Страница 33 из 41
Глава 52
— Если комната вам по каким-то причинам не нравится или смущает наше с вами соседство, я могу…
— Нет. Нет, извините. Всё в полном порядке, — я мотаю головой, пытаясь вернуться к реальности.
На деле же почти всё то время, пока Муратов-старший проводит для меня импровизированный рум-тур, я обдумываю письмо и последовавший за ним телефонный звонок.
И не просто обдумываю. Размышляю над тем, как поговорить о нём с моим благодетелем. Как озвучить деверю свою просьбу.
Он ведь и так столько всего успел для меня сделать за столь короткий срок, что я до конца этого даже осознать не успела.
Переночевав на съёмной комнате, наутро я ожидала машину с рабочими. Вместо этого Муратов-старший явился за мной сам. Будто у него больше дел других не было, как вещи мои перевозить.
Там и вещей-то было… пара чемоданов с нашей одеждой и несколько коробков — с Лёшкиными игрушками и моим инструментарием.
И пока я съезжала из своего временного пристанища, не переставала гадать, откуда столько заботы. Возможно, ответ я всё-таки отыскала. Алекс чуял, что Егор виноват, и, очевидно, пытался хоть как-то компенсировать злодеяния брата.
А в том, что с Егором что-то нечисто, меня убеждал вчерашний телефонный звонок из клиники.
— Уверены? — Муратов-старший дождался моего кивка и продолжил. — Остальные комнаты не вижу смысла показывать. В моих личных ничего интересного нет, а все остальные вы видели.
Я бледно ему улыбнулась в ответ на шутку.
— Спасибо большое. Даже не знаю, как вас благодарить.
— В этом нет необходимости, — голос Муратова зазвучал сухо. — Эта услуга ничего мне по сути не стоит. Считайте это в некотором роде компенсацией за съезд с постоянного места жительства.
Значит, действительно пытался загладить грехи младшего брата.
— Но вас ведь на самом деле сейчас не это заботит, — проницательно добавил Муратов, оставив дверь моей новой спальни открытой и мягко увлекая меня в коридор, к окну, забранному витражным стеклом.
Я остро чувствовала его сильные горячие пальцы на своём озябшем предплечье, хоть голой кожи они и не касались.
— Говорите, Нина.
Я бросила на деверя взгляд из-под ресниц, будто надеялась предугадать, как он отреагирует.
— Вчера поздно вечером мне позвонили из клиники.
Муратов сжал губы и коротко кивнул, молчаливо понуждая продолжать.
— Сказали, что промежуточные результаты их… озадачили. И дело в том, что даже не в плохом смысле. Как раз наоборот. Но без пациента они, само собой, ничего наверняка утверждать не берутся. Поэтому просят привезти сына. Уже и дату приёма назначили. И я…
Мне пришлось сглотнуть застрявший в горле ком, чтобы продолжить. В конце концов я собиралась втянуть Муратова-старшего в свои дела ещё глубже.
— …я хотела вас попросить оказать мне поддержку.
Синий взгляд сделался цепким, внимательным:
— Что угодно.
Интересно, он подтвердит свою готовность, когда я озвучу ему свою просьбу?
— Учитывая мои небезосновательные теперь подозрения… в назначенный день я просто приеду и заберу сына из клиники. В лечении у него с конца декабря перерыв. И никто не имеет права держать его там против моей воли. На такое я не соглашалась. Никаких бумаг не подписывала.
Я на мгновение замолчала, чтобы перевести дух, и Муратов меня не перебивал.
— Но я всё-таки не настолько наивна, чтобы не понимать — меня постараются остановить. Особенно если Егору действительно есть чем рисковать. А я не хочу превращать эту ситуации в стресс для Лёшки. Об этом я беспокоюсь в первую очередь.
Господи, я ведь только сейчас — только сейчас! — сообразила, что для сына это действительно может стать настоящим, нешуточным потрясением. Я же ничего ему не говорила, не сообщила, что наши с Егором пути разошлись. Всё трусила и переживала, как он воспримет такие вот новости.
— Когда? — ворвался в мои панические мысли голос Муратова.
— Через пару дней, — я судорожно выдохнула. — Со мной обещали сегодня или завтра связаться, чтобы окончательно утвердить дату.
— Я освобожу рабочий график на несколько дней, — кивнул Муратов. — Чтобы не возникло никаких ненужных накладок.
— Вы… вы, выходит, согласны?
Я почти не верила в то, что он говорит совершенно серьёзно.
— А почему вы решили, что я вам откажу?
Ну разве имело смысл превращаться в заезженную пластинку? В который раз озвучивать ему своё недоумение от такой стремительной смены его ко мне отношения…
Правда, пока я думала над подходящим ответом, Муратов-старший расценил моё молчание по-своему.
— Если вы думаете, что привязанность к брату позволит мне закрыть глаза на его вероятный, мягко скажем, непрофессионализм, то вы совершенно ничего нового из нашего с вами общения для себя не вынесли.
В его голосе зазвучали рассерженные нотки. Его по-настоящему задели мои сомнения на его счёт.
Господи, я когда-нибудь перестану удивляться разительных метаморфозам в поведении этого человека?
Но, возможно, я просто боялась поверить в свою большую удачу. Боялась поверить, что после всего этого времени, после всех унижений и боли, что мне пришлось пережить, появился вдруг кто-то, кто без лишних вопросов подставит плечо.
И не просто же кто-то! А тот человек, которого я считала едва ли не самым большим своим ненавистником.
— Вы сделаете это? Сделаете ради Лёшки?
Муратов окинул меня странным взглядом и после короткого молчания кивнул:
— Да. Само собой. Ради Лёшки.
Глава 53
— Вы сделаете это? Сделаете ради Лёшки?
Она смотрит на него этим своим вынимающим душу взглядом и ожидает, что он подтвердит её догадку.
— Да. Само собой. Ради Лёшки.
И он, конечно, не врёт. Для этого мальчишки, всего за один вечер сумевшего поразить его своей взрослостью, смышлёностью, а главное, искренней заботой о матери, он, наверное, уже на что угодно готов. Нет, он не врёт, когда ей отвечает. Не врёт, но и не договаривает.
А как договорить, понятия не имеет.
И ситуация, конечно, забавная. Алекс Муратов — и вдруг не отыскивает нужных слов в общении с женщиной.
Друзья и коллеги подняли бы его на смех. Или, что хуже и куда ближе к истине, заподозрили бы, что теряют его как человека, всегда умевшего крепко держать в узде свои эмоции и чувства.
Нина Евгеньевна наверняка была бы шокирована, узнай она, что такого уровня мастерства он достиг не в последнюю очередь благодаря ей.
— Я окажусь у вас в неоплатном долгу, — почти с грустью выговаривает она и опускает глаза. — Но, знаете, я совершенно не против. Когда весь этот кошмар с Лёшкой закончится, я готова и бесплатно работать, чтобы отплатить…
А вот тут она уже переступала невидимую черту. Он остановил её предупредительным жестом.
— Перебор. Серьёзно. В такой жертве нет никакой необходимости.
Но пока он говорил, в его мыслях всё же мелькнула идея, отмахнуться от которой оказалось не так-то и просто.
— Это не жертва, — покачала она головой. — Это попытка хоть как-то отплатить вам за доброту.
Алекс сделал вид, что её слова заставили его призадуматься. И, кажется, она на эту уловку купилась.
— Возможно, вы могли бы сделать кое-что для меня. Если вам это, конечно, не доставит никаких неудобств.
— Я вас внимательно слушаю.
В её голосе было столько серьёзности, что он успел пожалеть о своей внезапной идее.
— Предлагаю перейти на ты. Я давно должен был предложить. Потому что это выканье между родственниками и звучит, и выглядит глупо.
Её ровные брови слегка приподнялись, будто она ушам своим не поверила. Но потом, очевидно, решила, что это предложение он сделал походя.
— Конечно. Да, хорошо. Я, может, сразу к этому и не привыкну, но… я совершенно не против, — и после паузы, которую он не спешил заполнять, добавила. — Озвучите всё-таки вашу просьбу?
Он усмехнулся, но исключительно про себя.