Невеста фараона

Джи-Джи и правда мне нравился. Он хоть и самонадеянный, но сразу же принял мою сторону. И смотрит на меня так, что не остается сомнений, я-то ему точно нравлюсь.

– Он мой сын, Танеферт, – визирь Птахмес неожиданно сжал мое запястье, – А ты дочь моего любимого брата. Я хочу, чтобы ты поняла, я поддержу вас в любом случае.

– Даже если…

Я не стала договаривать. И так ведь понятно. Он же визирь, он должен разбираться в подковерных интригах. Иначе грош ему цена. Дядюшка не разочаровал. Он чокнулся со мной и, коротко кивнув, произнес:

– Я в любом случае на вашей стороне. То, что задумал Джахутимесу рискованно, не скрою. Слишком много рассчитано на расположение царя, да будет он жив, здрав и невредим, к тебе. Но как я вижу, пока он прав. И надо действовать как можно быстрее.

Честно говоря, я не совсем поняла, что мой дядя имел в виду. Потому что при дворе, даже при моем дворе на отшибе принято было недоговаривать, а додумывать. Итак, визирь Птахмес подтвердил, что окажет нам с Джи-Джи всевозможную поддержку. Но вот в чем? И Ахмес куда-то запропастился. А мне бы очень нужно с ним поговорить. В царский дворец шатался ко мне в комнату как к себе домой, а тут пропал. Что его испугало? Воины из моей охраны у ворот дворца, которых наконец-то выставила Неша? Что мне делать? Что?

– Я приготовила вам ванную, – моя главная служанка, слава Изиде, сменила свой громоздкий парик на льняной чепец. И сразу из внеземного гуманоида превратилась в нормальную человеческую девицу.

– Очень хорошо, – я сидела на широкой кровати, на которой зачали несостоявшегося наследника и разглядывала себя в серебряное зеркало на длинной ручке. Оно когда-то тоже принадлежало матери того погибшего принца. Какая незавидная судьба у обоих.

Сердце кусали черви сомнения. Что мне со всем этим делать?

Неша помогла мне переодеться в легкий льняной халат и проводила в купальню. Солнце уже село за горизонт, и теперь комната освещалась разноцветными мерцающими масляными лампами. Все они были из тонкого белого камня и имели форму различных цветов. Это было так прекрасно: огромные каменные розовые бутоны, фиолетовые васильки, желтые хризантемы, красные маки расположились вокруг чаши с водой. И они купали в ней свой матовый свет. Я скинула халат, опустила ногу в бассейн. Она была нежно-теплой. Как вечернее июльское море.

– Если желаете, прикажу принести погорячее, – пискнула Неша от двери.

Я лишь отмахнулась. Еле тепленькая водичка вполне соответствовала моему запросу. Надо расслабиться и подумать. Какую сторону выбрать. И как сделать, чтобы мое решение не поставило под удар малолетнего царя. Я откинула голову на округлый бортик и уже было закрыла глаза, как от темной колоны вдруг отделился мужской силуэт.

Глава 26. Танеферт.

Вечером я навела в своей комнате порядок – выкинула все цветы и вернула на законное место картонный Ка господина Амрита Дубея. Зайдя ко мне, мама расстроилась.

– Я надеялась, что с этим капищем покончено, – она вздохнула, – У тебя все хорошо?

– Конечно, – я улыбнулась, прикидывая, смогу ли сварить сегодня зелье подчинения из тех глазных капель, которые мне удалось купить в аптеке. Без него мне бы очень не хотелось встречаться с Романовым.

На кухне заседали папа и дядя Гена, и судя по количеству бутылок пива, которые они выставили на балкон, расходиться не собирались. А у мамы был растерянный вид.

– Мама? Что-то случилось?

– Нет, что ты! – она мотнула головой, и глаза ее наполнились слезами.

Я взяла ее за руку, усадила на кровать и примостилась рядом. После чего потребовала тоном, с которым обычно обращалась к своим советникам. Твердым, но не властным… в общем, никто мне не отказывал:

– Рассказывай.

Мама, удивленно вскинув брови, вдруг разрыдалась и упала лбом мне на грудь.

– Ох, Дашка… милая моя…

Начало мне не понравилось. Я погладила ее по голове, ощущая прилив такой нежности, что у самой горло скрутил спазм, а в носу защипало. Я обнимала маму. Теплую, живую, родную… да, не мою, Дашину. Или уже мою? В этот момент мне вдруг впервые захотелось остаться тут навсегда. Ну, в том смысле, пока я не дойду до горизонта, конечно. Тут есть семья, которая меня любит, тут есть настоящие искренние друзья, тут я обязательно встречу того, кто меня полюбит. И женится на мне не для того, чтобы управлять септом, а чтобы быть всегда рядом. Тут я была ценностью, человеком, девушкой, а не довеском к своему положению и состоянию. В своем мире я хотела выйти замуж за малолетнего царя, чтобы спрятаться в его женском доме никому не нужной стареющей женой, и так обрести свободу. А здесь я могу просто наслаждаться жизнью. Даже не думая о последствиях. Я вздохнула, как бы я хотела выпить зелье забвения и навсегда потерять дорогу домой. Но есть еще Даша. Девчонка из этого мира, запертая в тело влиятельной жрицы Изиды из горда Инбу-Хенж. Если я не верну ее назад, она нас обеих погубит. Даже странно, что до сих пор мы не встретились за горизонтом. Но для начала мне нужно сварить зелье подчинения. И зелье соединения. И на это уйдет почти вся ночь, если приступить в ближайший час. Но на груди у меня рыдает мама, а кухню заняли мужчины. Надо это исправить.

– Мам, – протянула я и, взяв ее за плечи, слегка отстранила от себя. После чего посмотрела так, как обычно смотрю на Нешу, когда понимаю, что палкой из нее и слова не выбьешь, пора брать лаской, – Что тебя так расстроило?

– Тебе не нужно о таком знать, – она вздохнула и вытерла глаза.

Ну да, рыдать на груди у дочери, значит, нужно, а правду рассказать – обойдется. Пусть теперь она мучится всю ночь, с чего это матушка так сокрушалась. Кошелек потеряла или ей объявили о неизлечимой болезни.

– Я уже знаю, – я пожала плечами.

Сработало. Мама покраснела и, всхлипнув, пролепетала:

– Ты их видела?

Теперь я отчасти поняла, что ее так взволновало и облегченно выдохнула. Не болезнь и даже не потеря кошелька. Уже хорошо. Я кивнула. На что от мамы получила неожиданную реакцию. Она вскочила, покраснела еще больше и схватилась за сердце.

– И ты ничего мне не сказала?! Даша, как ты могла! Кто она? Ты ее знаешь?

А… ну теперь вообще все понятно. Мама ревнует папу к какой-то девице. Наложнице? Или из дома наслаждений?

– Мам, почему ты так переживаешь? Это ведь нормально, если мужчина хочет время от времени, получить утехи любви не с женой. Что в этом плохого?

Повисла нехорошая пауза. И я кожей почувствовала, что плохого в этом моя мать видит куда больше, чем полезного. Знать бы еще почему. Глаза у нее все расширялись и расширялись, пока не достигли угрожающих размеров. А еще она бледнела на глазах.

Я поднялась, попыталась взять ее за руку, но она отпрыгнула от меня, как будто я ядовитое растение, к которому травник запретил прикасаться.

– Да как же ты… Ты!

Она вылетела из комнаты и многозначительно затопала к кухне.

– Вот что, Валера! – это прозвучало как занесение палки над головой.

Я даже зажмурилась, поняв, что сейчас на отца обрушится вся мощь ее гнева. Папу надо было немедленно спасать. И я ринулась следом за мамой, которая стремительно превращалась в Ка грозной богини Сехмет, жаждущей крови человеческой.

– Я стерпела чужую серьгу в нашей кровати! И светлые волосы на моей расческе. Но лифчик! Твоя пассия специально раскидывает свои вещи по нашей квартире?

Я влетела в кухню как раз в тот момент, когда мама, уперев руки в боки, испепеляла отца взглядом. А он сидел на стуле, втянув голову в плечи как нашкодивший щенок. Дядя Гена полностью его копировал. Мама гневно смотрела на них сверху вниз. И похоже, примеривалась, кого ударить первым. Она перевела взгляд на ровный ряд сковородок, висящих над плитой, и многозначительно усмехнулась. Папа с дядей Геной перехватили ее взгляд и испугались еще больше.

– Милая… – папа поперхнулся. Я его понимала. На милую мама сейчас точно не походила. А врать жене нехорошо.