, ударила по воздуху передними копытами, и в страхе умчалась прочь, забрав с собой надежду на спасение. Идан снова закричал, а потом опять, пока из груди вслед за криками не вырвались отчаянные рыдания.

Он никогда не боялся старости или смерти, часто думал о времени, и был почти уверен, что не доживёт до преклонных лет. Поэтому его мало заботила мысль об увядании, болезнях и немощности, как оно и бывает в молодости. В отчаянии и безысходности он свернулся, как человеческий эмбрион, и рыдал, пока все слёзы не вышли. Возможно, он бы так и умер в этом лесу, брошенный в одиночестве, но тело его, хоть и было старым, всё ещё хотело жить. Только спустя некоторое время, когда выпала вечерняя роса, он понял, что замерзает.

Пока он был в обмороке Морин раздела его, и оставила в одних штанах. Она потрудилась снять с него даже обувь. Искать вещи он не пытался, темнота и плохое зрение делали эту затею бессмысленной. Он понимал, что нужно вставать с земли, и двигаться, но куда? У него не было сил не только физических, но и моральных, чтобы бороться за жизнь. Но какие-то внутренние механизмы выживания заставили его подняться на ноги. Дрожа всем телом от холода, шатаясь из стороны в сторону от слабости он медленно побрёл в том направлении, откуда, по его соображениям, они с Морин сюда приехали.

"Кто она такая эта Морин? Ведьма? Порождение дьявола? Дьявола... Дьявола..."

Мысль вяло крутилась в его старческом мозгу, он всё никак не мог уловить её.

"Часты дьявола! Она сделала это с помощью часов дьявола! Отобрала моё время!"

Его крик снова огласил ночную тишину, наполненную доселе только стрёкотом цикад и далёким уханьем филина.

"Ах, отец, зачем ты надоумил меня на эту авантюру? Для чего мне всё это? За что?"

Мрачные мысли одолевали его, холод, голод и слабость подталкивали сдаться, сесть на сырую холодную землю, и тихо умереть. Но внутри ещё теплился дух молодости, разжигаемый огнём ненвисити к этой порочной безжалостной ведьме, способной без зазрения совести отобрать у человека жизнь.

В печальных думах полных эгоизма и жалости к себе они совсем, было, забыл о...

- Клаудия! - это имя вырвалось из его пересохших уст, и эхом прокатилось по лесу, мигом возвращая его к жизни.

"Я просто обязан узнать, что случилось с Клаудией. И спасти её из рук этого жестокого исчадья ада."

Уверенности ему придал и тот факт, что лес постепенно стал редеть, и он вскоре оказался на поле по которому скакал на белой лошади, кажется, в другой жизни. Идану повезло, на небе в ту ночь светила яркая полная луна, изредко прячущаяся за редкими тёмными облаками. В этом холодном призрачном свете он продолжал идти вперёд, напрягая изо всех сил свою ослабевшую память. Его воспоминания были зыабкими и призрачными, будто события происходили не утром этого дня, а много десятков лет назад. Но кое-что, к счастью, врезается в нашу память так глубоко, что эти события не в силах стереть из головы даже время.

Когда вдали замаячили тени построек с редкими огоньками, Идан возликовал, наконец-то он добрался до города. Как вдруг, один огонёк будто отделился от остальных, и стал парить в воздухе, окружённый темнотой.

"Что это?" - испуганно подумал Идан, напрягая зрение.

Огонёк медленно увеличивался в размерах, и двигался чётко по направлению к нему. Идан не знал, что происходит, но доверился внутреннему чутью, и пошёл навстречу огоньку. Прошла, как ему показалось, целая вечность, пока он и огонёк приближались друг к другу. Изо всех сил напрягая зрение, Идан попытался разглядеть, что за источник света перед ним. Но, отчаявшись понять, крикнул:

- Кто здесь?!

Трудно описать словами степень его удивления, когда он услышал знакомый голос.

- Прошу прощения, господин. Я ищу своего друга, он пропал в лесу. Его лошадь вечером вернулась в конюшню.

ГЛАВА 10. СВЕТ ВО ТЬМЕ

- Боже, Клаудия! Это я! - в отчаянии закричал Идан, ужасаясь своего голоса, надтреснутого и по-старчески дребезжащего.

Ответом ему послужило молчание.

- Клаудия, это я! Это я - Идан! Клаудия! - голос его задрожал, к горлу подступили жгучие слёзы.

Его тело безвольно обрушилось в дорожную пыль. Огонёк понемногу двигался к нему, и вскоре вырос до размеров масляного фонаря. Свет обжёг его зрение, Идан мучительно зажмурился, прикрывая глаза рукой.

- Гер друг? - не веря своим глазам и ушам спросила девушка.

- Да, да, дитя! Это я!

- Но как?! - испуганно вскрикнула сиротка.

- Клаудия! Дитя! - он слепо протянул руки к ней.

Свет переместился куда-то вниз, и он услышал как фонарь с тихим хрустом опустился на дорогу. Через секунду в его руках оказалось маленькое хрупкое создание, её тельце дрожало от рыданий.

- Будет, будет тебе, дитя. Не плачь.

Но она не могла сказать ни слова, давясь всхлипами и икотой.

- Тише, тише, дитя. Нас могут услышать.

После этих слов она немного притихла, но ещё долго содрогалась от подавленных рыданий, крепко прижимаясь к нему всем телом, облачённым в длинный тёплый плащ. Идан слепо гладил её шелковистые мягкие волосы и мокрое от слёз лицо, а она целовала его морщинистые щёки и изуродованные старостью руки.

Постепенно она притихла и обмякла в его руках, прижимаясь к костлявой впалой старческой груди.

- Всё хорошо, дитя... Как я тебя нашёл? Это чудо... Чудо... - шептал Идан, сидя на земле, и прижимая к себе крошечное тельце девушки.

Она наконец оторвала голову от его груди, и, взяв руками его лицо, внимательно всмотрелась в незнакомые черты. Слёзы текли по лицу Идана оставляя светлые дорожки на впалых щеках, покрытых пылью и грязью.

- Что с тобой случилось, гер друг? - голосом полным боли и сострадания спросила она.

- Я сам до конца не знаю.

- Это чары?

- Думаю, да. Иначе, как это объяснить?

- Гер друг, это всё она? Морин? - испуганно спросила девушка.

Идан молча кивнул головой, не в силах простить себе своё безрассудство и глупость.

- Но как она это сделала? Почему я не постарела?

- Всему виной распущенность и греховность, - обречённо вздохнул Идан. - Платой за минутную слабость будет никчёмная бесславная жизнь в обличье старца.

- Ты возлежал с ней, как с женой? - грустно спросила девушка, стараясь не расплакаться от боли, которую причинял ей этот вопрос.

- Да, дитя. И это было самой большой ошибкой в моей жизни. Но я готов поклясться, что был околдован ею в первый же момент, когда увидел её.

- Ах, гер друг, хотела бы я сказать, что ты не виноват. Но в своей телесной слабости мужчины часто винят женщин.

- Ты права, я сам виноват в том, что произошло... Но ведь с тобой я смог не пойти на поводу у инстинктов, а с ней... Я был просто бессилен...

Клаудия провела тонкой прохладной ладошкой по его щеке, он услышал шуршание своей косматой бороды.

- Не терзайся, гер друг, что сделано, то сделано. Но мы должны это исправить.

- Каким же образом? Убить Морин? Да я дальше своего носа ничего не вижу... - он вздохнул. - И будем честны, я не убийца. У меня не поднимется рука это сделать.

- Гер друг, мне кажется, я поняла в чём тут дело! Это всё часы!

- Но откуда ты знаешь о часах? - удивился Идан.

- Когда она вернулась вечером на своём коне я уже была в особняке. Услышав топот копыт, я выглянула в окно, и увидела, что она одна. Я тихо прокралась вниз, и проследила за ней. Ты бы видел её, она ворвалась в дом, как безумная. И побежала в столовую, где стоят эти часы. На каминной полке, помнишь?

- Помню... - горько кивнул Идан.

- Морин кружилась по комнате, и хохотала, она целовала эти часы, и говорила с ними, будто они живые! Гер друг, я видела их, стрелка бежала слишком быстро.